— Да и не надо тебе знать. Меньше знаешь, крепче спишь.

— Ну, в таком случае, возможно, знаешь короткую предысторию моего триумфального возвращения в родные пенаты.

— Ну так, вкратце. Я даже ребят не стал напрягать, когда мне сообщили, кого ты вызвал на помощь. Сеня не подвел. Он вообще молоток парень. — Заметив мой взгляд, он вскинул руки: — Все-все, сколько раз тебе говорить, я не сравниваю вас. Просто оцениваю его профессиональные качества, знаешь же, что у меня пунктик на эту тему. Вот бы… — Мой очередной взгляд и он просто махнул рукой. — Да ну тебя! Молчу вообще.

— Пап, а что случилось?

— А что случилось? — ненатурально удивился отец.

— С чего это ты вдруг такой покладистый, такой добродушный? Не рычишь, не орешь, не грозишься выгнать, оставить без карманных денег, отправить в армию служить, пороху понюхать. — Я вдруг осознал, как изменился отец за последние годы: как много седины стало пробиваться в его всегда коротко остриженных волосах, сколько прибавилось морщинок, какие глубокие тени залегли под глазами.

— Все хорошо, сына, все хорошо. Теперь точно все хорошо, — устало улыбнулся отец. — Давай, выкладывай, что привело тебя на родину. Помнится, ты обещал, что никогда сюда не вернешься, даже погостить.

— Да случилось тут кое-что. Вернее, кое-кто. К сожалению, этот кое-кто живет в России. Надеюсь, что это временно. И очень ненадолго.

— И чем я могу помочь? — И улыбка такая… понимающая.

— Па-а-а?

— А?

— Колись.

— А что такое?

— Ну я же по глазам вижу. Бл*дь, только не говори мне, что…

Отец замахал руками.

— Боже упаси! Я что? Похож на настолько откровенного манипулятора? Девочка сама по себе, моя служба безопасности — сама по себе. И она была первой, которой заинтересовались. Уж больно нетипично протекало ваше общение. Вразрез твоим принципам и традициям — «Куда ночь, туда и баба».

— И?

— На вот, держи. Ой, нет. Погоди. Кое-что не для твоих глаз.

Отец достал из верхнего ящика стола пухлую папку, быстро пролистал ее, открепил один-единственный лист и протянул мне.

— Тут все, что тебе надо знать. Остальное не твоего ума дело.

«Осипенкова Полина Юрьевна, 199* года рождения. Закончила Санкт-Петербургский государственный университет в 201* году, красный диплом, кафедра романо-германской филологии. Переводчик, работает с издательствами «Эксмо» и «АСТ». С 201* года пишет под псевдонимом Лиана Флер — женские романтические истории. Второй псевдоним Аманда Мур — открыт недавно, о связи с первым старательно умалчивается. Проживает: Санкт-Петербург, проспект Ветеранов, дом **, квартира ***. Мобильный телефон +7911*******. Инстаграмм, ВК, Фейсбук, Тик-Ток…».

— Ну ты и жук, папа.

— Ох, Марк, ну ты же должен был привыкнуть.

— Да я, если честно, за последние годы отвык на самом деле.

— Марк, ты даже не заметил ничего.

— Да я-то не заметил, — горько усмехнулся я. — Только начинаю теперь сомневаться в том, что мои успехи действительно мои.

— А вот тут можешь спать спокойно. — Отец откинулся на спинку своего генеральского кожаного кресла, снял очки, подышал на них и принялся таким знакомым движением протирать их носовым платком. — Ты мне тогда столько соли под хвост насыпал, что я поклялся себе, что палец о палец не ударю, даже если ты останешься без гроша в кармане. И выполнил свое обещание. Мне важно было, чтобы ты был жив. А еще важнее было дождаться от тебя только одного.

— Чтобы проснулась моя совесть? — я покачал головой.

— Да бог с ней, с твоей совестью. По факту, как оказалось, она у тебя есть. Просто спала. Дрыхла все это время непробудным сном. Я хотел, я мечтал, что ты будешь недостаточно осторожен, и что хоть одна из твоих подружек залетит и потребует твоего участия в воспитании ребенка. Вот это должен был отследить мой человек.

— Пап, ну это уже ни в какие ворота, — поморщился я и отхлебнул ставший теплым виски.

— Сынок, ты у меня один. И какими бы ни были наши с тобой отношения — согласись, было ведь и хорошее…

— Было. Пока мама была с нами, — перебил я отца.

— Я просил у Вселенной шанс все исправить. Да, с тобой не получилось, я облажался. За это ты меня и наказал, сбежав с деньгами в никуда. Но я нашел тебя и следил издалека не для того, чтобы контролировать, а для того, чтобы не дать тебе совершить подобную моей ошибку. Я хотел воспитать своего внука, твоего ребенка. Думая, что он будет тебе не нужен. Примерно так же, как когда-то оказался не нужен мне ты сам. Вернее, — он снова подышал на очки и протер их, — вы оба были мне нужны. Но я так был зациклен на своей карьере, утешая себя тем, что делаю это только ради вас, что пропустил все самое важное в своей жизни. А теперь… — он тяжело вздохнул и развел руками. — Теперь подходит к окончанию мой последний контракт, и я уже знаю, что мне его не продлят.

— Погоди, но ты же не просто наемный работник, ты же акционер. Ты же стоял у самых истоков, в самые сложные времена. Что значит, контракт заканчивается? — удивился я. Мне всегда казалось, что папа по крайней мере на эту тему может не волноваться.

— Не все так просто, сына. Времена меняются. Грядет очередной передел рынка. Подвижки уже начались. И руководство приняло решение о реорганизации всего холдинга. А я слишком долго сижу у этой кормушки, молодые дышат в самый затылок. Да и я подустал, если честно. Смысл мне сейчас барахтаться и бороться? Ради чего? Ради самой работы? Да хрен с ней. У меня есть все, что нужно для обеспеченной старости: дома, машины, акции — неплохое пособие для одинокого пенсионера. Я бы вот попросил тебя…

— О чем? — подался я вперед.

— Ты ведь можешь организовать мне плотную занятость, чтобы было чем заполнить мои дни?

— Э-э-э, не понял?

— Да все ты понял, свин непонятливый. Давай уже, хватай свою писательшу в охапку и иди делать мне внуков. Мою энергию, сам знаешь, надо направлять в мирное русло. А что может быть более мирным, чем воспитание следующего поколения Зарицких?

Ну, в принципе, я и сам уже не знал, как поскорее рвануть за сетями и удочкой для моей своенравной форельки.

Я встал, обратив внимание, что меня слегка повело — виски бочковой крепости, это вам не шуточки — сложил аккуратно выданный мне листик, одернул пиджак и уточнил:

— Ты за девять месяцев успеешь управиться с выходом на пенсию? Ну, чтобы мы уже точно не парились с поисками хорошей няньки?

— Хм, я-то уложусь. Лишь бы тебе твой самоуверенный свинский нос не прищемили.

Нос? Ох, папуля. Нос как-нибудь перетерпит. Раз уж мой нижний дружок, прищемленный по самые помидорки, терпит все это время.

Глава 29

Солнечные лучи щекотали веки, упрямо вытаскивая меня из объятий загорелого до черноты красавца, что самым беспардонным образом шарил по моему льнущему к его ладоням телу. Вот сейчас легкий бриз из распахнутого окна охладит уже разгорячившуюся кожу, донося запах океана и нагретого песка…

Открыв наконец глаза, я тяжело вздохнула. Всего лишь столь редкое для Питера яркое солнечное утро. Бриз, океан и белый песок отсюда за бог знает сколько километров. Как и загорелый красавец блондин со своими опытными руками и виртуозным ртом. И, конечно же, ни то, ни другое не простаивает без дела. На свете ведь столько женщин, мечтающих урвать хоть крохотный кусочек удовольствия.

— А ну и ладно! Сожалеть-то не о чем. У меня же есть ты, — заявила я Зарику, выбираясь из-под одеяла, — а ты мой и только мой. И пойдем-ка перекусим и поглядим, что там нам за ночь написали любимые читательницы.

В первые дни после окончания романа комментарии сыпались как из рога изобилия, но теперь все поутихло. Так, десяток-другой, но все равно душу греет. Зевая и прихлебывая кофе, я включила ноутбук и установила на столе своего бессменного соавтора, пока рабочий инструмент отмораживался.

— Что?! — Я даже проморгалась, не веря своим глазам.

Триста пятьдесят два новых комментария? Это что происходит-то?

Так, сверху несколько «спасибо» и про море эмоций. А это что за «простыня», под которой как раз и развернулась вся тусня в окопе?

«Уважаемая Аманда, должен признать, что ваша книга — весьма годное эротическое чтиво, — писал некто под ником Рыбак класса экс. — Почерпнул для себя массу интересной информации в плане женского восприятия определенных ситуаций, а также получил море удовольствия от описания нюансов женских же ощущений во время секса. Очень интересно и познавательно взглянуть на привычные вещи «с другой стороны». Но вот те же самые моменты от лица мужчины вам, к сожалению, не удались».

А, понятно. Кто-то из мужчин-коллег пришел с фейковой страницы потроллить чуток, заметив рейтинги книги. Ну-ну, дальше что?

«Уверен на двести процентов, что вы не зачитывали эти, безусловно, красиво прописанные, но абсолютно неправдоподобные кусочки своему мужу, любовнику, партнеру (имеющее реально место подчеркнуть). Потому как если бы читали, он сказал бы вам самое главное — «слишком много слов». В противном случае он либо лицемер, либо никогда и не испытывал тех самых ощущений. Когда в голове мутится, бахает от желания обладать именно этой женщиной сию же секунду. Именно обладать, трахать, забираться внутрь ее тела членом, пальцами, языком, а не любоваться издали, мусоля про себя что-то там про роскошные изгибы и сверкающие шелком волосы. Которые хочется совсем не перебирать «ощущая потрясающую мягкость», а сграбастать в пригоршню и потянуть, заставляя ее прогнуться, пока всаживаешь ей под самый корень».

Нет, ну ты посмотри, какой наглец! Что-то у меня прямо пупырошные мурашки от него.

«И когда женщина, вызывающая в тебе такую зверскую похоть, входит в твой дом, ты ни хрена не станешь восхищаться про себя ее платьем, прической, потому что поимеешь мысленно ее прямо у двери, а потом в ванной, где она захочет вымыть руки. И еще разок, нагнув над столом, перед тем, как чинно приступить к гребаному романтическому ужину. И самым романтичным в этом ужине нормальному мужику покажется разложить свою женщину на столе и вылизать в качестве десерта, заставив поорать в полную силу, а потом снова трахнуть. И совершенно насрать, идет ли ей цвет этой помады, потому что ты думаешь только о том, как дико хочется сожрать ее рот. А на члене любой оттенок смотрится офигенно, главное — быстрее и чтобы это была именно она и ее губы.