– Вам двадцать один год?

В этом странном создании все было непохоже на то, о чем ему рассказывала Хоуп и чего ожидал Чейз.

Кассандра вызывающе вздернула подбородок:

– Да, это так.

– И должно быть, вам столько лет уже целую вечность?

– Нет, только с прошлого праздника забавной нечистой силы Хэллоуин.

– Хэллоуин? – Он внимательно посмотрел на нее: сливового цвета комбинезон, перехваченный в талии широким лиловым кушаком, черные сапоги на высоких каблуках, роскошные янтарные волосы – настоящая грива, и выражение незащищенности и уязвимости в ярко-синих глазах.

Что это? Подарок судьбы, насмешка? Искусительница или кающаяся грешница, птичка со звонким голосом или пестрый павлин?

Разве ты сам не видишь?

Все, с кем Кассандра была близка до сих пор, ставили сокрушительный диагноз сразу и не раздумывая. Да и как можно было отнестись к тощей как скелет девочке с асимметричным лицом, волосы которой всегда были бог знает в каком состоянии, – разве что как к ведьме. Все и считали ее ведьмой.

От Чейза не укрылась внезапная печаль Кэсс, и он вдруг ощутил почти непреодолимое желание обнять ее, прижать к себе, убить любого, кто причинил ей боль; но он не посмел. Однако, когда он заговорил, в голосе его прозвучала нежность.

– Знаете, – сказал он мягко, – вы, безусловно, подарок судьбы.

– О!

– А разве могло быть иначе? – Чейз указал на стену, уставленную стеллажами: – Так что вы предпочитаете?

– Что-нибудь самое дешевое. Я хочу сказать, недорогое. Конечно, я заплачу.

– Здесь цены одинаковые – всё за счет заведения. Выбирайте.

Она ничего не понимала в винах, но когда ее взгляд упал на светло-розовый напиток в столь красивой бутылке, что ее можно было принять за вазу для роз…

– Можно немного этого? – Она указала на бутылку.

– Ах этого! – В его глазах заплясали смешинки. – Это «Белый Зинфандель».

Продолжая говорить, Чейз прошелся по комнате и, вернувшись с охлажденной бутылкой, которую достал из-под стойки, откупорил ее и налил в стакан.

– А сами вы не выпьете? – спросила Кэсс, когда он подавал ей хрустальный стакан, в котором, переливаясь, сверкало вино.

– На мой взгляд, «Белый Зинфандель» слишком сладок.

– То есть напиток не для мужчины…

Он одарил ее медлительной и очень сексуальной улыбкой:

– Совершенно верно. Не для мужчины.

Кэсс хотелось ответить на его улыбку такой же дразнящей и понимающей, нежной и обольстительной улыбкой, но Бланш, как и все другие дружественные ей персонажи, отказывалась выйти из потайных закоулков ее души, потому что, прежде чем Кассандра решилась воспользоваться собственными чарами, боль в нижней части живота напомнила ей о ее женских слабостях с такой силой, что у нее перехватило дыхание.

– Пейте, – мягко настаивал Чейз.

Она подчинилась и принялась пить маленькими глотками. Вкус вина оказался столь же изысканным, как и цвет, однако оно было довольно крепким, особенно для непривычного человека, к тому же ослабевшего от боли.

– О!

– Так быстро оно не могло подействовать.

– Как видите, подействовало. Мне уже лучше.

Вцепившиеся в ее внутренности когти разжались, и сама Кэсс теперь плыла и покачивалась на розовых волнах, словно в благословенном теплом озере, а внутри у нее звучала нежная и радостная музыка, будто целый хор исполнял любовную серенаду.

Это твой шанс. Он дает тебе шанс.

Она плыла в этой волшебной стране из стекла, в саду из ирисов, цветущих в хрустальных вазах от Лалика, и Чейз плыл рядом с ней, элегантный, изящный, неторопливый – настоящий хозяин, снисходительный страж. Это было счастливое путешествие, окрашенное в нежно-розовый цвет вина, вызвавшего румянец на ее щеках и улыбку на губах.

Наконец она остановилась перед витриной с серьгами в форме виноградных гроздьев, искусно окрашенных во все цвета и оттенки – от пурпурного до кремового. То был целый виноградник стеклянных позвякивающих сережек, одни восхитительнее других.

– Как чудесно! – тихо произнесла Кассандра.

Взгляд ее задержался на изготовленных вручную стаканах, расположенных полкой ниже. Там были стаканы для вина, кубки, изящные кратеры – бокалы для шампанского. В их форме не было претенциозности, они были просты и изящны. И что самое невероятное – на их стеклянной поверхности как живые переплетались виноградные лозы и розовые кусты.

Когда Кэсс наклонилась, чтобы получше рассмотреть их, пышная завеса ее янтарных волос упала ей на глаза, не давая взгляду ласкать эти изящные вещицы. Она поставила стакан с вином на стойку, потом, подхватив непокорные пряди, отвела их назад; они упали ей на плечи. И тут нежные, но властные пальцы пленили ее буйные волосы и удержали эту янтарную гриву.

– Вам нравятся бокалы на ножках? – негромко спросил Чейз за ее спиной.

– Да, – едва слышно выдохнула Кэсс.

– Они выполнены художницей Джейн Периш.

Джейн Периш. Удивительная художница, если, конечно, не сравнивать ее талант с талантом того, кто создал это шелковистое облако расплавленного золота. Золотое облако, казалось, трепетало в его руках, и желание узнать всю правду о Кассандре Винтер стало еще сильнее.

– Я заказал Джейн расписать целую коллекцию бокалов для шампанского к нашему столетнему юбилею в сентябре. Каждый гость сможет захватить один такой бокал на память, включая и вас, Кассандра, если вы еще будете здесь.

Голос у него был чуть хрипловатый, но теплый и приветливый. Может быть, он и вправду хотел, чтобы она осталась? Теперь. Потом. Навсегда…

– Я не уеду.

– Вот как?

Теперь в его голосе ей слышалась насмешка, возможно, досада, и она тотчас же очнулась от своего сна наяву. Мир вокруг нее, только что окрашенный в розовые тона, стал вдруг серым, как его глаза.

Кассандра выпрямилась и стремительно обернулась; ее волосы, не удерживаемые более его рукой, метнулись вслед.

– Неужели вы и вправду думаете, что у меня могли быть какие-нибудь тайные мотивы? Вы не верите в мою искреннюю дружбу с Хоуп?

Я не хочу верить ни в какие тайные мотивы, но должен быть уверен в тебе.

– У меня есть основания беспокоиться.

Почему? О, почему?

Ей хотелось закричать. На самом деле она знала почему. Чейз Тесье сумел заглянуть ей в душу и догадался о ее лжи.

– Хоуп очень туманно говорила о вас. Она пыталась защитить…

– Защитить от меня?

– Да.

– Намекаете на то, что вы мне так ничего и не скажете?

Хор в душе Кассандры снова запел:

«Это твой шанс, твой единственный шанс».

Но теперь звучание его не было веселым, скорее, задумчивым и печальным.

Это твой шанс, твой единственный шанс, единственный шанс! Расскажи ему всю правду о себе!

– Мы встретились на рассвете в саду скульптур. Хоуп никогда не бывала там прежде, но я туда часто приходила. Просто посмотреть, как первые лучи солнца ласкают статуи и те постепенно словно возвращаются к жизни. Я чувствовала себя несчастной, и Хоуп предложила мне помощь.

– Итак, Хоуп стала вашим другом.

– Да, она предложила мне свою дружбу.

– Вы были несчастны, – задумчиво повторил Чейз. – Почему? Может быть, это из-за ваших родителей?

Нет, конечно, нет.

У нее не было оснований оплакивать своих вымышленных родителей и их фиктивную смерть. Ложь ее появилась на свет раньше, чем она познакомилась с Хоуп и узнала о гран-пере, о его смерти, когда Хоуп было всего четыре года, и о смерти Френсис, когда Хоуп исполнилось семнадцать. А что было бы, если бы она рассказала Чейзу об удивительном, немыслимом, невероятном совпадении? Об этой придуманной ею и потому несуществующей связи? Она нуждалась в своей лжи и в этой связи. Ей было необходимо стать другой личностью, надо было начать все сначала, придумать себе другую биографию.

Но признаться Чейзу во лжи было немыслимо. Встретив жесткий серебристый взгляд, Кассандра сказала:

– Я чувствовала себя очень несчастной, вот и все. Я не думала о своих родителях. Я не сокрушалась о том, что мне еще не удалось подцепить богатого наследника, и я вовсе не золотоискательница. Тогда я просто пошутила. Если бы вы знали меня получше, то мысль о том, что я могла искать какого-нибудь богатого мужчину, чтобы он содержал меня, показалась бы вам нелепой…

– Потому что я…

– Потому что я никогда не выйду замуж.

– Ну а это почему?

Потому что никто не пожелает взять меня в жены.

– Из-за однообразия супружеской жизни, из-за монотонности…

Чейз долго и внимательно смотрел на нее – гордую, яростную, хрупкую женщину со столь широким сексуальным опытом, что она уже знала: один мужчина никогда не удовлетворит ее. Нет-нет, она не была скромной серой птичкой, и, уж конечно, ему просто показалось, что это ослепительное, сверкающее существо затрепетало от одного его прикосновения.

– А как насчет детей?

Детей? Какой ребенок захочет иметь такую мать, как я?

– Тут мои взгляды старомодны. Я считаю, что иметь детей вне брака не стоит.

– И вы не желаете иметь детей? Никогда?

– Никаких детей, – подтвердила Кассандра. – Никогда.

На мгновение она отвела взгляд, потом снова посмотрела на него. Посмотрела так, будто готовилась ответить на любой вопрос, какой бы он ей ни задал, как если бы он был ее старшим братом.

Но Чейз Тесье не был ее старшим братом. К тому же он не собирался задавать вопросы. Когда он заговорил, в голосе его не было и намека на насмешку.

– Я рад, что у Хоуп появилась подруга.

Синие глаза Кассандры выразили крайнюю степень изумления.

– Радоваться тут нечему, Чейз. На самом деле повезло мне. Хоуп не нуждается в подруге, она сильная.

– Слишком сильная – так мне иногда кажется.

– Думаю, вы правы…