– Ты, конечно, уже поняла, что к сестре я не ездила, – повинилась Элизабет с видом школьницы, которую застукали в ночном клубе, когда ей полагалось склоняться над книгой в читальном зале. – Не очень-то хотелось врать, но сказать правду я была не готова.

– Подумаешь, большое дело! Не будем об этом. Забросив кухонное полотенце на плечо, я направилась к двери.

– Ты куда?

– Надо же тебе проститься с сестрой.

Немного погодя Элизабет присоединилась ко мне на кухне. Я помешивала деревянной ложкой соус, а она исповедовалась по поводу выходных.

– Это было потрясающе! Мэтт – чудо, я просто нарадоваться не могу! Господи, я хихикаю, как первоклашка! Не хочешь меня отшлепать, чтобы выбить дурь из головы?

– Нет, не хочу, – вздохнула я, разлила по стаканам вино и сразу ополовинила свой. – Знаешь, Джордж умер.

– Да ты что?! Правда? – Элизабет сразу опомнилась и перестала сиять, как только что вычеканенная монетка. – Как это случилось?

Я вкратце пересказала ей события последних дней, за исключением прощального разговора с Уолтером. Мне тоже требовалось время. Выслушав, Элизабет заключила меня в сочувственные объятия. Я высвободилась и постаралась улыбнуться.

– Все в порядке, не волнуйся. Поначалу, конечно, было тяжело, но теперь все в порядке.

На самом деле это было не так, но я не собиралась превращать нашу встречу в сеанс психоанализа. Некоторое время длилось молчание.

– Главное, что все позади, – сказала я с некоторым вызовом, ощутив на себе пристальный взгляд. – Ведь верно?

Элизабет явно приготовилась запротестовать, но в это время в дверях повернулся ключ и из прихожей послышались голоса детей.

– Поговорим позже, – сказала она, поставила стакан и отправилась встречать своих непосед.

Я вышла с кухни, как раз когда она наклонилась, чтобы заключить Кейси в объятия. Джек за порогом демонстративно дожидался, пока его пригласят войти.

– Привет, Джек! – дружелюбно произнесла она, ловко взъерошив волосы Алексу, прежде чем тот успел улизнуть к себе.

– Привет! – откликнулся ее бывший муж с заметным удивлением. – Как дела?

– Хорошо, спасибо. Надеюсь, у тебя тоже?

– Да, неплохо. Слышал по радио рекламу твоей новой передачи, и знаешь, мне понравилось. Думаю, отличная будет штука.

– Хотелось бы верить. По крайней мере мне там нравится.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу. – Кейси потянула мать за руку. – Никогда не догадаешься, что мне подарила бабушка. Набор «Юный химик»!

– Да что ты говоришь! – театрально изумилась Элизабет. – Буйная же у твоей бабушки фантазия по части подарков. Ладно уж, идем, показывай. – Она обернулась на ходу. – Я сейчас, а вы пока поболтайте.

Джек озадаченно следил за тем, как они поднимаются наверх.

– Слушай, я не видел, как она улыбается… даже и не знаю, сколько времени! – Он провел пальцами, как расческой, по своим густым волосам и с надеждой посмотрел на меня. – Похоже, работа на радио идет ей на пользу.

– Не только работа, – тихонько заметила я. – Конечно, я не вправе разглашать чужие тайны, но рано или поздно ты все равно узнаешь. У Элизабет роман, в этом все дело. Только детям не говори – еще неизвестно, как все обернется.

– Ах вот оно что… – Улыбка померкла, но Джек сделал над собой благородное усилие и попытался снова просиять. – Что ж, рад за нее. По крайней мере мужик-то стоящий?

– Я видела его только мельком, но впечатление осталось вполне приличное.

– Значит, осчастливил ее?

– Похоже, что так.

Возникла пауза. Я убеждала себя, что Джек сам вырыл себе яму и теперь всего лишь получает по заслугам – надо было думать головой, когда бегал за каждой юбкой, – но грустно было думать, что он оставлен за порогом как в буквальном, так и в переносном смысле.

– Ну что ж, мне пора, – мрачно сказал он. – Попрощайся с ними за меня, ладно?

– Ладно, – ответила я ему в тон.

Коротко пожав мне руку, Джек вышел и скоро растаял в ночи, а я захлопнула дверь и закричала во всю мощь голосовых связок:

– Спагетти развариваются! Ну-ка быстро тащите сюда свои ленивые задницы, не то останетесь без ужина!

– Чтобы так над собой издеваться, надо иметь вместо мозгов коровье дерьмо! – ворчал Боне. – Морковные волосы, это ж надо! А обкорнали-то их как! На черной, как уголь, девчонке это бы еще сошло, а на белой… черт возьми, да ты как серная спичка!

Было еще совсем рано, магазину только предстояло открыться для покупателей. Я крутанула кресло, чтобы оказаться лицом к Бонсу, и устремила недвусмысленный взгляд на его тощую темную шею, торчащую из ворота костюма, – без парика и шапки это было довольно жалкое зрелище.

– А вы как обгорелый Санта-Клаус.

– Не умничай, – буркнул он, поудобнее устраиваясь на «троне», где ему предстояло провести ближайшие несколько часов. – И подойди поближе.

– Зачем это? – с понятным недоверием осведомилась я. – Что за пакость у вас на уме?

– В жизни не видел такой неповоротливой девчонки! – рассердился Боне. – Не забывай, что мне сто лет. Я могу не дожить до той минуты, когда ты наконец соизволишь подойти.

– Ладно, ладно, иду.

Мне показалось, что старик что-то прячет в складках костюма. Из любопытства махнув рукой на подозрительность, я подошла совсем близко. Он тут же этим воспользовался – схватил меня и усадил к себе на колени.

– Это еще что за выходки! – закричала я, вырываясь. – Боне! Немедленно меня отпустите!

Куда там! Мне бы в голову не пришло, что в этом хилом старческом теле скрывается столько силы и цепкости. Я была буквально пригвождена к месту.

– Пустите!

– Хватит орать, – невозмутимо произнес он. – Смотри в камеру и, сделай такое одолжение, улыбнись пошире.

– Еще чего! – рассвирепела л.

– Ну и зануда же ты. Хочешь, чтобы я совсем выбился из сил? Их у меня не так и много, так что делай, что говорят.

Поняв, что выбора нет, я перестала вырываться, обняла Бонса за шею и в меру своего таланта изобразила счастливую улыбку. Последовала вспышка, мой Санта-Клаус разжал тиски, и я соскочила.

– Как вам это удалось?

– Дистанционное управление в наши дни – простая повседневность, по крайней мере так утверждает эта кроха Кейси. Иди посмотри, что вышло.

Взглянув на экран компьютера, я приоткрыла рот: на меня смотрела совершенно незнакомая женщина – молодая, довольная, игривая и, вот ей-богу, хорошенькая. Древний черный Санта-Клаус служил ей потрясающим фоном.

– Так я увижу фото раньше, чем помру, или нет? – раздалось от «трона».

– Потише вы, старый брюзга!

Перелистав названия бордюров, я выбрала тему «Книги», проделала все необходимое и дважды нажала на «Печать». Боне так долго изучал снимки через свои бифокальные очки, что я уже начала терять терпение. Наконец он поднял взгляд на меня:

– А теперь скажи, какой подарок ты хочешь получить к Рождеству, малышка?

– Я бы сказала, дедуля… – прошептала я грудным, чувственным голосом Мэрилин Монро, – но боюсь, вы этого не переживете.

– А что это там, на столике, за письмо? – спросила Кейси.

Был вечер, в доме царила мирная семейная атмосфера том смысле, что Алекс разносил меня в пух и прах в очередной шахматной партии. Про конверт я не вспоминала с тех самых пор, как, вернувшись из своей квартиры с вещами, второпях бросила его на первую попавшуюся горизонтальную поверхность. Дети его не замечали, Элизабет из деликатности о нем не упоминала, и письмо Джорджа благополучно пылилось все это время на журнальном столике. То был непростительный недосмотр, но, с другой стороны, хорошо, что у меня было время опомниться, прежде чем предстать перед этой проблемой.

И вот свершилось.

– Письмо от бывшего мужа, – небрежно объяснила я и склонилась над шахматной доской, имитируя глубокую концентрацию внимания. Сделала ход ферзем. – Шах!

– Тоже мне шах! – фыркнул Алекс.

Я более пристально изучила расположение фигур. Верно, не шах. В шахматах я разбиралась не больше, чем сапожник в пирогах, но детям игра нравилась, и, проглотив гордость, я раз в неделю позволяла уложить себя на обе лопатки.

– Ты хоть понимаешь, – сказала Кейси, не сводя взгляда с конверта, – что рано или поздно его придется распечатать?

– Не могла бы ты хоть пять минут для разнообразия побыть двенадцатилетней? – вздохнула я. – Скажем, забиться в уголок и поиграть в Барби?

– Что?! – На лице девочки отразилось глубокое отвращение. – Во-первых, в двенадцать лет Барби – пройденный этап, а во-вторых, я не забыла, как кто-то высказывался насчет этой куклы. Это когда я сказала про печень или почки в кукольной колясочке.

– Как же, как же! – хмыкнула я. – А я заметила, что ты становишься чересчур остра на язык.

И сделала ход слоном. Все еще не шах, но хоть по правилам.

– Если ты не в силах, я могу распечатать за тебя, – не унималась девочка.

Я не удержалась от нового вздоха: что бы там, в конверте, ни было, Кейси в ее нежном возрасте не стоило этого видеть. Это могло быть письмо, полное самых грязных выражений, или даже миниатюрная бомба.

Хотя бомба – это уж слишком. У Джорджа для этого маловат умственный потенциал. Скорее уж письмо, к тому же малогабаритное. Конверт был для него, мягко выражаясь, великоват. Оно там болталось, как дерьмо в проруби.

Что-нибудь гнусное, но безвредное. Почему бы, в самом деле, Кейси его не открыть? Она откроет, я загляну, и если то, что находится в конверте, мне не понравится, попрошу все это выбросить в ведро, а ведро вынесу. Таким образом, мне не придется даже прикасаться к конверту.

– Ну хорошо, распечатай.

Тем временем Алекс «съел» моего слона ладьей.

– Шах и мат!

– Что?! – Я вытаращила глаза на доску. – Как так?! В ответ он указал по очереди на свою ладью, коня и моего загнанного в угол короля.

В самом деле, шах и мат, ничего не попишешь.

– Вот дерьмо! – Я спохватилась, что снова подаю дурной пример. – Пардон! Я хотела сказать: вот незадача!