Джонни поморщился, как от боли. Но он не мог ничего больше ей рассказать. Он не мог открыть ей тайну Нэн. Он обещал.

– Не представляю, что ты можешь сделать, – сказала Дороти. – Семейство Барти вряд ли растрогается и выложит тебе свои тайны. Если Дик кого-то убил, он будет молчать. Тебе придется все рассказать Нэн, Джонни, другого выхода нет.

– Я не собираюсь ничего говорить Нэн, – сердито ответил он, – пока у меня не будет ничего весомее. И ты тоже ничего не расскажешь Нэн, пока я не разрешу тебе.

Дороти промолчала.

– Обещай мне это, Дот, или я…

– Или ты?… – холодно переспросила она.

Они проехали милю или две в полном молчании. Наконец Джонни произнес:

– Ну хорошо. Что нам делать? На твой независимый взгляд? – он улыбнулся Дороти. – У тебя, конечно, есть все права. Прости меня.

Ответ Дороти удивил его.

– Я понимаю, как все это непросто для тебя. Ты идешь на то, что тебя сочтут ревнивым и злым, так ведь?

– Ты права, – не сразу ответил он.

– Когда произошло убийство? – спросила Дороти.

– Семнадцать лет назад, – хрипло сказал Джонни. Слова Дороти причинили ему острую боль.

– Но Дик был тогда ребенком!

– Ему было пятнадцать лет.

– Это невозможно!

– Вовсе нет. Я не рассказал тебе еще об одном разговоре… – И Джонни познакомил Дороти с мнением Джорджа Раша.

– Теперь ты рассказал мне все? – мягко спросила Дороти, когда он закончил рассказ.

Джонни задумался. Рассказать ей о деньгах он не мог: обнаружилась бы связь Нэн с семейством Барти. Поэтому он ответил:

– Остальное я должен выяснить.

Дороти долго молчала. Потом задумчиво проговорила:

– Не понимаю, почему ты не доверяешь мне.

– Я все еще не знаю, что ты хочешь делать, – сказал Джонни в отчаянии. – Послушай, Дотти, если бы я мог на тебя положиться… Но я не знаю, я просто не знаю. Я хочу защитить Нэн от боли и обиды, и мне очень тяжело. Да, ты права. Я буду выглядеть ужасно ревнивым и злым, если я расскажу все. Но, в любом случае, я должен все узнать. Ну почему ты не понимаешь этого?

– Я понимаю, – после минутного раздумья серьезно ответила Дороти. – Я буду молчать. Не потому, что я согласна с тобой, а потому, что я была бы дурой, если бы не сделала того, чего ты хочешь, теперь, когда я знаю, что есть что-то, о чем ты не рассказал мне.

Джонни молчал.

– Я доверяю тебе, – продолжала Дороти. – Я помню, как ты всегда заботился о Нэн.

Джонни почувствовал облегчение. Он взял ее руку. Ему хотелось, чтобы Дороти знала, как он благодарен ей, и он поднес ее руку к губам. Но Дороти отдернула ее.

– Эти Барти могут выкинуть тебя, – весело сказала она. – Если они пригласят меня остаться, я буду твоим шпионом на вражеской территории.

– Не очень-то приятная работа, – печально заметил Джонни.

– Какое это имеет значение, – ответила она, – если Нэн собирается замуж за убийцу?

Он не нашел, что ответить.

Пять раз Джонни порывался рассказать Дороти все до конца. И пять раз останавливал себя.

Перед ним вставало лицо Эмили. «Вся моя жизнь лишается смысла…» Лицо Макколи. «Если я ошибался, я молю Господа дать мне знать об этом…» Лицо Дика Барти. «Я не знаю никаких причин…» Письмо старого джентльмена. «…Самым мудрым и самым добрым… желаю маленькой девочке счастья». Кто такой Джонни Симс, чтобы принять решение вопреки им всем?

Глава 9

Было уже пять часов вечера, когда они повернули на дорогу, бегущую через большие песчаные равнины. Джонни бывал в этих краях в такое время, когда до самого горизонта тянулись поля перекрученных прутьев и равнина выглядела пустынной и бесплодной, как обратная сторона луны. Сейчас все было зелено. «Эта частная дорога, – подумал Джонни, – и была той самой «длинной, длинной аллеей», по которой шел Макколи в ту ночь семнадцать лет назад». Она вилась вокруг холма с разбросанными по нему островками деревьев, напоминавшими бородавки на гладком лице земли. Джонни заметил еще одну дорогу, подходящую к дому сзади.

Он свернул на подъездную аллею, ведущую через зеленые заросли деревьев прямо к дверям большого деревянного дома в викторианском стиле. Дом был выкрашен в пряничный розовый цвет и производил весьма приятное впечатление.

Они поднялись по ступеням и оказались перед двойными деревянными дверьми со старомодным гравированным стеклом наверху.

Неужели это та самая дверь, которую Клинтон Макколи открывал своим ключом? Джонни нажал на кнопку звонка.

Дверь открыла аккуратная служанка. Дороти спросила Нэн, и служанка впустила их в дом.

Пол в холле был застлан красным ковром. Джонни подумал, что, разумеется, это не тот ковер, на котором Клинтон Макколи обнаружил подсвечник, но тот ковер был точно такого же цвета. Холл был огромным – футов пятнадцать в ширину, он простирался далеко в глубь старинного здания. По изменению освещения Джонни понял, что слева находится лестница.

Справа от них была арка, плотно закрытая двумя раздвижными дверьми. В арке слева дверей не было, из нее-то и показалась Нэн.

Она двигалась очень легко, снова обретя ту летящую походку, которая происходила от с трудом сдерживаемой внутренней радости. Это, возможно, предстояло разрушить ему, Джону Симсу. Позади Нэн вырисовывался Дик Барти, высокий, светловолосый, спокойный и уверенный в себе, ничему не удивляющийся. Девушки обнялись, раздались возгласы радости и изумления, слова объяснений.

Джонни тихо спросил Дика:

– Простите, нельзя ли мне умыться с дороги?

Барти кивнул.

– Пожалуйста, умывальник под лестницей. Прямо через холл.

Джонни зашагал по красному ковру. Он знал, что это, возможно, его первый и последний визит в этот дом, поэтому ему очень хотелось взглянуть на кабинет. Кабинет находился напротив винтовой лестницы, заворачивающейся влево. Джонни вошел в маленькую туалетную комнату, пробыл там некоторое время, затем, открыв дверь, стал рассматривать кабинет, находившийся напротив. Это был тот самый кабинет, в котором семнадцать лет назад ударом тяжелого подсвечника была убита Кристи Макколи.

Раздвижные двери этой небольшой квадратной комнаты были открыты. Прямо напротив дверей находился камин. В комнате стояли стеклянные книжные шкафы и письменный стол. Сейфа нигде не было видно, и Джонни подумал, что он, наверное, закрыт картиной – сельским пейзажем, висевшим над камином. В этот момент Джонни, к своему ужасу, обнаружил, что за ним немигающим взглядом ящерицы следит древняя старуха со старым морщинистым лицом, сидящая в кресле на колесиках.

Джонни никогда не прятался от ответственности. Поэтому он смело вышел из туалетной комнаты, закрыл дверь и прошел по красному ковру в кабинет.

– Мадам, – обратился он к старухе, – меня зовут Джон Симс. Я друг Нэн Паджетт.

Старая дама посмотрела на него с явным интересом.

– Здравствуйте, – продолжал Джонни. – Как поживаете?

– Никто не пришел, чтобы отвезти меня к чаю, – ответила дама. – Поэтому сейчас я поживаю не так уж хорошо.

– Давайте я отвезу вас, – предложил Джонни. – Только скажите куда.

Старая дама скрипуче рассмеялась.

– В гостиную, – проговорила она. – Я хочу чаю.

Джонни освободил тормоза кресла, встал сзади и повез ее через холл. Он повернул налево, старуха не возразила. Джонни подкатил ее к передним дверям и ввез в большую комнату, из которой до этого выходила Нэн.

– Мама! – воскликнул мужской голос. – А, понимаю.

Старая дама сияла от восторга.

– Молодого человека зовут Джон Симс, – торжествующе произнесла она. – Где чай?

Говоривший протянул руку.

– Спасибо, что вы доставили матушку, – любезно сказал он. – Я – Барт Барти.

Худая женщина с бронзовыми волосами, острым носиком и маленьким подбородком поспешно взялась за ручку кресла.

– Я Бланш Барти. Как вы нас удивили!

– Да, удивили, – удовлетворенно произнесла старая дама. – Мисс Адамс заставила меня ждать.

– Да, вам не годится ждать, – успокаивающе откликнулась Бланш и подвезла старую леди к большому столу.

– Я тоже так думаю. В своем-то доме, – ответила старуха.

– Входите, входите, – пригласил Барт. – Садитесь. Мама пьет чай, а мы можем принять что-нибудь более возбуждающее. Вы нас поддержите?

– Спасибо.

Потом Джонни сидел со стаканом в руке и анализировал свои впечатления. Гостиная представляла собой большую красивую комнату, обставленную старой, но прекрасно сохранившейся мебелью. Это была комната в зажиточном доме, где не знали нужды и не гонялись за модой. Все вещи были дорогими и основательными. Джонни находился в цитадели семейства Барти. Молодой Барт был здесь хозяином. Хозяйкой дома была не его жена Бланш, а старая леди.

Женщина в белой униформе, извиняясь, вкатила чайный столик. Старая леди, маленькими глоточками прихлебывая чай, блестящими глазами пристально смотрела на Джонни. Казалось, он просто очаровал ее.

Барту-младшему было около сорока. Это был невысокий, некрупный, но хорошо сложенный мужчина. От него веяло спокойной уверенностью и силой. Возраст Бланш определить было трудно, Джонни мог сказать только, что она не юная девушка, но и не пожилая дама. Она изо всех сил старалась говорить то, что приличествует говорить респектабельной хозяйке дома, но старуха постоянно грубо обрывала ее. Джонни не мог не чувствовать напряженности атмосферы.

– Конечно, вы должны остаться у нас, – обратилась Бланш к Дороти. – Здесь много свободных комнат.

– Кто это? – сердито спросила старуха.

– Я – Дороти Паджетт, кузина Нэн, – быстро ответила Дороти. – Мне надо было позвонить и предупредить вас, но Джонни взял меня с собой в последнюю минуту. Очень любезно с вашей стороны, – теперь Дороти обращалась прямо к старухе, – что вы приглашаете меня остановиться у вас.

Старая дама кивнула.

– Пожалуйста, – сказала она, очень довольная собой.

Дороти улыбнулась Бланш, как бы прося у нее прощения. Бланш обладала просто ангельским терпением. Ее муж, Барт, наблюдал за Дороти с удовольствием и даже с некоторым изумлением.