Одри Карлан - Лучше быть, чем казаться

Можно ли представить человека добрей и щедрей? Не думаю. Я никогда не встречала таких, и, вероятно, никогда больше не встречу. Да, за последний год мне встретилось немало неординарных людей – тех, кто запомнится мне как лучшие друзья, как первоклассные любовники, и больше того в некоторых случаях. Однако Макс был уникален. Его преданность семье могла соперничать с преданностью Тая и всего его самоанского клана Нико на Гавайях. Они, конечно, были сплоченной командой, но сила чувств, исходящих от Макса, то, как он держал себя, как ухаживал за мной и Мэдди, как искренне заботился о нас – так, словно намеревался делать это всегда, – значили намного, намного больше. Невозможно было описать это, не прибегая к выражениям в стиле слезливой холлмарковской открытки.

Следующие десять минут мы сосредоточенно жевали. Каждый раз, когда одна из нас прерывалась, Макс указывал на тарелку, подталкивал ее к нам и снова откидывался на спинку дивана. Он хотел, чтобы мы съели все до крошки, и давать поблажки не собирался. Наконец, мы с Мэдди набили желудки до отказа. Не успела я опомниться, как мы уже прислонялись друг к другу. Веки отяжелели и смыкались сами по себе.

– Девочки, идем.

Макс подтолкнул меня, но я только еще сильней привалилась к Мэдди. Потом вес ее тела куда-то исчез, и я задрожала от внезапного холода. Веки все еще были слишком тяжелыми, не давая открыть глаза. Мне требовалось дать глазам пару минут отдыха, а потом я снова буду как новенькая.

Внезапно мое тело стало невесомым, словно я воспарила на эфирных крыльях, летя неведомо куда. После нескольких резких рывков меня положили на воздушную, мягкую, свежевыглаженную хлопковую простыню и подоткнули со всех сторон толстым пуховым одеялом. Я потерлась о него щекой, так и не открывая глаз.

– Пара минуток, и я встану, – пробормотала я.

Что-то теплое и влажное прижалось к моему лбу.

– Ладно, ласточка, пара минуток. Стопудово.

Макс сказал что-то еще, но так неотчетливо, что я не смогла ничего разобрать.

Когда я проснулась, еще не полностью стемнело. Сев, я оглядела кровать. Мэдди крепко спала рядом со мной. Сдвинувшись, я тихо выбралась из постели. Едва мои ступни коснулись пышного ковра, как я почувствовала слабость и головокружение. Я не просто устала. Я была совершенно измотана. Часы показывали семь вечера.

Срань господня. Я отключилась на восемь часов. Папаня!

Вспомнив, что в больнице через дорогу отец борется за жизнь, я немедленно начала действовать. Натянула на себя джинсы и чистую футболку с V-образным вырезом, пару свежих носков и кеды. В общем, я проснулась, оделась и собралась за пять минут максимум. Увидев резинку для волос на ночном столике, я схватила ее и собрала волосы в длинный конский хвост уже на пути из спальни. В гостиной на диване сидел Макс и смотрел телевизор.

– Ты проснулась.

– Я вырубилась на восемь гребантических часов, Макс! – прорычала я, решительно направляясь к столу, на котором лежали моя сумочка и ключ от номера.

Макса, похоже, моя вспышка не смутила.

– Тебе это было необходимо.

В жизни бывают минуты, когда хочется врезать хорошему человеку по лицу. Сейчас наступил как раз один из них, но я не поддалась порыву.

– Мне необходимо быть с моим отцом. Что, если он очнется в одиночестве? Или, хуже того, что, если он…

Я даже додумать эту мысль не смогла, не то что произнести вслух.

Макс встал и выставил руки передо мной в успокаивающем жесте.

– Расслабься. Я только что говорил по телефону с Мэттом и Тиффани Рейнс. Пока никаких перемен.

– Ты должен был разбудить меня через пару минут! – рявкнула я, берясь за дверную ручку. – Как я могу доверять тебе, если ты не прислушиваешься ко мне даже в таких мелочах?

Выпалив это напоследок, я вылетела из комнаты и попыталась захлопнуть за собой дверь. Однако, поскольку мы были в гостинице, чертова штука медленно и плавно закрылась благодаря эффективному гидроприводу. В результате уровень моей ярости подскочил до заоблачного.

– Миа! – прокричал у меня за спиной Макс.

Не слушая, я проскакала к лифту и несколько раз злобно треснула по кнопке вызова. Конечно, кабина от этого не ускорилась, но, проклятье, мне стало чуть легче!

Макс вышел из номера и осторожно приблизился ко мне.

– Миа, извини. Но тебе, в самом деле, надо было поспать. Я постоянно был на проводе с вашими родственниками. Если бы что-то изменилось, вы могли бы появиться там за пару минут. Я ни в коем случае не собираюсь тебя контролировать.

Я закатила глаза и скрестила руки на груди.

– Ну и что, по-твоему, я должна сказать? Я волнуюсь за своего папу. Я не знаю наверняка, где сейчас мой парень, и не получала от него никаких известий уже две недели.

– Уэстон не связывался с тобой уже две недели?

– Господь всемогущий, я что, заика? Боже!

Я прижала руку ко лбу, где вновь пробуждалась неотступная головная боль.

Макс нахмурился и взял меня за плечо.

– Я сделаю пару звонков. Если кто и способен что-то выяснить, то это Аспен. У нее масса связей в кинопромышленности. Это поможет?

Предложение мира? Что ж, я его приму.

– Да, спасибо, – кивнула я.

Двери кабины открылись, и я вошла. Макс остался в коридоре.

– Я подожду, пока Мэдди проснется, – сказал он.

– Не буди ее. Ей надо отдохнуть.

Широко распахнув глаза, Макс ухмыльнулся.

– А тебе нет? Понятно. Ты готова принять огонь на себя, когда речь идет о Мэдди, но когда я пытаюсь помочь, то я негодяй?

Он улыбнулся той кривой улыбкой, от которой, как я знала, Синди была без ума.

– Я – старшая сестра, – возразила я с таким апломбом, словно это разрешало все вопросы во вселенной.

Ткнув себя пальцем в грудь, Макс сказал:

– Старший брат.

Он усмехнулся, и я улыбнулась в ответ в первый раз за всю неделю.

– Что ж, это новый титул. Эту привилегию еще надо заслужить, Максимус.

В глазах Макса блеснули веселые искорки, и он придержал дверь лифта, не давая ей закрыться.

– Я намерен посвятить этому остаток моих дней, ласточка.

Он отпустил дверь и помахал мне, после чего развернулся и зашагал обратно к номеру. Макс сумел донести до меня то, что хотел сказать. Он впрягся в это надолго и намерен был приложить все силы к тому, чтобы мы стали одной большой и счастливой семьей. Он обрел двух сестер. Родню по матери и отцу. Нечто, чего у него не было всего пару недель назад. Такой парень, как Макс, не признавал полумер, и готов был целиком посвятить себя мне и Мэдди. Черт, да он уже сделал это, и с лихвой, но я была слишком погружена в собственные несчастья, а мое сердце слишком измучила тревога, чтобы выразить, как много для меня значил его приезд. Как по окончании года я приложу все усилия, чтобы стать частью его повседневной жизни, и как мне не терпится приступить к этому. Я поработаю над этим, когда смогу. У меня еще будет время. Надеюсь.

– Я пришла к вам с дарами! – возвестила Джинель, резво вступая в больничную палату.

В одной ее руке было растение в горшке, а не обычный букет, в другой – таинственный коричневый бумажный пакет.

Джинель поставила свою заключенную в горшок коллекцию кактусов рядом с несколькими цветочными букетами, подошла к папе и поцеловала его в лоб, аккуратно уклоняясь от торчавших отовсюду трубок.

– Просыпайся, старикан. Твои дочери стареют, наблюдая за тем, как ты спишь, – заявила она.

Положитесь на Джин – уж она точно найдет способ сказать что-то милое и одновременно саркастическое. Несколько секунд она смотрела папе в лицо, словно ожидала, что он выполнит ее просьбу и откроет глаза. Но нет. Покачав головой, Джин развернулась и искоса взглянула на меня, склонив голову к плечу. Осмотрев меня с головы до ног, она прищелкнула языком.

– Ну, ты выглядишь чуть получше. Все еще дерьмово, но, похоже, смогла наконец-то отоспаться и порадовать всех нас походом в душ.

Нагнувшись, она шумно понюхала мои волосы.

– Да, свежа как маргаритка.

Я пихнула ее в грудь и улыбнулась.

– Заткнись, потаскушка. Что в пакете?

Быстро заморгав, она поднесла палец к щеке.

– Это ты сейчас о чем?

Я негромко хмыкнула, уже чувствуя себя лучше в ее присутствии. Джин, качнув руками и бедрами, картинно опустилась на кушетку и начала извлекать «дары» из своего пакета.

– Ладно, поскольку твоя дряблая задница уже неделю безвылазно торчит в этой комнатенке, я решила, что тебе понадобятся всякие штуки, чтобы занять время.

Джин принялась по очереди передавать свои приобретения мне.

– Колода карт, кроссворды, судоку…

– Судоку? Что это еще за фигня?

– Какая-то математическая игра, – пожала плечами Джинель.

– Ты принесла мне математическую игру? Мне?

Ухмыльнувшись, она перелистнула несколько страниц книги.

– Не знаю. В продуктовом работает очень симпатичный парнишка, и мы как-то разговорились. Я объяснила ему, что ищу, и он указал на всю эту хрень. Так что я просто взяла ее и продолжила флиртовать.

Она выглянула в окно, словно вспоминала тот момент.

– По-любому, он сказал, что это его любимое развлечение, ему нравится решать все эти задачи, бла-бла… Вообще-то мне было интересней наблюдать за тем, как движутся его губы, и представлять, как эти пухлые губки прижмутся к моей…

Тут она указала себе на промежность.

– Джин! – Я в панике оглянулась на папу. – Он же может слышать тебя.

– Серьезно? – нахмурилась она. – Ты так считаешь?

– Да, считаю. Так что, не трепись о том, как хочешь, чтобы продавец из продуктового обхаживал твою, сама знаешь…

Тут я кивнула на собственную киску. Джинель закатила глаза.

– Ладно, еще я принесла парочку модных журналов и, разумеется, твое любимое…

Она подняла выпуск журнала Street Bike и помахала им у меня перед глазами.