Когда Джин помылась, я некоторое время пялилась на то, как последние бурые разводы мыла и крови исчезают в стоке, а затем выбралась из душа, давая ей время побыть одной.

Просушившись, я отправилась в спальню Джин и взяла две пары чистых трусиков. Сбросив с себя мокрое белье, я натянула сухие трусы Джин и один из ее спортивных лифчиков. Для такой малышки она отличалась неплохими формами, но мои сиськи были куда больше, и ни за что не влезли бы в маленькие чашечки ее бюстгальтера. Из ящика с пижамами я вытащила две майки и две пары флисовых штанов в клетку. Конечно, они были мне коротки, но это не имело значения. Не желая оставлять Джин одну в душе слишком надолго, я надела одну пару на себя, а оставшееся отнесла в ванную.

Когда я вошла, оказалось, что Джин не сдвинулась с места. В смысле ни на сантиметр. Она просто стояла, слепо глядя на противоположную стенку душевой, и вода хлестала ее по спине. Я сунула руку в кабинку, выключила воду, взяла огромное полотенце, висевшее рядом с душем, и обернула вокруг Джин. Она не протестовала, позволяя мне обсушить ее, но смотрела вниз и в сторону, погруженная в собственные мысли.

– Ты хочешь об этом поговорить? – спросила я.

Она помотала головой. Первое движение, которое она проделала самостоятельно, без моих указаний.

– Хорошо, ты и не обязана.

Джин зажмурилась и глубоко вздохнула. Снова потекли слезы, но я ничего не сказала. Если ей захочется поговорить о случившемся, она так и поступит. А пока я просто позабочусь о ней и побуду рядом. Это лучшее, что я могу для нее сделать.

Одев Джин, я подвела ее к унитазу и усадила на сиденье. Затем, взяв за подбородок большим и указательным пальцем, я заставила ее поднять голову, чтобы осмотреть лицо. Губа была основательно рассечена, но не настолько, чтобы не зажить без врачебного вмешательства.

– Я сейчас вернусь, – сказала я и начала разворачиваться, но не успела отойти на шаг, как ее руки вцепились в мою майку, не давая мне двинуться с места.

– Не бросай меня.

Ее голос дрожал. Накрыв ее ладони своими, я отцепила пальцы Джин от майки.

Я заглянула ей прямо в глаза: бледная зелень против васильковой синевы.

– Джин, я тебя не бросаю. Я просто возьму аптечку первой помощи в коридоре, чтобы обработать твое лицо, хорошо?

Ее зрачки были огромными. Как две гигантских черных дыры. Она дрожала всем телом, но коротко кивнула. Я сжала ее ладони, после чего встала и вышла из ванной. Переступив порог, я галопом ринулась к стенному шкафу и рылась в нем, пока не обнаружила красную сумку с большим белым крестом. Запихнув все то, что вывалилось из шкафа, обратно, я поспешила к Джинель. И опять оказалось, что она неподвижно сидит на том же самом месте, глядя в никуда. Когда я подошла ближе, то заметила, что у нее на коже выступили мурашки.

– Еще одно, – выдохнула я и, метнувшись к шкафу, вытащила ее любимую толстовку на молнии.

Толстовка была ярко-розовой, с узором из блестящих металлических бусин на спине в форме ангельских крыльев. Я натянула капюшон на мокрую шевелюру Джин, помогла просунуть руки в рукава и застегнула молнию. И снова Джинель вздохнула, сунула руки в набрюшный карман и прижала к телу.

Стараясь действовать как можно аккуратней, я обработала многочисленные порезы мазью и наклеила пластырь там, где это было возможно, после чего дала Джин четыре таблетки ибупрофена.

– Это поможет против боли. Ты хочешь есть?

Она покачала головой, и я помогла ей встать. Откинув одеяло на кровати, я уложила Джин в постель. Затем закрыла двери в остальных комнатах, отправила две коротких смски Максу и Мэдди, чтобы они знали, где меня искать, и улеглась в постель рядом с Джин. Повернувшись на бок, я закинула одну руку на талию Джинель и прижалась к ее спине. Носом я уткнулась ей в шею.

– Теперь все будет хорошо. Я здесь, Джин, и я так сожалею. Так сожалею о том, что случилось с тобой, но, клянусь – Господом Богом клянусь – это никогда не повторится. Обещаю.

Она прижала обе моих руки к груди и приникла ко мне. Снова полились слезы – не полились, а хлынули потоком. Я обнимала ее, успокаивала, тихонько шептала ей на ухо, пока она не уснула. А затем, вымотанная, и сама провалилась в страну сновидений.

* * *

Я ощутила почти невесомое прикосновение – кто-то провел по моей руке вверх и вниз, легонько, словно птичьим перышком. Я сонно открыла глаза и оказалась лицом к лицу с единственным человеком, увидеть которого мне хотелось больше, чем вдохнуть следующий глоток воздуха.

– Ты здесь, – шепнула я, боясь моргнуть, чтобы он не исчез.

В ответ Уэс провел кончиками пальцев по моим обнаженным предплечьям, подтверждая свое присутствие.

– Конечно, я здесь, милая. Где, по-твоему, я должен быть?

Он склонил голову набок, и на губах его заиграла дерзкая улыбка. Восхитительно.

Я сглотнула, пытаясь справиться с обуревавшим меня чувством.

– Ты пропал. Потерян для меня.

Уэс нагнулся и провел губами по моей шее над майкой, покусывая и целуя меня по пути.

– Единственное место, куда я намерен попасть, милая, это между твоими ножками. Раздвинь их.

Он с самым решительным видом взялся за внутреннюю часть моих бедер.

Не думая, не беспокоясь и ни о чем не заботясь, я сделала именно это. Старательно и широко раздвинула ноги.

Он откинулся и присел на корточки. Ловко нацеленный большой палец нажал прямиком на мою горячую точку, словно Уэс обладал рентгеновским зрением и мог видеть сквозь мои трусики розовый комок плоти. Палец принялся кружить вокруг ноющего, напряженного средоточия страсти. Взгляд Уэса сосредоточился на стоящей перед ним задаче и не отлипал от местечка у меня между ног.

– Вы только посмотрите. Трусики промокают прямо у меня перед глазами.

Мяукнув, я дернула бедрами, желая большего, нуждаясь в большем.

– Малыш… – задыхаясь, выговорила я, двигая бедрами в унисон с этими блаженными маленькими кругами.

– Как думаешь, я смогу заставить тебя кончить, не прикасаясь к твоему обнаженному телу? Заставить тебя кричать в экстазе лишь с помощью своего большого пальца?

Его глаза вспыхнули, желание читалось в каждом медленном движении век. Он облизнул губы, и я смотрела на эту влажно блестящую плоть, не желая ничего более, как впиться в нее поцелуем. Он легонько мазнул пальцем по трусикам, и я изогнулась.

– Могла бы ты, Миа? Думаю, что могла.

Он знал, что делал. Говорил непристойности, играл со мной. То, как он прикасался ко мне сквозь барьер ткани, поднимало мой уровень возбуждения до заоблачных высот.

Уэс наклонился вперед, прижимая мои ноги своими мощными бицепсами и расставив локти по обе стороны от моих бедер, не давая мне шевельнуться. Он ткнулся носом в мой клитор и громко вдохнул.

– Боже, крошка, ты так сладко пахнешь. Как я скучал по этому. По возможности погрузить лицо в этот жар. Лучшее место на свете.

Он потерся носом о мою обтянутую тканью киску, щекоча напрягшийся бугорок. Его рот оказался как раз там, где мне больше всего этого хотелось. Я чувствовала его горячее дыхание сквозь трусики, прямо над моей щелочкой. Затем Уэс чуть приподнялся и, прижав к влажной ткани язык, принялся посасывать ее. От наслаждения моим вкусом, сочившимся сквозь неплотную материю, он застонал. Это было новое ощущение, которого я прежде никогда не испытывала, но мне хотелось сорвать с себя трусики. Дать ему ощутить мой вкус полностью, без всяких преград.

– Уэс…

Я заелозила, пытаясь освободить бедра, но он снова прижал меня к кровати.

– Не двигайся, милая. Я хочу, чтобы твое тело готово было принять каждую каплю наслаждения, которое я тебе дам.

А затем он принялся за работу. Он облизывал и посасывал мои нижние губки сквозь узкую полоску хлопковой ткани, прикрывавшую меня. Довольно скоро я так намокла, что было уже неважно, есть на мне трусики или нет, – такое удовольствие мне это доставляло. Затем, массируя большим пальцем мое сладкое местечко, он просунул язык внутрь. Натянувшаяся хлопковая материя терлась о сверхчувствительную ткань, и мое тело напряглось. Оно сжалось, начиная с самого центра, а потом горячая волна прокатилась по груди, обвилась вокруг сердца и охватила каждый орган, пока я не задергалась в судорогах. Экстаз пронзил меня электрическим разрядом, но Уэс не остановился. Он продолжал удерживать меня, заставляя снова и снова принимать наслаждение, пока, наконец, не сорвал трусики и не погрузил язык глубоко в мою щелку. Настолько глубоко, что сдвинул меня к изголовью кровати. Он никак не мог добраться до самого источника страсти и, двигаясь, издавал животное, голодное урчание. Боже, я могла кончить от одних этих звуков.

Рыча, облизывая, посасывая, кусая и пощипывая, он довел меня почти до беспамятства. Мое тело раскачивалось и терлось об его лицо. Я вцепилась в его светло-каштановые волосы мертвой хваткой, а он, раздвинув мои лепестки, сосал меня так долго и сильно, что я кончала, не переставая, не в силах прервать эту сладкую муку.

В конце концов, он отодвинулся, поднял руку и вытер размазавшиеся по его лицу соки о предплечье. Затем он приподнял мои колени, широко их раздвинув, и всадил в меня свой каменнотвердый член.

Я отчаянно вскрикнула – все мое тело задрожало в попытке принять его и наполниться до предела.

– А ну просыпайся, ты, чокнутая сучка!

Джинель трясла меня так же, как Уэс тряс во сне – только он делал это, раз за разом забивая свой кол в мою влажную киску.

В сон проникло чужеродное ощущение – чьи-то маленькие костлявые пальцы дергали меня за плечи, назойливо и больно.

Распахнув глаза и быстро заморгав, я оглядела комнату и осознала, где нахожусь. В квартире Джинель. Я снова завертела головой. Уэс исчез. Его не было. Черт, это оказалось лишь сном. Прекрасным сном, от которого у меня между ног образовалась целая лужа – а это было последним, чего мне хотелось, когда я лежала в кровати со своей лучшей подругой.