– Тогда я не хочу, чтобы она была моей мамой.

– Да, может, твой папа найдет кого-нибудь получше? – предложила я.

– Хорошая идея. Думаю, я помогу ему найти очень милую и красивую мамочку. Может, ты сможешь мне в этом помочь?

Широко улыбнувшись, я опустила ногу на землю, останавливая качели.

– Звучит здорово.

Следующий час мы с мальчиком провели, держась за руки, разгуливая по казино и тыкая пальцем в женщин, которые могли бы занять место его мамочки. К сожалению, мы так и не сумели договориться, какая из них больше всего подходит, прежде чем его папа и моя мама нашли нас. Мама плакала, а, увидев меня, опустилась на одно колено, тряхнула меня и крикнула, что мы должны были оставаться на игровой площадке. Мужчина присел рядом с мальчиком, положил руки ему на плечи и выругал его, но мальчик не заплакал. Он извинился, и его папа сказал ему, как испугался и крепко его обнял. Моя мама не стала меня обнимать. Мальчик, виновато глядя на меня из-за плеча своего отца, одними губами произнес: «Извини». Я помахала ему рукой, и тут папа мальчика схватил маму за руку, притянул к себе и поцеловал.

Папа мальчика продолжал целовать маму до тех пор, пока она не оттолкнула его и не велела прекратить. Он попросил ее уехать с ним, взять меня и сбежать, оставив эту жизнь позади. Как раз в эту минуту появился отец и показал маме целую гору фишек. Он подхватил меня на руки, закружил и обнял крепко-прекрепко, как всегда. Мой папаня обнимался лучше всех на свете. Потом он показал маме свой выигрыш и притянул к себе, объявив, что у нас будет стейк на обед. Мама улыбнулась и отвернулась от мальчика и его папы, как будто вообще не была с ними знакома.

Я видела, как плечи мужчины ссутулились, а голова поникла. Он положил руку на плечо мальчика, и мальчик помахал мне на прощание.


Я вздрогнула и проснулась. Сон все еще оставался таким ярким, что я практически слышала шум казино, звон и щелчки игровых автоматов и видела яркие лампочки, то вспыхивающие, то снова гаснущие. Закрыв глаза, я снова забралась под одеяло, расправила подушку и перевернула ее прохладной стороной кверху. Обычно я могла контролировать свои сны до такой степени, что способна была вернуться к прерванному сну или подумать о том, что хочу увидеть, и увидеть это. Но на этот раз, сомкнув веки, я с головой окунулась в другое воспоминание.


Мама и папа снова ссорились. Мэдди осталась дома с тетей Милли. Ей исполнилось четыре года, и мы выбирали ей подарок. Папе захотелось навестить маму на работе и удостовериться, что она вернется домой к началу праздника. Мама не считала, что должна раньше уходить с работы ради того, чтобы отпраздновать день рождения четырехлетки. Она сказала, что Мэдди все равно этого не запомнит, так что какая разница?

Как раз в эту секунду, когда мы шли по улице, в нас врезался какой-то мужчина. Подросток, стоявший рядом с ним, подхватил маму за талию. Мама развернулась, чтобы накричать на этого постороннего, хотя вообще-то они вели себя очень вежливо. Я тут же узнала мальчика из прошлого, только теперь он выглядел намного старше. Его папа совсем не изменился. На нем даже была такая же большая ковбойская шляпа, как в тот день несколько лет назад. Когда мама взглянула ему в лицо, она побледнела, как привидение, и попятилась, уткнувшись в папу. На сей раз ее подхватил он.

– Мерил? – обратился мужчина к моей маме, у которой затряслись руки. – Боже мой, сколько лет прошло. А это, э-э-э, это…

– Максвелл. – Ее голос сорвался.

Макс. Верно. Его звали Максом. Только я забыла. Подросток в ответ наклонил собственную ковбойскую шляпу, произнес «Мэ-эм» и сунул руки в карманы джинсов. Из-под его широкополой черной шляпы по-прежнему торчали светлые кудряшки. Затем паренек взглянул на меня. Его светло-зеленые глаза озарились добротой, и он чуть кивнул мне своей шляпой.

– Привет, маленькая мисс, – сказал он, и я улыбнулась.

Интересно, запомнил ли он меня с прошлого раза? Я в этом сомневалась.

– Кто это? – спросил папа у мамы.

– Ах, это мой старый друг. Джексон Каннингем и его сын… Максвелл.

Казалось, что ее голос дрожал от напряжения, когда она произносила имя мальчика. Папа протянул руку и представился. Джексон не сводил взгляда голубых глаз с лица мамы. А она не сводила взгляда с лица Макса. Было что-то такое в ее взгляде, какая-то глубоко спрятанная тайна – и я поняла, что истина уничтожит всех нас, если когда-нибудь всплывет на свет.

Мы пятеро неловко застыли. Джексон все пялился на маму, которая, казалось, сжимается под его взглядом, все глубже уходя в себя. Наконец папа сдвинул ситуацию с мертвой точки, потянув меня за руку и объявив, что мы опаздываем на важное мероприятие.

– Ах, да, мы должны идти. Рада была повидать тебя, Джексон. Надеюсь, с тобой и с твоим сыном Максом все в порядке.

– Подожди, Мерил, давай обменяемся номерами.

Джексон протянул руку к ней, но мама покачала головой и, обогнув его, поспешила за мной и за папой.

– Прошу тебя, Мерил. Только не снова…

Его мольба прозвучала не громче шепота, уносимого ветерком.

– Это к лучшему. Так лучше для тебя.


Зазвенел будильник, но все, что я слышала отзвуки тех семи снов, все снова и снова возвращавшие меня на задворки памяти.

«Это к лучшему. Так лучше для тебя». Я крепко зажмурилась, пытаясь не вспоминать.

«Это к лучшему. Так лучше для тебя». Ее голос был мягким, почти напевным.

«Это к лучшему. Так лучше для тебя». Запах ее духов чувствовался в моей спальне еще долго после того, как она ушла.

«Миа, дорогая моя…» Я смутно помнила, как она погладила меня по голове, когда я улеглась в постель. Мне было всего десять лет, и мое одеяло с изображениями принцесс было слишком теплым, но она туго подоткнула его под меня. Поцеловав мои волосы, она прошептала те же самые слова. «Это к лучшему. Так лучше для тебя».

В тот вечер моя мать ушла, чтобы никогда не вернуться. Долгое время я подавляла это воспоминание, считала, что это неправда, что я все просто вообразила. Точно так же я отмахивалась от снов о мальчике и его отце. Только это были не сны. Это были воспоминания, и в их свете кое-что становилось яснее ясного.

Я знала Максвелла Каннингема, а его отец знал мою мать.

Глава восьмая

– Макс, нам надо поговорить, – заявила я, входя в кухню.

Синди готовила обильный завтрак, включая оладушки, яичницу и бекон. Когда я ощутила витающий в кухне запах бекона, у меня громко заурчало в животе.

Синди указала на стоявшую на столе пустую тарелку, а Макс нагрузил ее всем съестным в пределах досягаемости. Я плюхнулась на стул, как слон, – мои ноги, слишком уставшие под весом свалившегося на меня бремени, просто подломились.

– Давай, ешь. Нам надо прояснить пару вещей, – угрюмо пробурчал Макс.

Прежде чем я успела ответить, вмешалась Синди.

– Послушай, я знаю, что ты, скорей всего, сердишься, – начала она, ставя передо мной на стол исходящую парком кружку кофе.

С ловкостью, о которой я и мечтать не могла, Синди добавила туда две чайных ложки сахара и порцию сливок – она точно запомнила, как именно я пью кофе. Конечно, эти черточки лишь добавляли привлекательности ее славному характеру. Она обращала внимание на детали. Мелочи, заставлявшие человека чувствовать себя уютней – например, как вы пьете кофе по утрам.

– Для начала я хочу извиниться, – заявила Синди.

– Нет, не хочешь, – прямо возразила я, вглядываясь в ее лицо в поисках хотя бы тени раскаяния.

Закатив голубые глаза, она остановилась и прижала руку к животу. Во второй ее руке была зажата лопатка со следами яичницы.

– Ты права. Я не хочу извиняться. Тебе нужно, чтобы твоя сестра была здесь, а нам нужно встретиться с ними.

Им нужно встретиться с ними. Вот что снова поставило меня в тупик.

– Зачем? То, что происходит между мной и моей сестрой, не имеет ни малейшего отношения ни к тебе, ни к твоему мужу или его бизнесу.

Я оглянулась на Макса. Тот опустил взгляд, весьма успешно избегая участия в беседе и размазывая по тарелке несъеденную яичницу. Примечательное зрелище – Макс, не заглатывающий пищу, как оголодавший тигр. Этот парень любил поесть. В смысле каждый раз, когда я видела его за едой, он успевал прикончить две тарелки съестного, прежде чем сидевшие поблизости успевали справиться с одной.

Макс глубоко вздохнул. Все его большое тело всколыхнулось.

– Мы очень привязались к тебе, Миа. Ты можешь просто принять это и расслабиться?

Я фыркнула, вонзила вилку в полоску бекона потолще и отправила ее себе в рот. Хрустящий, соленый, мясистый кусочек блаженства накрыл мои вкусовые сосочки райским одеялом. Бекон. Лучшая на свете еда. Несколько секунд я задумчиво жевала, размышляя о том, как поступить. Да, они были добры ко мне – даже слишком. Но – и это очень большое «но» – они ничего со мной не согласовали. Это моя жизнь, моя семья, а не их. Им следует осознать всю глубину совершенного ими проступка.

– Послушайте, Макс, Синди… – сказала я, махнув рукой в их сторону.

Синди отложила лопатку, выключила конфорку и тяжело подошла к мужу. Он обнял жену за талию, а она положила руку ему на плечо. Супруги выступали единым фронтом, и что-то мне в этом не нравилось. Тем не менее я хотела высказать свою точку зрения и, во имя всего святого, я намерена была ее высказать!

– Вы не можете вмешиваться в мою жизнь. Я здесь по работе. За которую вы заплатили мне кругленькую сумму. И хотя мы стали друзьями, это не дает вам права лезть в мои дела. Ты – мой клиент. По сути, я наемный работник, а не член твоей семьи. То, что ты сделал, пригласив сюда Мэдди и ее жениха, настолько переходит всякие границы, так далеко выходит за пределы комфортной зоны для всех нас…