Одри Карлан - Лучше быть, чем казаться

Макс нахмурился, а его жена завертела головой, словно пыталась найти, на что бы отвлечься.

– Я тебе не чужой. К тому же мы можем пригласить их обоих. У нас полно места. Чем больше народу, тем веселее, – заявил Макс.

Я вырвалась из его рук – мне нужно было вздохнуть свободно. Мужские руки и то чувство покоя, которое они навевали, мешали мне мыслить ясно.

– Что? Нет. Ты не можешь этого сделать. Ты даже не знаком с ними. К тому же зачем тебе здесь моя сестра и ее жених? Это лишено всякого смысла.

– Но тебя это порадует? Ты сказала, что скучаешь по ней.

Я тряхнула головой, ожидая, что меня постигнет просветление – но нет, ничего такого не произошло. Только еще больше тумана и неразберихи.

– Ну да, но эта поездка затевалась не ради меня, а ради тебя и твоего имущества.

И вот тут-то милый, добрый, домашний Макс резко изменился. Его глаза превратились в щелочки, губы сжались в одну узкую линию, а зубы он стиснул так сильно, что мог бы раскусить стекло.

– Мое имущество ничего не стоит без любви моей семьи. Поэтому мы пригласим твою сестру и ее парня сюда. Тема закрыта. Синди, дорогая, ты же все сделаешь?

Его вопрос не подразумевал возражений.

– Да, дорогой. Мы с Миа все сделаем завтра. А теперь, пожалуйста, успокойся. Выкури сигару и выпей скотча с Хэнком. Я с ней поговорю, – ответила его жена так, словно меня не было в комнате.

Да что там в комнате – так, словно меня не было на всем этом чертовом континенте.

Напряжение этого дня – время, проведенное в офисе с Максом, розовый лимонад, разговор с Мэдди о жизненно важном для нее решении и вот теперь Макс, навязывающий мне свои решения, – все это сказалось на мне не лучшим образом. Простите, я спеклась. С-П-Е-К-Л-А-С-Ь. Мне нужна была постель и примерно десять часов сна.

Не сказав ни слова, я развернулась и ринулась в свою комнату. Синди, окликнувшая меня несколько раз, поравнялась со мной уже на лестнице.

– Миа?

– Завтра. Сейчас мне нужно ненадолго остаться одной и поспать. Ты можешь это сделать, или нужно, чтобы твой муж приказал тебе оставить меня в покое? – рявкнула я.

Синди ахнула, и ее лицо исказила болезненная гримаса. Облизнув губы, она кивнула, развернулась и, переваливаясь, пошла прочь.

С тяжелым сердцем я поднялась по ступеням. Я собиралась извиниться перед Синди завтра. Она ничем не заслужила этой вспышки гнева. Просто с самого моего приезда в Даллас вокруг творилась сплошная бессмыслица. Начиная с постоянной потребности Макса называть меня сестрой и до эмоциональных срывов, причем не только у Макса, но и у Мэдди, – все это меня вымотало. А теперь мой клиент, человек, который нанял меня для выполнения определенной работы, желает притащить мою сестру и ее жениха в Техас, чтобы они пожили с нами. Какого черта тут происходит?

Но если задуматься об этом, в смысле реально задуматься, большинство моих нанимателей поступили бы так же, если бы увидели, что я подавлена. Я не должна была этого делать, не должна была говорить с Мэдди в присутствии посторонних. Но проблема в том, что, когда мы уже начали этот разговор и я поняла, в каком состоянии Мэдди, все остальное отошло на задний план и осталось лишь желание утешить ее.

Счастье Мэдди было важней всего для меня. Но теперь мне казалось, что все эти люди реально беспокоятся о том, что я думаю и чувствую и в чем нуждаюсь. Я едва успела привыкнуть к такого рода вниманию от Уэстона, не говоря уже о целой толпе других людей, которых я сейчас считала друзьями.

Друзьями.

Вот в чем дело. Можно ли это счесть нормальной дружеской реакцией? Ведь если взять, к примеру, Джинель, эта бешеная сучка перевернет небо и землю, лишь бы убедиться, что со мной все в порядке. Она попытается сделать все, что в ее власти. А теперешняя ситуация – разве это не то же самое? Разве Макс и Синди не пытались просто вести себя по-дружески? Наверное, да. Черт, я не знала. Нашу дружбу никак нельзя было назвать долгой. Есть ли временные ограничения на то, сколько надо пробыть друзьями, прежде чем вышеназванные друзья начнут предлагать вам дорогие билеты на самолет и приглашать ваших родственников погостить недельку? Сколько – месяц, год, десять лет?

Потирая глаза, я плюхнулась животом на кровать и зарылась в одеяла. Почему они так заботятся о человеке, который на самом деле не является членом их семьи? Недоумевающая и эмоционально опустошенная, я решила, что все равно сегодня ночью ничего толком не решу. Надо было поспать. Завтра я разберусь с чрезмерно щедрыми Каннингемами и извинюсь перед Синди за то, что сорвалась на нее и так грубо себя повела. При дневном свете все станет яснее.

Судя по всему, Каннингемы и не слышали о таком понятии, как право человека на личное пространство. К тому времени, когда я проснулась и потянулась за телефоном, мне уже пришли сообщения от Уэстона и Мэдди. Протирая глаза со сна, я прочла их. Послание Мэдди стопроцентно подтвердило мою правоту.

Господи Иисусе! Похоже, маленькая девчонка-с-фермы Синди работала очень оперативно. Каким-то образом она добыла из моего списка контактов в телефоне номер Мэдди так, что я этого не заметила. Затем я оглядела комнату. Мой вчерашний наряд был аккуратно сложен и лежал сейчас на комоде. Быстро ощупав себя, я обнаружила, что на мне мужская футболка. Очень большая мужская футболка. По сути, огромная. Я медленно выдохнула. Она меня переодела. О боже. Вот сейчас я почувствовала себя настоящей стервой. Эта милая беременяшка зашла в мою спальню, обнаружила, что я валяюсь ничком на кровати, в туфлях и всем остальном, и позаботилась обо мне. И даже выделила мне одну из футболок своего мужа. Вот дерьмо. Оставалось надеяться, что Макс ей в этом не помогал. Это было бы вдвойне неловко. С другой стороны, она свистнула мой телефон и вторглась в мою частную жизнь, чтобы угодить мужу, и это однозначно выводило ее из категории добрых невинных овечек.

Без промедления я нажала на иконку с именем Уэса и позвонила ему. Мне так нужна была эта единственная на сегодняшний день связь с человеком, которого я полюбила всем сердцем. Скрестив ноги, я уселась на кровати и принялась нетерпеливо ждать его ответа.

Как раз в тот момент, когда я уже решила, что придется оставлять голосовое сообщение, в трубке раздался его запыхавшийся голос.

– Миа, – вместо приветствия выдохнул он, – с тобой все в порядке?

Я фыркнула – вообще-то со мной все было далеко не в порядке, хотя никакой реальной опасности я и не подвергалась. Разве что риску окончательно спятить.

– Ага. Извини, что не позвонила прошлым вечером. Кажется, я заснула еще до того, как коснулась головой подушки. Это был очень долгий день. Невероятно долгий.

– Угу, мне ли не знать. Сейчас у меня освободилось немного времени, и я скучал по тебе.

Услышав, что Уэc скучал по мне, я почувствовала, как грудь сжимается, а киска начинает пульсировать. Проклятье, что этот мужчина творил со мной! Еще пару недель, и я непременно что-нибудь предприму на эту тему. Но сейчас, без его физического присутствия рядом и без возможности таким образом получить разрядку, я просто рассказала ему обо всем, что произошло вчера. Я даже нарушила мужской кодекс и поведала о том, как Макс заистерил у себя в офисе, и еще о том, как странно Синди ведет себя рядом со мной, словно постоянно ходит на цыпочках. Я также рассказала ему о двоюродной сестре Макса, Софии Каннингем, и о том, как ее отнюдь не порадовало мое внезапное вторжение в их семью – именно в тот момент, когда она собиралась прибрать к рукам солидную долю этих сорока девяти процентов Cunningham Oil & Gas. Затем я объяснила ситуацию с Мэдди и то, что произошло прошлым вечером. Я упомянула и о том, как Синди переодела меня, а затем не постеснялась залезть в мои личные вещи и связаться с Мэдди, не согласовав это со мной.

Долгое время Уэс ничего не отвечал.

– Малыш, ты там?

– А, да, я здесь. Просто я не слишком рад всему тому, что ты рассказала. Я знал, что тут что-то неладно, еще когда ты в первый раз рассказала мне о новой работе, но мой человек не смог накопать ничего плохого на этого парня. Исключительно положительный персонаж. Солидный, примерный семьянин, известный бизнесмен и наследник Cunningham Oil & Gas. Судя по всему, Каннингемы держат всю историю с пропавшей сестрой и полагающимися ей процентами в строжайшей тайне, потому что мой человек сказал, что в своем расследовании не обнаружил ни слова об этом.

– В самом деле? Ну, наверное, логично держать это в секрете, пока они все не уладят.

Заправив прядь волос за ухо, я затеребила нижнюю губу.

– Уэс, мне тяжело находиться здесь. Чем больше времени я провожу с этой семьей, тем сильней мне хочется, чтобы все было правдой, – шепнула я, опасаясь, что, если произнесу это громче, правда проглотит меня целиком.

Уэс шумно выдохнул.

– Милая, я знаю, как ты жаждешь обрести настоящую семью. Просто не привязывайся к ним слишком сильно. К тому же у тебя есть я и Мэдди. Мы твоя семья. И ты всегда будешь дома со мной, малышка, и с моей семьей. А когда-нибудь в недалеком будущем мы зарегистрируем все это официально.

Он произнес это небрежным тоном, но его слова пронзили мое сердце, словно электрическим разрядом, – щелчок, и твои синапсы уже беспорядочно сигналят, сея хаос и неразбериху. Я превратилась в комок нервной энергии, ждущий следующего магнитного импульса. Срань господня. Неужели он только что намекал на то, о чем я подумала?