Кэлвин любил эту куклу. Но еще больше он любил настоящую Эмералд.
13
Розалинд еще раз взглянула в заднее зеркальце своего «БМВ». Глупо было бояться этой машины, которая следовала за ней от самого «Ла Скала» и явно направлялась в сторону ее дома на Мулхолланд-драйв. Машина резко вырвалась вперед и на огромной скорости скрылась за поворотом. Да, глупо, но все равно внутренний голос предупреждал ее: «Будь осторожна, querida».
Из магнитофона разливался нежный голос Джона Леннона. Розалинд вдруг подумала о его смерти – такой недавней, такой неожиданной, такой… «Это могло бы случиться и со мной, с каждым», – пронеслось в голове. С Робертом Редфордом, одержимым своими идеями о солнечной энергии и ее сохранении. С Джейн Фонда, с ее радикальными взглядами и жестокой аэробикой. Все они могли бы стать жертвами какого-нибудь напуганного фанатика. И она, Розалинд, тоже – просто потому, что звезда. Она поежилась, хотя в машине было тепло.
Подъехав к своему особняку, она вновь задала себе вопрос, зачем вообще его купила. И почему никогда всерьез не задумывалась о телохранителе. Сейчас они есть у всех.
В эту ветреную ночь все напоминало зловещие рассказы Эдгара По: серый каменный фасад дома, густые темные облака, гонимые сильным ветром, который дул со скоростью пятьдесят миль в час. Пальмы с громким шелестом клонились к земле; странные предметы – птицы? листья? мусор? – носились вокруг дома. Ее дома. Вырванного из лап ее помешанного бывшего мужа и его неистового адвоката. Сражения в суде, взаимные обвинения, газетная шумиха. Благодаря блистательным юридическим уловкам, к которым она прибегла, дом стал ее собственностью. Стоил ли он тех усилий – эта груда темных кирпичей, стилизованная под девятнадцатый век, с ультрасовременной начинкой?
Розалинд заглушила мотор. Внезапно ветер стих, и все вокруг замерло. Ночь была тихая и зловещая. Розалинд вдруг стало страшно.
Кэлвин притаился на чердаке и оттуда, из крошечного оконца, наблюдал за Розалинд.
Он услышал, как хлопнула дверца машины, легкие шаги – и вот она вставила ключ в замок входной двери. Потом раздался еле слышный возглас: «Роза, ты вернулась?», который убедил Кэлвина в том, что Розалинд отпустила прислугу на ночь. Дверь захлопнулась. Она была в доме. Вместе с ним. Вдвоем, запертые вместе…
Вскоре в ее спальне заговорил телевизор. Осторожно спускаясь по лестнице, Кэлвин слышал, как Розалинд спустила воду в туалете; подойдя к спальне, он приложил ухо к двери.
– Привет, Анжелика, – Розалинд разговаривала по телефону. – Я знаю, что это бред, но сегодня вечером меня преследуют призраки. – Кэлвин улыбнулся. – Я скучаю по тебе, querida mia. Приходи поскорей.
Розалинд, довольная, положила трубку и запихнула в рот шоколадку. Когда Кэлвин, толкнув дверь, ворвался в спальню, она страшно перепугалась.
– Что вам нужно? – надтреснутым голосом резко спросила она.
Ресницы ее прелестных карих глаз дрожали, выдавая сильное волнение, к груди она нелепо прижимала шерстяной шарф, как будто пытаясь защититься им.
Стоя в дверях, Кэлвин ощущал ее животный страх и чувствовал себя хозяином положения.
– Ничего, – медленно ответил он. – Мне совсем ничего не нужно. – Он стоял очень прямо, оглядывая комнату.
Все было выдержано в розовом цвете. Розалинд сидела, положив ногу на ногу, прижимая к себе розовый шарф, легкий шелковый халатик едва прикрывал ее пышное тело. В изголовье высилась гора подушек, на которых были вышиты поговорки: «Хорошо бы найти сильного мужчину», «Счастье в дружбе с тобой», «Я проснусь в пять». По постели были разбросаны плюшевые игрушки.
Кэлвин вздрогнул, почувствовав, как что-то трется о его ноги – это была белая персидская кошка, спрыгнувшая с кровати хозяйки. Кошка забилась под коврик и выглядывала оттуда. И кошка и хозяйка смотрели на Кэлвина с ужасом.
Розалинд с трудом проглотила слюну. Она вспомнила, что читала в журналах о насильниках – как нужно с ними разговаривать, убеждая не совершать ошибок. Она читала, что надо быть решительной, жесткой, показать, что ты сильнее и что ему с тобой не справиться.
– Убирайся к черту, ты, псих! – закричала она пронзительным голосом, призвав на помощь все свое актерское мастерство. – Как ты осмелился явиться сюда? Ты совершаешь преступление. Я вызову полицию.
Она судорожно стала вспоминать, куда дела кнопку тревоги. Полиция, устанавливая систему охраны от грабителей, строго проинструктировала, что всегда, при входе и выходе из дома, надо включать сигнализацию. Сегодня вечером она не выполнила этого условия, так же как не обратила внимания и на второе предупреждение: «Всегда, находясь в доме, держите кнопку тревоги при себе». При ее нажатии сигнал подавался прямо в полицейский участок, и помощь прибывала в течение восьми минут. Так говорили полицейские. Она-то знала, что пройдет пятнадцать-двадцать минут, прежде чем они приедут; она убедилась в этом, пару раз по ошибке нажав кнопку. Она должна заговорить этого маньяка! «Где, ну где же эта чертова кнопка?» – кричала она про себя.
Одной рукой Розалинд придерживала халат, а другой шарила по простыням, подушкам, журналам, сценариям в поисках злосчастной кнопки.
Она взглянула на столик возле кровати. Розовая мраморная поверхность его была заставлена атрибутами ее постельного отдыха. Недопитый стакан вина, две кофейные чашки с застывшей гущей, надкусанное яблоко, груды писем поклонников, ее фотографии, вазелин, пепельницы, полные окурков, и даже таракан был здесь же.
Не может быть, чтобы это происходило с ней! Внезапно она увидела кнопку тревоги, лежавшую в ворохе писем. Вот теперь можно и поговорить с этим психом – да, он действительно выглядел сумасшедшим: лицо покрыто испариной, глаза блестят.
«Он выглядит еще более испуганным, чем я», – уговаривала она себя, но это не помогало.
Кэлвин облизал губы. Он чувствовал соленый привкус пота. Эта сука разговаривала с ним. В голове у него стучало, и было трудно понять, что же она говорила. Ее губы шевелились, но он ее не слышал. Ее халат все больше распахивался. Мелькнули груди, пупок и то самое, что вызывало у него такое отвращение, но в то же время возбуждало. Рукой она гладила плюшевого медвежонка. Кэлвину хотелось, чтобы эта рука гладила его, но сама мысль об этом казалась дикой. Ее женственность вызывала в нем ненависть. Он ненавидел ее влажный красный рот, высокие, с коричневыми сосками, груди. Пока она говорила, рука ее скользила по столику. Что это она надумала? У нее что-то было в руках, что же это? Радио? Магнитофон? Она продолжала говорить. Улыбаясь, довольная собой. Сука. Корова. Шлюха. Похоже, она испытывала его терпение, сидя на атласных простынях, в распахнутом халате, гладя медвежонка и пытаясь улыбаться.
Внезапно он расслышал ее слова: «Знаешь, а ты довольно симпатичный парень. Как тебя зовут, милый?»
Милый! Она называла его «милый»! Что за мерзкая потаскуха! Мужчина врывается в ее комнату, а она спокойно приглашает его соблазнить ее! Дрянь, шлюха! Отвратительно было и то, что телекомпания посмела сравнить ее с Эмералд, рассматривая их на одну и ту же роль. До чего же она ненавистна, убеждал себя Кэлвин, медленно приближаясь к Розалинд. В голове опять застучало. Он видел перед собой ее соблазнительную улыбку, слышал ее спокойный голос. Когда он подошел совсем близко, улыбка померкла. Розалинд захныкала.
– Только, пожалуйста, не бей по лицу, – сказала она слабым голосом.
– По лицу? – То, что она так волновалась о своем лице, вызвало у него желание разбить его в кровь. – Какое еще лицо? – Он схватил бронзовую статуэтку и со всей силой обрушил ее на обращенное к нему с мольбой лицо Розалинд.
– Нет, пожалуйста, нет! – Кровь хлынула с разбитого лба. – Я все сделаю. Можешь взять меня, делай, что хочешь, только, пожалуйста, пожалуйста, не убивай меня, не убивай, не убивай, умоляю.
– Шлюха! – закричал он, обвивая руками ее белую шею, липкую от крови. – Сука!
Кошка в испуге отпрыгнула, изогнув спину, она жалась к двери, пытаясь вырваться из комнаты, но она была заперта.
Покончив с Розалинд, Кэлвин уставился на ее роскошное обнаженное тело, распластанное на атласном покрывале. Он невольно залюбовался ею и еще больше возненавидел за те чувства, которые она в нем пробуждала. Она лежала в такой эротической позе, что он не мог совладать с собой. Белая кошка съежилась от страха и только выла, пока Кэлвин завершал свое злодейство. Когда он наконец поднялся с неподвижного тела, на улице раздались полицейские сирены.
Когда полиция вошла в дом, Кэлвина уже не было. Лишь белая кошка, забившаяся под диван, была свидетелем случившегося.
Хлоя с ужасом уставилась на газетный заголовок: «Розалинд Ламаз изнасилована и убита». Она отложила газету, не в силах поверить, что Розалинд мертва, зверски убита. Невероятно. Еще более ужасала надпись, сделанная губной помадой на теле Розалинд: «Ты не последняя».
Хлоя содрогнулась, отодвинув яйца и грейпфрутовый сок, которые официант поставил перед ней.
Телевизор был настроен на местную программу новостей. Хлоя переключала каналы, пытаясь узнать как можно больше. После каждой программы шли короткие сводки новостей с подробностями о смерти Розалинд – улики, дополнительная информация, интервью с близкими друзьями, поклонниками.
Хлоя была искренне огорчена. Хотя она и не была хорошо знакома с Розалинд, но эта женщина всего несколько недель назад была гостьей в ее доме. Ей хотелось позвонить Джошу, поговорить с ним. Он всегда был ей лучшим другом. Они вместе смеялись, плакали, обсуждали все на свете… Но Джош остался в прошлом. Хлоя взглянула на часы, лежавшие на смятых простынях. Смятых не от страсти, а от еще одной бессонной ночи в Лас-Вегасе.
Был час дня. Значит, в Лондоне уже девять вечера. Даже если она и позвонит Джошу – что она в любом случае не сделает, ее адвокат запретил это – все равно его не застанет. Наверняка он в одном из своих притонов, каком-нибудь баре в Челси или Сохо, гуляет с дружками, такими же алкоголиками и бабниками. Конечно, он опять вернулся к ним, опять, как до женитьбы на Хлое, угощает их шампанским, напивается, сыплет анекдотами, и ребята слушают его открыв рот. В конце концов, он ведь звезда.
"Лучшее эфирное время" отзывы
Отзывы читателей о книге "Лучшее эфирное время". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Лучшее эфирное время" друзьям в соцсетях.