В дверь постучали. Вошел слуга и, остановившись на пороге, с поклоном объявил:

– Синьор, госпожа приглашает вас и английского лорда к столу.

– Пойдемте, граф. Не стоит сердить Орианну. – Джованни многозначительно улыбнулся.

Мужчины поспешили в парадный зал. После краткой молитвы все сели за стол. Обед оказался прекрасно приготовленным и изысканно сервированным, а вина – выдержанными и благородными. Граф рассыпался в красноречивых комплиментах искусной хозяйке, и Орианна осталась чрезвычайно довольна вечером.

Когда со стола были убраны последние кубки, Лучиана объявила, что им пора идти.

– Но еще не стемнело, – возразила синьора Пьетро д’Анджело. – Не спешите.

– Нет, мама, – твердо ответила Лучиана. – Ты очень добра, но нам действительно пора. – Она встала и в упор посмотрела на графа. Во взгляде сквозило отчаяние.

– Да, синьора, мы должны попрощаться, – согласился лорд Лайл. – Ваше гостеприимство исключительно приятно, но даже я не решаюсь ходить по улицам Флоренции в сумерках. Часто спрашиваю себя, почему после захода солнца города становятся настолько опасными. – Он с поклоном поднес к губам элегантную руку хозяйки.

– Роберто проявляет похвальную осмотрительность и заботу о нашей дочери, дорогая. Уверен, что ты одобришь его здравый смысл, – дипломатично вступил в разговор Джованни. Он отлично знал, какую игру затевает жена. Накормив и напоив гостя, она явно приготовилась к нападению.

Лучиана тоже предвидела тактику матушки, а потому спешила увести графа подальше.

Орианна драматично вздохнула.

– Что ж, – неохотно уступила она, – если считаете, что должны идти, то идите. Надеюсь снова увидеть вас у себя, милорд. – Она подарила ему самую ослепительную из своих улыбок.

– Почту за честь, – галантно ответил Роберт Минтон и снова поклонился, после чего повернулся, вежливо взял Лучиану под руку и наконец-то вывел из душного родительского дома на свежий воздух, в милый благоухающий парк.

– Слава богу! – не скрывая облегчения, воскликнула Лучиана. – Мне удалось освободить вас прежде, чем мама успела накинуться с расспросами. Боюсь, однако, что вызвала нешуточное раздражение, ведь она не знает о вас и половины того, что хотела бы.

Граф усмехнулся.

– Заметил, какое напряжение вы испытывали в присутствии синьоры Орианны. Право, ваша матушка – поистине цепкая женщина.

– И всегда такой была, – согласилась Лучиана. – Франческа едва не свела ее с ума своим стремлением к самостоятельности. Она унаследовала мамин характер. В итоге сестра стала вдовствующей герцогиней. Охраняет сына, как тигрица своего тигренка, и от его имени управляет герцогством Террено Боскозо. Решительно отказывается снова выходить замуж, и государственный совет ее полностью поддерживает. Матушка бесится, однако противостоять мнению правящей коллегии не в силах.

– И потому готова направить нерастраченную энергию на другую овдовевшую дочь, – продолжил лорд Лайл.

– Да поможет мне святая Анна. – Лучиана шутливо подняла взор к небесам. – Если бы только можно было где-нибудь укрыться от ее заботы!

Роберт ни словом не обмолвился о недавнем разговоре с Джованни. Красавица мечтала избавиться от интриг матери, однако не упомянула о желании покинуть родной, горячо любимый город. Если гильдия торговцев шелком решит послать в Лондон своего представителя и остановит выбор на синьоре Аллибаторе, матушка наверняка воспротивится, однако остановить дочь не сможет. Ну, а сама Лучиана, хотя поначалу и попытается отказаться, впоследствии изменит решение и обязательно поедет; в этом граф не сомневался.

– Пойдемте, – поторопила она. – Вечер чудесный, прогуляемся немного вдоль реки.

– Позвольте допросить вас примерно так же, как хотела допросить меня ваша матушка? – поинтересовался лорд Лайл.

Спутница пожала плечами.

– Не могу обещать, что дам ответы на все вопросы.

– Вы вышли замуж, чтобы угодить родителям. – Фраза прозвучала как утверждение.

– Именно так, – согласилась Лучиана. – Необходимость соблюдать строгую экономию лишила меня того огромного приданого, каким располагали старшие сестры. К тому же поведение Бьянки и Франчески заставило многие семьи заранее от меня отказаться. А вдруг я окажусь такой же упрямой и своевольной, как они? Альфредо искал жену, готовую скрасить последние годы его жизни. Он не скрывал своих мотивов и откровенно заявил, что молодая, хорошенькая и веселая супруга доставит ему больше радости, чем старая, страшная и сварливая.

Роберт не смог удержаться от улыбки.

– Прямодушие было свойственно ему, – продолжила Лучиана. – Синьор Аллибаторе попросил у родителей моей руки, а они проявили неслыханную доброту и посоветовались со мной. Мы несколько раз встретились, и он мне понравился; особенно покорило умение обо всем говорить абсолютно искренне. Альфредо предупредил, что слишком стар, а потому близких отношений у нас не будет. Спросил, готова ли я принять такой брак, и я ответила, что готова. Вскоре мы отправились к алтарю. Супруг относился ко мне почтительно, был добрым и щедрым, так что жаловаться на несчастное замужество я не вправе, да, честно говоря, и не чувствовала себя несчастной.

– Неужели вас не привлекает страсть? – удивленно спросил граф.

– О страсти я не думала и не рассчитывала, что можно разделить ее с мужчиной, которому перевалило за восемьдесят, – просто ответила синьора Аллибаторе. – Как и всех порядочных девушек, в семье меня воспитывали очень строго. Я никогда не влюблялась, но если бы случилось полюбить и выйти замуж, хотела бы иметь детей.

– Рад слышать, – признался лорд Лайл. Как он и предполагал, она сохранила девственность и чистоту. – Мечтаете о браке по любви? Но ведь большинство союзов заключаются из чисто практических соображений, в интересах семей.

– Знаю, – согласилась Лучиана. – Но Бьянка влюбилась в своего принца с такой силой, что решилась оставить семью. А что касается Франчески, то она попросту оскорбляла каждого, кто просил ее руки. Когда наследник Террено Боскозо назвал ее своей невестой, убежала, так что пришлось ее разыскивать и возвращать во дворец. Разумеется, упрямица была счастлива с молодым герцогом – до тех пор, пока того не убил слуга. Говорят, ярость ее могла сравниться только с ее горем. Сейчас сестра правит от имени маленького сына. Конечно, Франческе ничего не стоит снова выйти замуж, однако она решительно отказывается, а государственный совет, к немалому раздражению нашей матушки, ее поддерживает. Стоит ли удивляться, что девушка со столь причудливой семейной историей и незначительным приданым не пользовалась бешеным успехом у кавалеров? Предложение синьора Аллибаторе я приняла с радостью: во-первых, замужество позволило покинуть родительский дом, а во-вторых, мы с супругом отлично поладили. Альфредо часто называл меня своим ангелом, ну а я в ответ говорила, что он – бесстрашный рыцарь, спасший принцессу из заточения.

Граф улыбнулся.

– В вашем рассказе супруг, упокой Господь его душу, предстает благородным человеком.

– Он действительно был благородным, – подтвердила Лучиана. – Завещал Норберто только магазин и немного золота, а мне оставил большой дом и кучу денег.

– В итоге теперь, когда траур закончился, вас начнут осаждать толпы женихов, – заметил граф. – Это радует?

– Не особенно, – покачала головой молодая вдова. – Придется потратить кучу времени, чтобы отвадить охотников за состоянием, но они решат, что я попросту кокетничаю. Перед смертью Альфредо просил не выходить замуж без любви. «Не уступай никому, кроме того человека, которому сможешь довериться всей душой», – напутствовал он. Я полностью согласна и готова выполнить последнюю волю мужа.

– Сегодня я попросил у синьора Пьетро д’Анджело разрешения ухаживать за вами, – признался лорд Лайл, к огромному удивлению Лучианы. – Он ответил, что решать должны вы, но предупредил, что супруга не согласилась бы с его позицией. Мы сочли разумным до поры до времени держать ее в неведении. Так позволите ли ухаживать за вами, Лучиана?

Неожиданная прямота застала ее врасплох.

– Честно говоря, для начала предпочла бы дружбу, – ответила она после короткого раздумья. – Всерьез думать о браке я пока еще не готова.

– Понимаю, – заключил Роберт. – Вам нравится та свобода, которую предоставляет положение обеспеченной вдовы.

Синьора Аллибаторе рассмеялась.

– Вот только еще не решила, как относиться к тому опасному обстоятельству, что вы так хорошо меня понимаете. – Несмотря на внешнюю легкость тона, Лучиана всерьез обеспокоилась излишней проницательностью джентльмена. – К тому же как именно вы собираетесь за мной ухаживать? Ведь скоро вам предстоит вернуться в Англию.

– Ничто не помешает мне приехать снова, – невозмутимо ответил граф. – А во время разлуки буду присылать длинные, полные пламенных признаний письма. Пока меня не будет рядом, сможете развлекаться с многочисленными обожателями, очарованными вашей красотой, но еще больше плененными вашим богатством.

– Разве вас, милорд, мое богатство не интересует?

– Ничуть. У меня есть собственное немалое состояние. – Лорд Лайл равнодушно пожал плечами. – Когда станете моей супругой, ваша доля семейного капитала так и останется за вами. Я же бесконечно восхищен вашей красотой, очарован умом и обаянием. Признаюсь, от жены жду не только плотских утех, хотя и сознаю, что многие мужчины придерживаются иного мнения.

– Вы совсем не похожи на флорентинцев, милорд, – заметила Лучиана. – Это обстоятельство интригует и в то же время пугает.

Граф остановился, повернулся к спутнице, сжал ладонями хрупкие плечи и, требовательно глядя в лицо, произнес:

– Пусть мысль обо мне только интригует, но не пугает. Поверьте, ни разу в жизни не чувствовал себя до такой степени покоренным.

– Никто, кроме мужа, не разговаривал со мной с подобной прямотой, – ответила синьора Аллибаторе и, немного помолчав, добавила: – Уже поздно, милорд. Скоро совсем стемнеет. Наверное, будет лучше, если вы проводите меня домой.