Тормоз, который Фриско приладил на кресло Алекс, оказался усовершенствованием не только полезным, но и спасительным. Тормоз пришелся настолько кстати, что Алекс удивилась, как сам производитель не додумался ставить его на коляски серийно.

Однако тормоз не решал многих проблем, например, выкапывания костровой ямы. И пока Алекс не научилась преодолевать это препятствие, не было никакого смысла изучать устройство полевой кухни, которая теперь находилась на заднем дворе. Ей не придется заниматься приготовлением пищи, если не удастся справиться с этой дурацкой ямой.

Прежде всего Алекс огляделась, желая убедиться, что никто на нее не смотрит. Затем, вдохнув поглубже, она сказала себе: то, что она сейчас сделает, будет не первым унизительным действием в ее жизни, а лишь очередным. Еще никто не умер от стыда, напомнила себе Алекс. Затем, извиваясь всем телом, она сползла на землю. Как червь.

— Прекрати! — вслух одернула себя Алекс. — Делай то, что должна, и не рассуждай. Проверь, что из этого выйдет.

Коленную чашечку пощадил нож хирурга, и ползти она могла. Ползком Алекс подобралась к лопате, проклиная юбки, которые мешали ей двигаться, то и дело норовя запутаться. Схватившись за древко чуть повыше лезвия, она стала тыкать им в землю. Безрезультатно. Грунт оказался слишком твердым.

— Понимаю ваши затруднения.

Подняв голову, Алекс увидела Фриско, облокотившегося о повозку. Он наблюдал за ней. Краска горячим потоком залила ей лицо, мешая дышать.

— Я вернусь через пару минут, — объявил Дэл, забирая лопату.

Подобрав юбки, Алекс забралась на кресло, развернулась и, устало склонившись на один бок, опираясь плечом о колесо, подставила лицо солнцу. Она спрашивала себя, что сказал бы Пайтон, если бы увидел ее минуту назад, распростертую на земле, забывшую о том, что такое гордость и достоинство. Что сказал бы он о той отчаянной решимости, с которой она цеплялась за хрупкую соломинку надежды, которую протянул ей некий бывший пьяница по имени Дэл Фриско. Человек из тех, кого она раньше в упор бы не заметила. Посчитал бы он увиденное очередной иллюстрацией к поговорке «Каждому по заслугам»?

— Вот, попробуйте это, — сказал Фриско, протягивая ей лопату.

Она не заметила, как он подошел.

— Я попросил одного парня заточить лопату под острие.

Присев на корточки, он показал ей инструмент. Теперь лопата больше напоминала кельму.

— Посмотрим, получится ли лучше. — Дэл уселся на землю. — Нажмите и толкните. Лезвие сработает как рычаг и выбросит грунт наверх. Вам не надо копать глубоко. Вот так. Попробуйте.

Наконец ей удалось отковырять ком земли. Особым достижением то, что она сделала, трудно было назвать, но она чувствовала себя победительницей. Отдохнув немного и смахнув с лица пот, она вновь воткнула лопату в землю. На этот раз попытка оказалась неудачной.

— Дайте мне лопату, и я покажу, чего вы должны добиться. Смотрите.

Дэл откопнул несколько комьев земли и, перевернув их травой вниз, уложил вокруг образовавшейся площадки голой земли. Алекс подалась вперед, внимательно наблюдая за его действиями. Когда вокруг ямки появилось ограждение из кусков дерна, яма внезапно показалась значительно глубже.

— Мой подручный будет помогать вам делать яму для костра, — сказал Фриско, задумчиво глядя на женщину. — Вполне вероятно, вам не придется выполнять эту работу слишком часто, но вы должны уметь ее делать.

— Я думаю, теперь у меня получится, — медленно проговорила Алекс. Как бы тошно ей ни было, она знала свой характер: если надо, она переворотит весь двор, пока не сумеет сделать все как положено. — Дайте мне лопату.

У противоположной стороны коляски, там, где она сразу не увидела его, Дэл положил костыль. Взяв его одной рукой, другую он протянул Алекс, чтобы помочь ей встать.

— Дайте мне руку.

— Я не могу, — прошептала она, вздрагивая от отвращения при одном взгляде на костыль.

— Мы уже обсудили этот вопрос, миссис Миллз. Дайте мне руку.

Сердце ее сжалось от ужаса.

— Вы не понимаете! Если я буду ходить… я предам своего мужа.

Год назад она бы устыдилась того, что сделала в следующее мгновение. Она сжала кулаки и едва не завизжала от страха и отчаяния, и только сознание того, насколько она потеряла способность владеть собой, охладило ее и вернуло к реальности. Ей придется и через это пройти. Выбора не было. Не было, если она рассчитывала на будущее, в котором займет свое место чувство собственного достоинства.

— Я ненавижу вас, — сказала она тихо. — Я знаю, что вы не виноваты, но чувствам не прикажешь. Вы заставляете меня делать нечто такое, чего я поклялась не делать никогда. И за это я ненавижу вас, мистер Фриско.

— Держите мою руку.

Он поднял ее одним точным движением. В тот же миг кровь отхлынула у нее от головы, и лицо Фриско поплыло перед глазами. Она поняла, что левая нога ослабела за год сидения в кресле и, возможно, больше не сможет удержать ее вес. Она упала бы, если б Фриско не поддержал ее. Покачиваясь, она схватила его за жилет.

— Спокойно.

Дэл подсунул под ее правую руку костыль, и она инстинктивно перенесла вес на деревяшку.

Постепенно головокружение прошло, но теперь, как никогда раньше, она ощутила пустоту под правым коленом. Нет, она не должна об этом думать. Если она позволит себе горевать о безвозвратно утерянном, ей снова захочется кричать, и на этот раз она уже не сможет сдержать себя.

Алекс с видимым усилием заставила себя отпустить жилет Фриско и схватиться правой рукой за ручку костыля. Так она чувствовала себя более устойчиво, но левой рукой продолжала держаться за плечо своего мучителя.

— Отдышитесь и успокойтесь. Потом мы с вами прогуляемся вокруг фургона. Скажите, когда будете готовы.

Пайтон лежит в могиле, а она собралась прогуляться. От одной мысли об этом тошнота подступала к горлу.

— Перенесите вес на левую ногу, передвиньте костыль вперед и перекиньте другую.

— Я и сама могу догадаться! — бросила Алекс.

Фриско отошел, не спуская с нее глаз. Головокружение вернулось, когда она поняла, что ее больше никто не поддерживает, разве что костыль.

— Я только…

Фриско посмотрел ей в глаза.

— Сегодня во второй половине дня ваши сестры собираются три часа провести в седле. Когда они приковыляют домой, у них все тело онемеет и будет болеть. Как ваша левая нога.

Алекс почувствовала, как что-то оттаяло в ней. Неужели она опустилась до того, чтобы с жадностью глотать брошенную ей наживку? Скосив глаза на повозку, она прикусила губу, злясь оттого, что он читает в ней, как в открытой книге. Состязательность всегда была главным в их взаимоотношениях с сестрами.

Она едва не упала при первом же шаге. Еще шаг, и Алекс повалилась бы на землю. Но Фриско успел подхватить ее, не дав разбиться, и, подняв с земли костыль, протянул ей, как только она оправилась от шока.

Алекс продвигалась медленно, со страхом, и упала, еще не достигнув края борта.

— Вы не поможете мне сесть? — попросила она.

Фриско усадил ее на землю, а костыль положил рядом. Затем он присел возле нее, по-турецки скрестив ноги.

— Вам станет значительно легче, когда окрепнет левая нога. Я знаю, что вам не понравится то, что я скажу, но вам нужно ходить с костылем как можно чаще и дольше, до тех пор пока вы не срастетесь с ним, как с родным.

То, что она сделала, было ужасно, и только сейчас она осознала весь кошмар происходящего с ней.

— Я ходила, — прошептала она, глядя на него широко распахнутыми глазами.

— Да, — с улыбкой ответил он. — Не бойтесь этого.

Алекс расправила юбку на земле и потерла вытянутую ногу.

— Я не боюсь костыля, мистер Фриско.

— Так почему вы так упорно сопротивляетесь?

Она опустила голову и голосом, хриплым от волнения, сказала:

— Я боюсь, что не смогу от него отказаться.

Глава 6

Дни складывались в неделю, затем еще и еще в одну, и все это время Дэл не давал женщинам спуску. Он знал, что у них ноют мышцы, что ладони порой стерты в кровь, но к концу третьей недели клеймение было закончено, а ловцы увеличили стадо еще на две сотни голов. Через четыре недели начались дожди, а с ними и трава пошла в рост. Сроки поджимали.

Фриско и его давний друг и правая рука, опытный табунщик Грейди Коул стояли под навесом амбара, глядя на серые полосы дождя. Не пройдет и двух недель, как, словно по мановению волшебной палочки, покроются изумрудным ковром бесконечные прерии, и стада со всего Техаса двинутся в путь на север.

— У нас с тобой все готово, если не считать женщин, — с привычным беспокойством в голосе сказал Дэл; серый дождь навевал уныние.

— Эти женщины никогда не будут готовы, — глядя прямо перед собой, ответил Коул.

Дэл засунул руки в карманы дождевика.

— Ясное дело, и все же…

Скривив губы, Грейди виртуозно сплюнул табачную жвачку, целясь в блестящий мокрый камень.

— Из женщины не сделаешь ковбоя. Я знаю тебя, Фриско, не один год, почитай, с детства. Не раз ты попадал в истории, но, скажу тебе, на этот раз ты влип по самые уши. Короче, сынок, ты крепко вляпался.

— Ты ведь знаешь, почему я согласился.

— Догадываюсь.

Грейди снял шляпу и почесал темя, заросшее седыми клочковатыми волосами.

— Если ты будешь дожидаться, пока они чему-нибудь научатся, мы никогда не сдвинемся с места.

— Они делают успехи, но им бы еще немного времени.

Вчера Грейди весь день занимался с Фредди и Лес верховой ездой. Сказать, что обучение шло трудно, значит ничего не сказать. И та и другая больше падали, чем ездили. К концу дня Грейди едва не хватил апоплексический удар, а у женщин не осталось на теле живого места: сплошные синяки и ссадины.

Но и та и другая, пережив очередное падение, стиснув зубы и сдерживая слезы, вновь и вновь взбирались в седло. Дэл, глядя на дождь, пытался припомнить, что чувствовал сам, когда мальчишкой учился ковбойскому ремеслу. Что чувствовал он, глядя с земли на упрямого мустанга, не желавшего мириться с тем, что какой-то новичок пытается его объездить, зная, что должен снова взбираться в седло, и так до тех пор, пока зловредная скотина не поймет: всадник сильнее ее. Конечно, ни Лес, ни Фредди скорее всего никогда не станут хоть сколько-нибудь стоящими ковбоями, но Дэл волей-неволей проникался к ним уважением за волю и мужество, которых не ожидал в них найти.