– Поняяятно. Значит, так вот. Ну ладно, – протянула она и прищелкнула языком. – Я же вижу тебя насквозь. Насквозь, психованная ты сучка.

Узнаю свою девочку. Я улыбнулась.

– По крайней мере, я не верчу задницей на сцене ради заработка, – парировала я.

Она театрально ахнула.

– По крайней мере, я не раздвигаю ноги ради денег, шлюха!

– Люблю тебя, Джин.

– Люблю твою уродскую морду. Скоро пересечемся?

– Надеюсь, толстожопик, – сказала я и с космической скоростью нажала «отбой».

Таковы были правила. Я выиграла. Вскинув кулак, я сплясала короткий победный танец, дрыгая коленками и виляя задницей так, как научила меня Мария де ла Торре в Майами. Черт, эта белая девушка умеет танцевать. Ну а выглядела ли я при этом как курица с отрезанной головой или нет, уже совсем другая история. По крайней мере, в разговоре с лучшей подругой последнее слово осталось за мной. Это случалось редко, но теперешний раунд… целиком мой.

* * *

– Я не хочу, чтобы ты уезжала.

Уэс крутанул бедрами, еще глубже входя в меня. Он снова быстро твердел, так и не выходя из меня, – и это притом, что мы едва-едва завершили крайне активный раунд крышесносного секса.

– Мы уже обсуждали это. И ты согласился.

Он нахмурился и легонько толкнул бедрами. Пот на наших телах еще не остыл, а он уже вышел на второй круг. Ненасытный. О, я везучая, везучая девушка!

Пальцы Уэса сжались на мясистой части моих бедер.

– Знаю, что обсуждали, но я подумал, что могу склонить тебя к другому, более приятному пути.

Нагнувшись, он втянул в рот розовый сосок. Жар его рта вкупе с нежными движениями языка заставили меня инстинктивно вжаться в него, проталкивая напрягшийся член еще глубже. Мы оба застонали.

– Видишь, ты уже начала входить во вкус.

Он ухмыльнулся и двинул бедрами, одновременно насаживая меня на свой член. Теперь он был полностью эрегирован и полностью внутри меня. Положив руки на грудь Уэса, я приподнялась и с силой опустилась.

– Матерь Божья! Предупреждать надо! Милая, так ты кастрируешь меня еще до того, как начнется все веселье.

Он оттолкнулся пятками и сдвинулся к изголовью кровати, где снова лег на спину и прижал меня к себе. Теперь, когда он поднял колени под углом девяносто градусов, стальной стержень внутри меня занял новую позицию. Прекрасную позицию. Я бы сочеталась с этой позицией брачным союзом, если бы могла.

Вздохнув, я обняла его за шею и заставила приподнять голову, прижав его губы к своим. Язык к языку, грудь к груди, сердце к сердцу – так мы лежали и целовались. Никто из нас не шевелился, и он, по-прежнему длинный и набухший, все еще был погружен в меня. Я поцеловала Уэса, вложив в поцелуй всю себя. Мне хотелось, чтобы он понял – то, что между нами, реально, и, независимо от того, куда я уеду, я все равно буду принадлежать нашей любви. Принадлежать ему. Нам.

Уэс зарычал и куснул мои губы.

– Ты улетаешь завтра, да?

Я кивнула и потерлась лбом об его лоб. Наши губы были так близко, что дыхание смешивалось. Так интимно и очень лично – находиться настолько близко к нему, дышать общим воздухом, чувствовать его глубоко внутри себя. Все это было просто волшебно.

Как он и говорил раньше… рай. И тут меня осенило. Нас с Уэсом ждали долгие годы этого – целая жизнь общения, любви, существования ради друг друга. К сожалению, мне еще надо было пожить своей жизнью, ради папы и ради себя самой, прежде чем я смогу поселиться в этом пузыре счастья навсегда.

– Уэс, дорогой, ты же знаешь, что так надо. Долг моего отца не может пятнать наши отношения.

– Но можно же просто взять деньги. Разве ты не хочешь остаться здесь? Начать свою жизнь заново, с чистого листа?

– Я была бы очень рада, Уэс, но я себя знаю, – ответила я, прижимая руку к груди поверх сердца. – Знаю, что в глубине души я всегда буду чувствовать, что что-то тебе должна. Я никогда не смогу вернуть тебе полмиллиона долларов. Никогда. Мы не можем начать наши отношения с того, что один будет обязан другому. Это неправильно. И это не старт с чистого листа.

Понурившись, он прижал ладони к моим щекам.

– Но меня убивает мысль, что ты собираешься провести время с другим мужчиной. Позволишь ему ухаживать за тобой, влюбиться в тебя.

На сей раз я прижала ладонь к его щеке.

– Этого не случится.

– Нет? – спросил Уэс, вызывающе заломив бровь.

Поглаживая его по выпуклому лбу, я покачала головой.

– Нет, не случится.

– Но это случилось со мной. Я влюбился в тебя. Готов поклясться, что половина мужчин, если не все они, так или иначе на тебя западают. И кто может поручиться, что в течение следующих пяти месяцев один из них не окажется самым потрясающим мужчиной из тех, что тебе встречались? А что, если он захочет вскружить тебе голову? А? Что тогда?

Я резко вдохнула.

– Это невозможно.

– Нет, возмож… – начал он, но я прижала два пальца к губам, которые мне так и хотелось куснуть.

– Нет, это невозможно потому, что за мной уже ухаживали. И я уже встретила самого потрясающего мужчину на свете, и мне уже так сильно вскружили голову, что земля до сих пор качается под ногами.

На его лице была та сексуальная мальчишеская улыбка серфингиста, которую я хотела видеть каждый день до конца жизни. Я приняла ее как сигнал к действию – пришло время показать ему, как много он для меня значит. Приблизив свои губы к его губам на расстояние волоска, я шепнула:

– Мое сердце принадлежит тебе. Мое тело принадлежит тебе, потому что я люблю тебя. Тебе придется совершить прыжок веры и положиться на меня.

Уэс зажмурился. С закрытыми глазами он был похож на ангела. Угольно-черные ресницы на бронзовой от загара коже. Его волосы, золотисто-каштановая спутанная копна, вызвали у меня такой прилив нежности, что сложно было дышать. Я смахнула у него со лба один локон и погладила Уэса пальцем по виску, очертив скулу и щеку и остановившись на подбородке, который зажала между указательным и большим пальцами. Я приподняла его голову, заставляя открыть глаза.

– Я люблю тебя, Уэс. Тебя. Пожалуйста, поверь, что я сделаю то, что должна сделать, и сохраню верность тебе.

После этого я поцеловала его.

Я заметила тот момент, когда поцелуй изменился. Губы Уэса стали тверже, рот распахнулся шире, язык сделался требовательней, а затем в игру вступили и зубы. Он обнял меня за шею и вырвал у меня этот поцелуй. Вывел меня на огненную дорожку похоти и желания, настолько яростных, что исчезло все, кроме жажды соития. Наши тела плавились друг в друге до тех пор, пока все мысли, кроме мыслей о нас двоих, не унеслись на невесомых крыльях за сотни километров от нашего ложа любви.

– Хочу тебя постоянно, – прорычал Уэс, впиваясь пальцами мне в плечи и поддавая вверх бедрами, пронзая меня с каждым толчком.

Умопомрачительное удовольствие было настолько сильным, что при каждом движении у меня клацали зубы.

Я пила из губ Уэса, покрывала его щеки влажными поцелуями, посасывала мочку уха до тех пор, пока он не застонал, и его тело не напряглось.

– А я всегда хочу больше, – бездумно, беззвучно шепнула я, снова приподнимаясь и стискивая его член чувствительными стенками своего средоточия, пытаясь выжать как можно больше наслаждения не только для себя, но и для него.

Когда я, подобно хищной лиане, сжала его ствол мышцами своей киски, он стиснул зубы. Мне нравилось вызывать у него улыбку и нестерпимое наслаждение. Нестерпимое настолько, что он забывал обо всех женщинах, которые были у него до меня.

Толчок за толчком – мы бились друг о друга так сильно, как только могли. Мы не занимались любовью. И не занимались сексом. Это был жесткий трах – без элементов насилия, но и без всяких бабочек, радуг и нежных любовных обетов. Непристойности, которые он произносил вместо этих кисейных клятв, еще больше разгорячали меня, увлажняли и внушали ненасытный аппетит.

– Твоя киска еще долго будет болеть!

Он вогнал член в меня. К этому моменту я уже держалась обеими руками за изголовье кровати. Уэс ритмично вскидывал бедра, а я насаживалась на него сверху, и мы встречались на полпути в мешанине обнаженных рук, ног и влажных интимных мест.

Он долбил меня так сильно и яростно, что я потеряла всякую способность к членораздельной речи. Пока я скакала на Уэсе как ненормальная, в полумиге от второго оргазма за ночь, с моих губ срывались лишь ахи, охи и невнятные стоны.

Уэс втянул в рот мою грудь и сжал зубами сморщившийся сосок. Я вскрикнула, прижимая к груди его голову, как мать – головку новорожденного младенца. Я не желала, чтобы он прекратил сосать, кусать и бичевать мой клитор разрядами наслаждения с каждым движением губ.

– Кое-кому нравится, когда забавляются ее грудью, да, милая?

Я не могла ответить, слишком погрузившись в невероятный процесс секса с Уэсом. Он переключился на другую грудь и сосал, покусывал и теребил сосок до тех пор, пока я не начала вращать бедрами, увлажнившись настолько, что даже слышала хлюпанье при соприкосновении наших скользких от пота и смазки тел. Скольжение и давление члена, проникавшего в глубь меня, а на обратном пути раздражавшего сверхчувствительную ткань моей киски, вызывали дикое головокружение. Это были рай и ад в одном флаконе. Каждое проникновение было так прекрасно, что я восторженно ахала. Каждый выход тоже, но только он сопровождался смутной тревогой – я боялась, что наши тела разъединятся, а мне хотелось, чтобы они остались вместе навсегда.

– Хочу, чтобы ты кончила на моем члене, милая. Мне нужно ощутить, как эта нежная киска сжимается вокруг меня. Она так сексуальна, ни за что не хочет со мной расставаться. Не волнуйся…

Он сильно двинул бедрами, и я ахнула, чувствуя дрожь надвигающегося оргазма.

– Я наполню тебя так, что у тебя еще несколько дней будет подтекать между ног. Я докажу, кому принадлежит эта киска. Мне. А теперь кончи для меня! – приказал он, и, о чудо из чудес, мое тело подчинилась.