– Растешь! – заметила она, и Джейн погладила живот обеими руками. В лосинах и свитере она выглядела элегантно, как всегда. Выражение лица неуловимо смягчилось.

– А между тем впереди еще почти три месяца, – озабоченно сообщила Джейн. – Самой не верится.

За это время им еще предстояло перебраться в Лос-Анджелес, смонтировать и озвучить новый фильм. По словам Лиз, закончить они должны к Дню благодарения, если повезет. Значит, у Джейн будет достаточно времени, чтобы успокоиться, подготовиться к родам и материнству.

– Вы с Лесли приедете к маме на День благодарения? – деловито уточнила Джейн, но Коко покачала головой.

– Я приеду, а Лесли собирается в Нью-Йорк к дочери. – Не желая вдаваться в подробности, Коко поспешно сменила тему: – Кстати, как тебе Гейбриел?

Она помнила, что Джейн встречалась с ним в Лос-Анджелесе, но обсудить эту встречу они еще не успели. Джейн рассмеялась:

– Господи, такой молодой! Совсем мальчишка. А мама так вообще смотрится шестнадцатилетней. Честно говоря, как-то не по себе становится, и это еще слабо сказано. Насколько я поняла, Гейбриел порядочный человек. Не знаю, зачем ему пожилая женщина. Их отношения не затянутся, но по крайней мере на время развлекут маму. – Джейн уже не злилась из-за Гейбриела и этим очень удивила Коко. Она опасалась, что сестра впадет в ярость, а той, похоже, было все равно. – Словом, это ее дело. Все мы порой сходим с ума, каждый вправе сам решать, как ему жить, что бы там ни думали окружающие. Кстати, что случилось в Италии?

От этого вопроса Коко едва не вздрогнула, но сдержалась.

– Все было замечательно, – с притворной улыбкой заверила она, надеясь, что ее проницательная сестра ничего не заметит. – За исключением моего запястья.

– Да уж, не повезло. Хорошо еще, что рука левая.

Джейн не сказала ни слова о Лесли. Забрав собак и направляясь к клиентам, Коко задумалась: неужели Джейн приняла и его? Пока сестры беседовали, Джейн не переставая поглаживала живот, как часто делают беременные. Неужели она настолько изменилась? В День благодарения им предстояло собраться в Лос-Анджелесе всей семьей, и Коко надеялась к тому времени избавиться от ощущения, что ее жизнь кончена. Она пережила смерть Йена и даже нашла в себе силы воспрянуть духом, значит, переживет и расставание с Лесли.

Коко собрала больших собак, затем съездила к клиентам в западный район Кау-Холлоу, проделала обычный путь и занялась привычным делом. Каждый день она приезжала из Болинаса и возвращалась туда, но при этом чувствовала себя так, будто внутри у нее все умерло. Следующие три недели Лесли не звонил, и она не тревожила его звонками. Он не хотел настаивать, а она старалась забыть его и считала, что без телефонных разговоров это удастся ей быстрее. Коко боялась услышать его голос, зная, что неизбежно влюбится в него вновь и повторится то же самое. Нет, она ни за что не отважится. Она слишком напугана.

Коко не разговаривала ни с кем из родных до самого Дня благодарения и отъезда в Лос-Анджелес. Она оставила Салли на попечение Эрин и планировала вернуться через два дня. Лиз пригласила ее погостить у них в арендованном доме. К праздничному ужину ждали Гейбриела. Коко предстояло первое знакомство с ним, впрочем, она уже видела его в «Бель-Эйре» вместе с матерью, но об этом ее родные не знали.

В аэропорту Лос-Анджелеса ее встретила Лиз и отвезла в дом, где ждала Джейн. Вечером накануне Дня благодарения они собирались тихо поужинать втроем. Лиз не спрашивала о Лесли, Коко не упоминала о нем. Где он сейчас? Может быть, уже в Нью-Йорке встречает праздник с Хлоей и ее матерью… Поскольку он не звонил, Коко не знала, покинул он Венецию или съемки затянулись. Лучше не торопить события, предоставить им идти своим чередом. Жребий был брошен в последний вечер в Венеции, и она приняла решение. Лесли понял это по ее молчанию и, судя по тому, что молчал сам, согласился с ней. Они по-прежнему любили друг друга, но Коко уже не сомневалась в том, что подозревала с самого начала, – будущего у них нет. Вернувшись из аэропорта, Коко и Лиз застали Джейн растянувшейся на диване, она приветливо помахала сестре рукой. Джейн так округлилась, что напоминала пляжный мяч с руками, ногами и головой, и Коко, подошедшая обнять ее, невольно заулыбалась.

– Бог ты мой, ну ты и громадина!

Похоже, за три недели живот Джейн увеличился вдвое.

– Если это комплимент, то спасибо, – усмехнулась Джейн.– А если нет, иди ты к черту! Попробовала бы сама потаскать такую тяжесть! – Коко едва сдержала болезненную гримасу, сразу вспомнив, как мечтала о Лесли и детях. – Боюсь даже думать о том, как вырастет этот младенец за два месяца – душа в пятки уходит!

Ужин прошел весело, с дружеской болтовней и смехом. Лиз и Джейн закончили работу над фильмом и на следующей неделе перебирались обратно в Сан-Франциско. Тарелки уже опустели, бутылка вина заканчивалась, когда Джейн вдруг спросила сестру о Лесли, она только теперь заметила, что за весь вечер Коко ни разу не упомянула о нем.

– Думаю, у него все в полном порядке, – ответила Коко и внутренне сжалась, готовясь к продолжению. Она переглянулась с Лиз, уверенная, что та ничего не говорила Джейн. Коко благодарила судьбу за три недели передышки: ей хватило этого времени, чтобы собраться с силами перед разговором с сестрой.

– У вас с ним все хорошо? – насторожилась Джейн.

– Вообще-то нет, – спокойно ответила Коко. – Все кончено. Ты была права. Папарацци пару раз выслеживали нас, а накануне моего отъезда из Венеции устроили засаду. Как ты и предсказывала, – со стоическим видом продолжала она, – я рухнула, словно карточный домик. Они до смерти перепугали меня. Я отделалась несколькими швами и сломанным запястьем и рассудила, что с меня довольно. Так жить я не могу. Поэтому я здесь. И опять одна.

После этих слов в комнате ненадолго воцарилась, тишина. Коко ждала целого шквала упреков и напоминаний: «Я же тебе говорила!» – но вместо этого Джейн придвинулась ближе и коснулась ее руки. К тому времени швы уже сняли, рана на руке затянулась. О ней напоминал только небольшой шрам, ничтожный по сравнению с теми, которые остались на сердце. Коко часто казалось, что оно разлетелось на части.

– Папарацци сломали тебе запястье? – недоверчиво переспросила Джейн. На ее лице отразились удивление и, сочувствие.

– Не нарочно. Я выходила из гондолы у причала возле «Гритти», кто-то из них схватил меня за щиколотку, дернул, и я свалилась обратно в лодку. А когда пыталась смягчить падение, порезала руку и сломала запястье. А перед этим, когда нас подстерегли у ресторана, меня толкнули и я ударилась спиной о стену. Мы с трудом пробрались к гондоле, папарацци прыгнули за нами следом и чуть не перевернули ее. Их собралось человек тридцать, за нами гнались на трех «мотоскафо» да еще пытались помешать выйти из лодки. Словом, сцена вышла омерзительная.

– Ты шутишь! – изумилась Джейн. – Я имела в виду совсем другое, что за вами постоянно будут следить, нарушать ваше уединение, а ты к такому не привыкла, потому и возненавидела бы их. Но я не думала, что вас будут преследовать, толкать на стены, гоняться за вами на лодках, хватать за ноги, да так, что потом придется залечивать порезы и переломы! Кстати, а где в это время был Лесли? – Этот вопрос Джейн задала таким воинственным тоном, словно ожидала услышать, что Лесли бросил ее сестру на растерзание волкам, тогда за это его убить мало.

– Со мной, где же еще? Он пытался защитить меня, но что мы могли вдвоем против них? Мы находились в венецианском переулке, поначалу даже не вспомнили, где пристань. Собралась целая толпа папарацци, а нас было всего двое. Тяжко нам пришлось.

– Господи, да после такого даже я рухнула бы, как карточный домик! И ты решила положить всему конец?

– Ну… в общем, да. Лесли понял меня. Так жить я не хочу.

Коко старалась держаться деловито и равнодушно, но по дрогнувшему голосу сестра и Лиз все поняли: Коко по-прежнему влюблена в Лесли. Однако она приняла решение и не собиралась менять его. Лучше разлука с Лесли, чем такая жизнь. Но это решение доставило ей ни с чем не сравнимые муки, она и не подозревала, что забыть Лесли будет так трудно.

– Такой жизни никому не пожелаешь. Должно быть, и Лесли не в себе. – Услышанное ужаснуло Джейн, от страдания в глазах Коко сердце обливалось кровью. Не выдержав, Джейн придвинулась к сестре и обняла ее.

– Да, по крайней мере мне так показалось. После всего, что с нами случилось, он был сама заботливость. Когда я упала в лодку, он подхватил меня на руки, вынес на пристань и бегом понес к отелю. Уезжая, я выбралась из отеля через служебный вход в сопровождении четырех телохранителей, вдобавок надела черный парик.

– Господи, какой кошмар! Я слышала о подобных нападениях, но думала, что такое случается редко. Обычно папарацци только толкаются и светят в лицо вспышками. Странно, что Лесли никого из них не убил.

– Он слишком перепугался за меня. В отеле обнаружилось, что я истекаю кровью.

– Почему же ты ничего мне не сказала, когда вернулась? – встревожено спросила Джейн и взглянула на Лиз, но та молчала.

– Никак не могла прийти в себя. – Коко вздохнула и прямо посмотрела сестре в глаза. – А еще боялась услышать от тебя упреки. Ты же с самого начала предостерегала меня и оказалась права.

– Вовсе нет! – Джейн заметно смутилась. – Я напрасно дала волю языку, за что получила взбучку от Лесли, и поделом. Лиз тоже отругала меня. Не знаю, что на меня нашло, просто я опасалась, что он задурил тебе голову и закрутил с тобой роман от нечего делать. Для меня ты еще ребенок. Лесли вращается в высших кругах Голливуда, где я просто не могла тебя представить. Но вы же любите друг друга, Коко. То, что случилось с вами в Италии, – крайность. Если понадобится, Лесли наймет для тебя телохранителей, в этом я нисколько не сомневаюсь. Нельзя отказываться от любимого человека только потому, что жизнь рядом с ним осложнилась. – Джейн стало стыдно за все, что она наговорила прежде. Она надеялась, что Коко приняла решение сама, а не под влиянием ее слов. Когда Лесли позвонил Джейн и потребовал, чтобы впредь она не смела расстраивать сестру, Джейн немало удивилась. Она и представить себе не могла, что Лесли так влюблен в Коко. А теперь она видела, что и Коко его любит.