Шарлотта Армстронг - Лучезарно-голубое

– А где была его комната?

– Передо мной налево. Свет зажгла старуха. Натаниэль это сразу услышал. И перестал рисовать.

– Минуточку! Вы говорите, что наблюдали за Натаниэлем и до того, как Макколи вошел в дом, и после того, как зажегся свет?

– Точно. Это я и сказал.

– Вы рассказывали об этом полиции?

– Рассказывал. Слушайте, я обеспечил алиби Натаниэлю. Он все время рисовал, даже некоторое время после того, как старик зажег свет. Потом он, наверное, что-то услышал, потому что быстро снял свою идиотскую рубашку и надел халат. А потом я его уже не видел. Потом и внизу зажегся свет, прямо и направо. А потом по всему дому. Я не знаю, что происходит. Просто лежу. Потом появляются полицейские, минут через пятнадцать.

– И вы?

– Я? Пошел и поговорил с ними.

Джонни с уважением посмотрел на него.

– Понятно. Значит, вы пошли и рассказали им все, что знали.

– Точно.

– Вы не слышали ни ссоры, ни голосов?

– Нет. Да и не мог.

– А почему, интересно, вас не вызвали в суд?

– Послушайте, никто и не пытался доказать, что это дело рук Натаниэля, – сказал Делеван. – А то, что Макколи вошел в дом, подтверждать и не требовалось.

– Могло быть так, что она была уже мертва, когда он вошел?

– Как это? Натаниэль рисовал свою картину. Он ее не убивал. Старик тоже не убивал. Я своими глазами видел, как он встал с постели, только потом хозяйка шторы задернула. Кухарка и горничная спят внизу в боковом крыле. Да и зачем им-то убивать ее? Остается только Макколи.

– И машины вы не слышали?

– Я же сказал, машин было много. Туда-сюда по дороге.

– Мог кто-нибудь проникнуть в дом с черного хода так, чтобы вы не увидели?

– Мог, – согласился Делеван. – Точно, мог.

– А как вы думаете, мог этот подросток, Дик, пробраться в дом с черного хода?

– Все может быть, мистер, – терпеливо объяснил Делеван. – Хоть целый взвод. Все возможно.

– По вашему мнению, это сделал Макколи?

Делеван пожал плечами.

– Это был не Натаниэль. Это я знаю точно. Он всегда был каким-то унылым парнем. – Делеван нахмурился. – Если бы разбили окно – я бы услышал, но его не разбивали. Если бы вырезали дыру в перегородке – но ее не вырезали. Только одного я услышать не мог – если кто-то своим ключом открыл заднюю дверь. Но это ничего не значит.

– Ничего, – согласился Джонни. – Не могли бы вы сказать точно, сколько прошло времени между приходом Макколи и тем моментом, когда зажегся свет?

– Несколько минут, – Делеван пожал плечами. – Я качался в гамаке и размышлял. А время, вы же знаете, если только не смотреть по часам, не всегда идет так, как кажется.

Джонни почувствовал, что этот момент был сомнительным. Но сомнение не значило ничего.

Он вернулся в мотель. Попытался дозвониться до Граймса. Ответа не было. Позвонил Копленду. Ему хотелось упросить адвоката приехать. С ним бы Нэн поговорила наедине. Но ни один из телефонов Копленда не отвечал. «Помогите! – Джонни был в отчаянии. – Она собирается выйти замуж за убийцу, и я не могу остановить ее! Во всяком случае, не я!»

Узнав, что свадьба назначена на завтра, старая леди обрадовалась, как ребенок. Она принялась рассказывать о всех свадьбах, которые повидала на своем веку. Ухаживающая за ней мисс Адамс сидела рядом и согласно кивала головой, время от времени подавая унылые реплики, если старуха теряла нить размышлений. Нэн безмятежно слушала и неторопливо, аккуратными мелкими стежками, подшивала белое шелковое платье Дороти.

Дороти, которая сопровождала деятельную Бланш в ее метаниях по дому и помогала ей, чем только могла, думала о том, что Нэн, примостившаяся в кресле, с темными волосами, обрамлявшими ее лицо, в широкой шелковой юбке, закрывающей колени, выглядит, как маленькая девочка. Маленькая девочка, которая мечтает о чем-то. Но сегодня Дороти не хотелось сражаться с чужими мечтами.

Мужская половина семейства Барти еще не появлялась после посещения винного завода. Дом, в котором идет подготовка к свадьбе, – не место для мужчин, как выразилась Бланш. Сегодня, вопреки обычному заведению, всем в доме распоряжалась она. Она составила очень короткий список приглашенных.

– Только самые близкие друзья, одна или две пары, – сказала она Нэн. – И ваш мистер Симс, конечно.

Но найти Джонни было невозможно. Дороти трижды звонила ему в мотель. Телефон не отвечал. Где бы Джонни ни находился, он еще не знал, что подготовка к свадьбе идет полным ходом, и это беспокоило Дороти.

Нэн продолжала мирно шить. Закончив работу, она отгладила платье и примерила его в присутствии Бланш. Потом сказала, что пойдет помыть голову, упаковаться и немного вздремнуть. Дик обещал зайти к вечеру, чтобы вместе отправиться за разрешением на брак.

К четырем часам все основные дела была закончены: приглашены священник и гости, заказаны праздничные блюда, сделаны необходимые покупки, большая гостиная вычищена до блеска. Бланш отправила старую даму из гостиной. Сегодня она, Бланш, была хозяйкой дома, и старуха беспрекословно подчинилась ей. Она заняла положение древней любимицы дома, но не хозяйки.

– Утром мы закажем еще цветов, – сказала Бланш Дороти. – Я пошлю за букетами для корсажей. Вы что наденете?

– Розовое платье, – ответила Дороти, – это самое подходящее из того, что у меня есть, чтобы выглядеть, как полагается подружке невесты.

– Тогда я тоже надену розовое. Так будет хорошо. Давайте посмотрим, как мы будем смотреться вместе.

Дороти пошла в спальню за платьем. Нэн лежала на кровати. Она спала или притворялась спящей. Волосы у нее были накручены на бигуди. Лицо было невинным и чистым. Бесполезно будить ее. Дороти тихонько взяла розовое платье и отправилась в спальню к Бланш.

– Какая большая комната!

– Правда, чудесная? Раньше в ней жили старые Барти, а потом мы переселили маму вниз. Вот это платье, пожалуй, подойдет.

Ее розовое платье хорошо гармонировало с нарядом Дороти.

– Ну, ладно, кажется, все, – вздохнула Бланш.

– Вы устали, наверное!

– Давайте присядем. Мне хочется покурить. Нет, я не устала. Кажется, дом в порядке.

– Дик с Нэн будут жить здесь? – спросила Дороти.

– Ох, не знаю, где они собираются жить.

– А вам бы этого не хотелось?

Бланш вскинула голову.

– Этот дом принадлежит Барту. Я бы не хотела, чтобы Барт… чтобы мы отдавали его кому-нибудь, – сегодня Бланш была настроена воинственно.

– Я вас понимаю, – сказала Дороти.

– Похоже, вы не очень радуетесь этой свадьбе? – спросила Бланш. Сейчас они были просто двумя женщинами, разговаривающими откровенно.

– Вовсе нет. Но мне бы хотелось, чтобы они не торопились так.

– Теперь-то вы знаете, что Дик никого не убивал? – снова вздохнула Бланш. – Я так рада, что все окончательно выяснилось.

– Вы любили Дика? Когда-нибудь? – спросила Дороти.

– Любила? – Бланш нахмурилась. – Мне было пятнадцать лет.

– Наверное, в пятнадцать лет не существует слова «любовь», – проницательно заметила Дороти. – Просто льстит, когда известный сердцеед обратил на тебя внимание.

– Думаю, так оно и было. – Они улыбнулись друг другу. – Я люблю Барта, – бесхитростно призналась Бланш. – Дика я боялась, так мне кажется.

– А сейчас вы его не боитесь?

Бланш не ответила. Дороги сидела на краю кровати с пологом, прислонившись щекой к одной из стоек.

– Но Джонни говорит, что Макколи не виноват.

– Но сейчас-то он, наверное, думает по-другому, – в голосе Бланш зазвучало удивление.

– Значит, этот человек одержимый, – грустно произнесла Дороти.

– Одержимый? – не поняла Бланш.

– Я имею в виду Макколи. Вы знаете, Джонни беседовал с ним.

– Где? В тюрьме?

– Да.

– Как все это грустно, – сказала Бланш.

Неожиданно Дороти почувствовала беспокойство.

– Семья Макколи жила здесь? Где именно? – спросила она.

– В комнате, где сейчас живете вы с Нэн. Мама мне как-то говорила об этом. Все трое, я думаю.

– Трое? Ах да, у них был ребенок.

– Кейт говорила, что ей очень жаль этого ребенка.

«Мать убита, отец в тюрьме, да еще невинно страдает», – вспомнила Дороти слова Кейт.

– Такое чувство делает ей честь, – заметила Бланш.

– А что стало с ребенком?

– Мы не знаем.

– Не знаете?!

– Его забрала тетка.

– Тетка?

– Его сестра. Как же ее звали? Папа говорил, она боролась как львица. Я никогда не встречалась с ней. К тому времени, когда она появилась здесь и подняла весь этот шум, меня уже отправили в пансион. Говорили, она сделала все, что могла. Так вот, она и забрала ребенка. Не могу вспомнить ее имени. По-моему, оно начиналось с буквы «Э».

Деревянная стойка скрипнула под рукой Дороти.

– А как звали ребенка?

Бланш задумалась.

– Мэри.

Дороти облегченно вздохнула.

– Почему же ребенка не оставили здесь?

– Думаю, мать Барта считала, что у девочки плохая наследственность: отец – преступник. Ну и тетя ребенка была полна решимости забрать девочку и сохранить все в тайне.

– Что вы имеете в виду?

– Девочка не должна была знать, что на самом деле произошло с ее родителями. Поэтому-то мы и не знаем, где она и что с ней стало.

– Понимаю, – сказала Дороти. Ее охватила новая волна беспокойства. – Наверное, вам хочется немного отдохнуть, Бланш…

– Нет, – с улыбкой ответила Бланш. – Я лучше постираю чулки. Спасибо за помощь.

Дороти заспешила вниз. От волнения у нее перехватывало дыхание. Она попыталась еще раз дозвониться до Джонни. Безуспешно. Телефон не отвечал.

В доме было очень тихо. Все было готово к предстоящей свадьбе.

Дороти уже не помнила о Бланш, Барте, Дике, вообще о всех Барти. «Эмили», – прошептала она пустому холлу.

Затем она схватила телефонную книгу и нашла нужный номер.