– Уэс… – предостерегающе начала я.

Мне вовсе не хотелось поднимать сейчас этот вопрос, но я знала, что если этого не сделать, то у меня окончательно крышу снесет.

– Знаю, знаю. Ты еще не готова к разговору о женитьбе.

Уэс хмыкнул, что несколько разрядило напряжение.

– Просто знай, милая, что я связан с тобой навсегда. Твой дом теперь там, где я и моя семья. Ладно?

Семья. Лишь легкий намек на это вызвал у меня нервную и, что там говорить, довольно приятную щекотку.

– Да, малыш. Хорошо. А как поживает твой большой кинобизнес? – спросила я, не желая, чтобы все всегда крутилось вокруг меня и моих проблем.

– Неплохо. Хотя сейчас я как раз работаю над романтической частью, и мне не помешало бы разыграть парочку сцен в реале.

В его голосе появились хриплые гортанные нотки, заставлявшие меня шалеть от желания и жаждать его прикосновения.

– Знаешь каких-нибудь горячих длинноногих брюнеток с такими большими сиськами, что у меня слюна течет при одной мысли о них, и с задницей, на которой я мог бы записать целую десятистраничную сцену?

Рассмеявшись, я накрутила на палец прядь волос.

– Хм-м-м, у меня есть кое-кто на примете, – сказала я, пустив в ход тот страстный, с придыханием голос, от которого Уэс сходил с ума.

– Боже, милая, у меня уже стоит, – простонал он.

– М-м-м, так вытащи его.

Я услышала звук расстегивающейся молнии и шорох одежды.

– Ладно, – ответил Уэс.

От нетерпения в его голосе мой счетчик уверенности в себе мгновенно зашкалило.

Откинувшись на изголовье кровати, я крепко прижала телефон к уху, чтобы слышать каждый вздох.

– Обхвати рукой основание и представь, что это моя рука. Сожми его достаточно сильно, но не слишком.

Уэс застонал.

– А теперь оближи большой палец и проведи им вокруг самого кончика. Представь, я беру в рот головку твоего твердого члена и сосу ее. Щекочу языком уздечку, что сводит тебя с ума.

– Черт, да я уже схожу с ума. Ты нужна мне здесь, милая, – простонал он.

– Я провожу языком вверх и вниз по твоему стволу, нежно и быстро. Поднимаю руку, обхватываю твою яйца и играю с ними, а затем одним резким движением принимаю в рот. Он так глубоко, что я едва могу дышать, задыхаюсь, давясь его длиной, пока ты, сжалившись надо мной, не вытаскиваешь его, давая мне вздохнуть свободней. Мне так нравится твой вкус – вкус моря и мужчины. Моего мужчины. Ох, малыш, я просто вся теку, – ахнула я.

Пока я расставляла декорации, дыхание Уэса в трубке становилось все более тяжелым и прерывистым.

Отбросив всякую осторожность, я запустила руку между ног и под кружево трусиков.

– Я вся мокрая, Уэс.

– Ты ласкаешь сейчас свою хорошенькую киску? – прорычал он.

– Да, ласкаю, думая о том, как ты гладишь свой твердый член, и представляя, что это делаю я. Это так заводит, малыш.

Застонав, я принялась теребить свой клитор, массируя его быстрыми круговыми движениями. Не прошло и пары минут, как я начала вскидывать бедра, пытаясь дотянуться до тела, находившегося сейчас за две тысячи километров от меня.

– Ты уже почти там? – спросила я, услышав очередной его стон.

– О да. А ты трахаешь свою сладкую киску пальцами глубоко и жестко, как сделал бы я?

Это мысленная картина с ревом пронеслась сквозь мое подсознание. При воспоминании о том, как его большие пальцы растягивали меня изнутри, мою киску затопила новая волна влаги.

– Да, – прохрипела я и, задержав дыхание, протолкнула два пальца во влажный жар.

При этом основание моей ладони придавило клитор, и внутри зародилась сладкая дрожь. Эта лихорадка наслаждения поднялась вверх по груди, захлестывая каждую клеточку моего тела.

– Сейчас кончу…

– Я тоже. Я сильно дрочу свой член, представляя, как отымею тебя, прижав к входной двери, в ту же секунду, когда ты переступишь порог еще через две недели. Я сорву с тебя трусики и войду в тебя, вгоню член так сильно, что тебе никогда не захочется снова уезжать от меня.

– Уэс, Уэс, Уэс… – простонала я, приподнимая бедра, трахая себя пальцами и представляя, как он вколачивает меня в дерево двери.

Моему парню нравилось трахать меня у стен и дверей. Я сильно нажала на комок нервов, который буквально пульсировал в одном ритме с тяжелым дыханием Уэса в трубке, и меня пронзил оргазм. Все мое тело напряглось, а чувствительная ткань между бедрами сжалась, обхватывая два пальца, по-прежнему находившихся глубоко внутри меня.

– О боже, да! Я люблю тебя! – шепнула я в телефон в ту же секунду, когда Уэс разразился потоком ругательств.

– Черт, малышка. Так приятно. Ты сексуальная, дьявольски сексуальная женщина. Господи. Моя. Только моя, – проревел он, пока я лениво поглаживала клитор, ощущая короткие уколы наслаждения и слушая, как мой парень кончает при мысли о сексе со мной.

Вскоре его дыхание замедлилось.

– Милая… Обожаю твой голос. Словно жидкий секс по телефону.

Я рассмеялась и крепче прижала трубку к уху.

– Было так приятно слушать, как ты кончаешь для меня. Спасибо за взаимность.

– Хм-м-м, – промычал он, – это тебе спасибо, Миа. Сегодня вечером я буду занят, но ты все равно мне позвони. Оставь мне сообщение перед тем, как отправишься спать, чтобы я знал, что с тобой все в порядке. И помни – я люблю тебя.

Я улыбнулась во весь рот. Близость с Уэсом, пускай даже по телефону, придала мне второе дыхание, необходимое для того, чтобы понять, как разобраться с чрезмерно доброжелательными Каннингемами.

– Я тоже тебя люблю. Удачного тебе рабочего дня.

– И тебе, милая. Позвони, если я буду тебе нужен.

Мне хотелось сказать ему, что он всегда мне нужен, но даже для меня это было бы слишком сентиментально. Вместо этого я дождалась, пока он нажмет «отбой», цепляясь за свой мобильник так, словно это был мой персональный номер службы спасения.

* * *

Тем вечером мне вновь приснился сон, повторявшийся несколько раз за последние годы. Во сне мне было около четырех лет, и я гуляла в специальной игровой зоне, похожей на парк и принадлежавшей одному из казино Лас-Вегаса. Мальчик с копной золотистых кудряшек вел меня за руку.

– Папа сказал, что я должен присмотреть за тобой, потому что у него очень важная встреча с твоей мамой.

Мальчик был старше меня, вероятно, раза в два. У него были смешные волосы и крупные зубы, а между двумя передними виднелась щель.

– Сколько тебе лет? – спросил он.

– Четыре с половиной, – ответила я с таким серьезным видом, словно была намного старше.

Он вскарабкался на невысокую каменную стенку, опустился на колено и протянул руку, чтобы помочь мне взобраться наверх. Я для пробы поставила ногу на выступ и поняла, что неплохо удерживаю равновесие.

– А мне уже десять. Двузначное число, – заявил мальчик с оттенком гордости, как будто за взросление выдавали призы, и свой он уже получил.

Вместо того чтобы взяться за его руку, я подтянулась сама. И хотя была очень горда тем, что залезла самостоятельно, сделала вид, что это было проще простого.

– Мой папаня говорит, что возраст – это только число. И лучше всего оно подходит для того, чтобы ставить на него на одном из тех красно-бело-черных колес, которые есть в мамином казино.

– Рулетка? – спросил мальчик, смешно нахмурившись.

Я пожала плечами, не зная толком, как оно называется, хотя папа любил зависать у стола с такой штукой. Он и сейчас был там. Он втянулся в эту игру. А мама выступала перед тем мужчиной. Я знала, что это было очень важное представление, потому что она надела свой костюм, усыпанный драгоценными камнями и с вплетенными в ее волосы и свисавшими сзади большими перьями. Те, которые сзади, были такими длинными, что почти касались пола, и были очень мягкими на ощупь. Она разрешала мне гладить их, но мне никогда не позволялось играть с ее красивыми костюмами. Мама говорила, что они слишком дорогие, и боялась, что я их испорчу.

– Твоя мама нравится моему папе, – сказал мальчик, перелетая с одной перекладины турника на другую.

Я стояла рядом с площадкой, где он раскачивался на турнике, но не могла достать до перекладин, даже поднявшись на цыпочках.

– Всем нравится моя мама. Она акт-триса.

Я запнулась, повторяя слово, которое моя мама произносила постоянно.

– Если она не нравится людям, значит, плохо делает свою работу, – повторила я то, что мама говорила мне раньше.

Мальчик кивнул, и волосы упали ему на лоб. Он откинул непокорные пряди в сторону, и на меня пристально уставились ярко-зеленые глаза. Люди постоянно твердили мне, что у меня глаза как у кошки, но я подумала, что глаза этого мальчика больше похожи на кошачьи. Вроде как у мамы.

– Ну, мой папа говорит, что хочет жениться на твоей маме, чтобы у нас была одна семья. Тогда ты станешь моей сестрой.

Я нахмурилась.

– Он не может жениться на моей маме, потому что у нее уже есть мой папа. С кольцом и всем прочим.

Мальчик сузил глаза.

– Серьезно? Не думаю, что он это знает.

Его веселое лицо помрачнело.

– Я надеялся, что у меня будет мама, а твоя такая красивая и добрая.

– Она не очень добрая, – возразила я, покачав головой, – просто хорошо прикидывается доброй.

Он склонил голову к плечу.

– Разве она плохо с тобой обращается?

Подойдя к качелям, я уселась на них.

– Нет. Но она любит меня не так сильно, как мамочки моих подруг любят их.

Мальчик встал у меня за спиной и толкнул качели, дав мне хороший разгон. Теперь, когда он раскачал их, я уже могла дальше справиться сама. Сам он подошел к другим качелям и сел на них, но раскачиваться не стал.