— За секунду до вашего прихода, мадам.

— Значит, у нас еще есть немного времени, чтобы устранить следы ограбления на других этажах. Полицию не впускать сюда ни в коем случае. — И Луиза резко обернулась. — Если в газетах напечатают о моей неосторожности, я буду разорена.

Они собрали всех продавщиц и швей, чтобы те прибрались и повесили платья обратно на стенды. Луиза работала со всеми вместе, размышляя, кто мог быть этим вором, который, прежде чем забрать платья, стал их примерять, а самые дорогие изрезал. Они разгладили последнюю смятую складку на подоле, когда в сопровождении одной из продавщиц прибыл констебль. Луиза встретила его с улыбкой.

— Боюсь, вас напрасно вызывали, — спокойно сказала она. — Просто утром здесь был сильный беспорядок из-за чьей-то небрежности. Как видите, теперь все в полном порядке.

Констебль всегда считал женщин глупыми созданиями, которые делают поспешные выводы, если за ними как следует не присматривать, Луиза довольно скоро от него избавилась. Рабочий день еще не начался, поэтому она собрала весь свой персонал, и продавщиц, и швей, в одном из верхних залов. Там она рассказала им, что обнаружила наверху и настоятельно попросила держать это в тайне.

— На карту поставлено и ваше существование, и мое, — сухо объявила она. — Если мы вовремя не доставим эти платья ко двору, ни одна дебютантка больше никогда не придет в этот магазин, и репутация моего ателье безвозвратно погибнет. У нас есть пятнадцать дней, чтобы сшить новые платья.

Все бурно запротестовали. Мадемуазель Брюссо ответила за всех:

— Даже если все мы будем работать день и ночь, то это просто физически невозможно, мадам. Вся эта вышивка! Бисер! Это же такая тонкая работа.

— Возможно, — твердо заявила Луиза, — с помощью дополнительных работниц. И я даже знаю, где найти самых лучших из них. Я выпишу их из Франции. А пока мы приступим к раскройке.


Закипела бурная деятельность. Они все привыкли к долгим лихорадочным часам работы перед открытием новых сезонов и в другое время года, когда мода неожиданно менялась, но Луизе с ее подчиненными предстоял воистину геркулесов труд. Отправив Уорту и Катрин срочные почтовые сообщения, Луиза встала за раскройный стол, работая наравне с теми, кого она наняла. Она постоянно думала о сыне, но ни из дома, ни от Уилла не приходило никаких вестей, и с каждым часом ее тревога нарастала.

Луиза еще утром сменила замки. Следов взлома не было, значит, она где-то обронила ключи, может быть, когда выходила из магазина, это увидел загадочный вор, взял их и вернулся сюда позже. К вечеру она набрала уже достаточное количество временно безработных швей.

С наступлением темноты Луиза ненадолго заехала домой. Вестей о пропавшем сыне не было, Роберт тоже не появлялся со вчерашнего вечера. Но такое часто случалось и раньше, поэтому она только кивнула, выслушав новость, и, немного перекусив, вернулась в магазин. В полночь распустила работниц. А в пять часов утра уже стояла за раскройным столом, когда в магазин стали прибывать ее швеи.

Этот день тоже не принес с собой никаких перемен. Роберт так и не явился. На утро третьего дня прибыли французские швеи. К восторгу и изумлению Луизы, среди них была Катрин. Луиза радостно обняла свою старую подругу и впервые немного успокоилась. Ужасное известие о побеге сына до сих пор ее очень мучило.

— Я и вообразить не могла, что ты приедешь, — вскричала Луиза, когда они разомкнули объятия. — Думала, что ты только пришлешь мне самых лучших швей, каких сможешь отыскать.

— Именно это мы с мсье Уортом и сделали, — весело ответила Катрин, не отрывая одобрительного взгляда от магазина. — Он выделил тебе кое-кого из своих собственных лучших вышивальщиц. — И она снова посмотрела на Луизу, но уже не столь радостно. — Ты ужасно выглядишь. Больная и измученная.

Луиза решила пока не говорить ей про Поля Мишеля. Прежде чем распределять между француженками работу, она пригласила их к завтраку, накрытому в кухне, где для ее работниц готовили еду. И уже скоро новое пополнение заработало, в том числе и Катрин, которая из-за ревматизма шила уже не так быстро, но не менее безупречно.

Всех француженок, кроме Катрин, которая отправилась к Луизе домой, разместили в небольшой гостинице. Тогда-то Луиза и рассказала подруге про исчезновение Поля Мишеля. Катрин, которой не терпелось увидеть мальчика, с трудом сдерживала слезы. Они были в полном отчаянии. Луизе сообщили, что ее муж так и не появлялся, она всерьез забеспокоилась. Человек, посланный в дом к его матери, сообщил, что Роберта там не было. Луиза подождала еще один день и заявила в полицию, послала одного из слуг обойти нее больницы, но среди пациентов Роберт Престбери не значился.

Через неделю пришла телеграмма от Уилла. Луиза вскрыла ее с надеждой и трепетом. «Сожалею, пока никаких новостей. Не унывай. Уилл». Телеграмма была отправлена из Дувра, и до нее внезапно дошло все значение этого адреса. Неужели Поль Мишель пытается добраться до Франции? И вдруг она увидела своего сына в образе маленького голубка, возвращающегося в свое родное гнездо. Как могла она, чье сердце всегда было в Париже, не догадаться о том, о чем сразу же додумался Уилл?

Они решили, что Катрин должна вернуться в Париж. Вдруг Поль Мишель придет к ней и не застанет ее дома. Они с Луизой нежно распрощались. Луиза снова засела за вышивку в ужаснейшем напряжении, которое неуклонно нарастало.

Луиза не могла спать по ночам. Стоило ей задремать, как она тут же просыпалась. Напряжение было настолько невыносимым, что ей хотелось выскочить из постели и обежать весь свет, пока не отыщет своего сына. Изо дня вдень случались мелкие неприятности — то кончались специальные нитки для вышивания, то приходилось уверять клиентку, требовавшую, чтобы ей доставили платье, что оно еще не до конца сшито. Накануне последнего возможного дня доставки швеи сделали последний рывок, с сумасшедшей скоростью работая. И в самый разгар этого безумия белого шелка и мерцающего бисера Луизе доложили, что к ней пришли из полиции. Нашли ее мужа. Одного взгляда на серьезное лицо констебля было достаточно, чтобы понять, что он пришел с недобрыми вестями.

— Вам лучше присесть, мадам, — сказал он. — Мой печальный долг — сообщить вам, что ваш муж уже несколько дней как мертв. Он был задушен, а его тело брошено в Темзу.

Ей пришлось идти на опознание. Это было ужасно. Проволока, это мерзкое орудие душителей, глубоко впилась в его разбухшую шею, и она отвернулась, исполненная глубокого сострадания. Бедняга Роберт! Как так получилось, что его, всегда хваставшего своим умением владеть тростью с потайным ножом, застали врасплох и так жестоко с ним расправились? Ей сказали, что из его карманов выгребли все, кроме связки ключей, которые от воды покрылись ржавчиной. Она сразу же узнала свои ключи.

Луиза вернулась в магазин только поздно вечером.


Мать Роберта стойко выдержала печальное известие, а вот бедняжку Агнес пришлось успокаивать и утешать. Мадемуазель Брюссо, спустившаяся из мастерских, где кипела работа, в безлюдный магазин, увидела, как Луиза стоит, прислонившись к прилавку с шалями, измученно закрыв глаза, и как побледнело и осунулось ее лицо от всех этих бедствий и неприятностей.

— Мадам, — мягко начала мадемуазель Брюссо, — у меня новость. Хорошая новость.

Луиза пошевелилась и распрямила плечи.

— Платья готовы?

— Почти до последнего стежка. Но у меня еще лучшая новость.

И лицо Луизы преобразилось от надежды.

— Мой сын? — выдохнула она, все еще боясь, что это не так.

Ее помощница кивнула, сияя от радости.

— Мистер Расселл прислал записку, что Поль Мишель сейчас с ним в его доме.

Когда Луиза подъехала к дому Уилла, тот сбежал по каменным ступенькам ей навстречу. Она бросилась к нему, схватив его за руки.

— Поль Мишель здоров? Он в порядке?

Уилл улыбнулся.

— Ну, он стер себе ноги, очень устал и несколько поумнел по дороге домой, в целом все хорошо. Я напал на его следы после того, как нашел коттедж, где его накормили. Настиг я его в северном районе Кале.

— Как он сумел туда добраться? — изумленно воскликнула Луиза. — У него же было всего несколько пенсов карманными деньгами.

Уилл провел ее в дом.

— Спрятался заранее на французском пароме. У твоего сына есть отвага и находчивость. Что бы там ни было, но не позволяй Роберту раз и навсегда их уничтожить, вернув Поля Мишеля в эту злосчастную школу.

— Роберт умер, — хрипло произнесла Луиза. Она все рассказала, пока они поднимались в комнату для гостей, где ее сына уложили спать.

Поль Мишель быстро уснул. Его личико казалось крошечным на фоне огромной подушки, а волосы были еще влажными от ванны, в которой с него смыли дорожную пыль и грязь. Луиза села на кровать, подле которой оставили на ночь гореть лампу, и, нагнувшись, поцеловала его в лоб. И тут ее затрясло от долго сдерживаемых рыданий. Она сидела, опустив голову и тупо раскачиваясь, безудержно всхлипывая. Когда Уилл нежно погладил ее по волосам, она встала и потянулась к нему, почувствовав, как он, большой и сильный, прижал ее к себе.

Уилл заглушил ее рыдания нежным поцелуем, в котором не было ни той нетерпеливости, ни того отчаяния, с каким он целовал ее прежде. Он как будто позабыл о времени и о всех жизненных тяготах, чувствуя, что сейчас, как никогда, близок к победе. Он целовал ее с такой любовью, что ее руки, лежавшие у него на плечах, скользнули вверх и зарылись в его густые кудри. Ее давно подавленная глубокая чувственность пробудилась, возрожденная к жизни радостью, благодарностью, облегчением и осознанием того, что связывало их столько лет. Ее пожирало желание, которое, как ей казалось, в ней не сможет больше вызвать ни один мужчина, кроме одного, но тот уже давно ушел из ее жизни. Ей еще никогда так не хотелось, чтобы ее любили.