— Их радость разделяют и многие другие народы, — согласилась Кармела.

Граф поворошил бумаги на столе и обрадованно воскликнул:

— О, а вот и нашел! Как я и полагал, нашел, хотя последний хранитель библиотеки уволился.

Отыскав нужную страницу, он вручил Кармеле атлас в красном кожаном переплете. Она положила его на бюро, стоящее почти в самом центре комнаты.

Она с любопытством переворачивала страницы, потом вернулась к карте Европы, и граф указал ей на крохотную страну, расположенную на границе Франции, и сказал:

— Это Хорнгельштейн, Ваша будущая страна!

Кармела онемела. Минуту спустя сумела переспросить:

— Вы сказали… моя страна?

— Я думал, вы уже догадались, почему принц гостит здесь.

Кармела подняла глаза на графа и с трудом произнесла:

— Я… не… понимаю, о чем это вы… говорите.

— Тогда позвольте мне все пояснить, — согласился граф. — Как ваш опекун я принял соответствующие меры и позаботился о вашем замужестве, честно говоря, я подыскал вам весьма и весьма блестящую партию — его королевское высочество принца Фредерика!

В Кармеле закипал гнев.

— Вы обо всем договорились, не спросив моего… согласия?

— Не могу поверить, будто вы станете возражать.

В голосе графа девушке явственно послышалось неподдельное удивление, и она заторопилась высказаться:

— Но, само собой разумеется, я возражаю! Неужели вы полагаете, будто я, или любая другая женщина, стремилась бы выйти за человека, с которым никогда ранее не встречалась и успела поговорить всего лишь несколько минут?

Граф смотрел на нее с таким выражением, словно с трудом понимал сказанное. Поразмыслив немного, он сказал:

— Я и вообразить себе не мог, что вас не восхитит перспектива стать принцессой.

— Действительно, с чего бы это вам вообразить подобное? — ехидно поддела его Кармела. — Вам трудно поверить в это, тем не менее женщины тоже умеют чувствовать, как и все другие существа на свете!

На мгновение граф, казалось, лишился дара речи. Наконец он произнес:

— Возможно, я и ошибаюсь, но, по-моему, молодым девушкам всегда устраивают браки их родители, и они принимают подобные предложения без возражений.

К неудовольствию Кармелы, в его словах была значительная доля правды, Ведь и родители Джимми Солвика и родители его невесты посчитали когда-то брак своих детей выгодным для обеих семей и принудили их пожениться еще в юном возрасте. Вопрос же, любят ли друг друга молодые, не обсуждался вовсе.

Она также вспомнила рассказы Фелисити о судьбе ее подруг, которых выдавали замуж за мужчин, вызывавших у них лишь отвращение. Никакие протесты юных девушек не могли предотвратить подобные браки.

Теперь она убедилась — опасения Фелисити оказались не напрасными, ведь та ничем не сумела бы противостоять решению своего опекуна и не смогла бы сопротивляться ему.

Сейчас предстояло бороться Кармеле. И не только потому, что граф считал девушку настоящей наследницей огромного состояния, в то время как она таковой не являлась.

Родные отец и мать учили Кармелу всегда самостоятельно принимать решения, касающиеся лично ее.

Даже если бы принц действительно вдруг захотел жениться на Кармеле Линдон, бесприданнице, она и тогда не стала бы принимать предложение принца, как не приняла бы его ни от кого другого, будь оно сделано в принудительной форме.

Отныне можно было не сомневаться в абсолютной правильности оценок Фелисити, когда та называла Гэйлов бесчеловечными деспотами.

В мужья Фелисити предназначался вовсе не Гэйл, как предполагали девушки, но Кармела уловила из разговоров за завтраком, что принц отчаянно нуждался в средствах для восстановления своего государства, разоренного войной.

Поэтому граф и устраивал ему брак с такой богатой молодой наследницей.

Кармела чувствовала озадаченный взгляд графа. Если бы ее в этот момент не обуревали бы столь противоречивые эмоции, вся эта ситуация могла бы показаться весьма забавной.

— Допустим, — уступил он после минутного размышления, — мне не стоило обрушивать на вас эту новость, а следовало поговорить обо всем заранее, более осторожно и мягко. Но поверьте, я ручаюсь, что принц один из самых обаятельных молодых людей, каких я знаю. Он терпел оскорбления, испытал нищету, потерял страну под натиском французов, его дворец разворовали, с ним произошло множество других неприятностей, нередких в военное время.

— И, как я осмелюсь предположить, занят поиском денег!

— Конечно, — согласился граф, — и я не могу представить лучшего применения вашему огромному наследству, Фелисити, чем помочь этому способному молодому человеку, одновременно осчастливив тем и его подданных.

Кармела не реагировала, а он продолжал:

— Страна нуждается в школах и больницах, необходимо восстанавливать церкви. Я уверен, вы найдете в этом смысл и интерес.

— Выйдя замуж за человека, которого я не знаю? — опять спросила Кармела.

— Я уже сказал вам, он — бесподобный молодой человек.

— Но таково ваше мнение, — настаивала она, — а лично вам не придется жить с ним в незнакомой стране в окружении чужих людей.

— Я не сомневаюсь, вы скоро подружитесь с принцем и его соотечественниками, — терпеливо отвечал граф.

— Возможно, если бы я действительно этого хотела, — парировала Кармела. — Но позвольте мне выразиться более ясно, ваша светлость. В настоящее время я не имею никакого желания вступать в брак, и тем более за иностранного принца, с которым познакомилась всего лишь час назад!

Граф резко швырнул атлас на стол и подошел к девушке.

— Но, право, это смешно, Фелисити! — начал он. — Ваша позиция кажется мне не правильной. Полагаю, вы не совсем верно воспринимаете ситуацию. Я уже принес извинения за поспешность, которую проявил по ошибке, но вам следует твердо уяснить, что рано или поздно вы выйдете замуж, и я не собираюсь наблюдать, как вас станут преследовать охотники за состоянием.

— А кем, по-вашему, тогда является этот принц?

Она была слишком сердита в тот момент, забыв даже про свой страх. Она искренне радовалась удаче, которая позволила Фелисити вместе с Джимми быть уже на пути во Францию, а не отчаянно бороться здесь против графа, который, как она понимала, тоже начинал сердиться.

Волевой подбородок, твердый взгляд этого человека явно свидетельствовали об упрямстве и настойчивости, по рассказам Гэйлов, они всегда готовы встретить любое сопротивление, любое противодействие с чьей бы то ни было стороны. Они с графом замолчали, бросив вызов друг другу. Но граф был широкоплеч и значительно выше ее ростом, он словно подавлял ее. Кармела не могла избавиться от пораженческих настроений.

Но Кармела являлась не его богатой кузиной Фелисити, а лишь ее бледной, почти нищей в своей бедности тенью, и это давало ей значительное преимущество в их борьбе. Она могла сражаться за свои принципы и выиграть этот спор.

Стоит только делу дойти до «откровенного обмена мнениями», принц и сам не пожелает жениться на ней, безродной сироте-бесприданнице.

— По-моему, — убежденно заговорила она, — абсолютно не правильно продавать женщину, словно она — товар, выложенный на прилавок. Как я уже сказала, мы тоже умеем чувствовать, и я лично не выйду замуж за первого встречного, пусть даже и родовитого, если я не… полюблю его, а он… меня.

— Вы изумляете меня! — откровенно заметил граф. — Но, коли так, ответьте мне на простой вопрос. Каким образом вы, владелица огромного состояния, узнаете, полюбил ли мужчина именно вас, а не ваши деньги?

Кармела затихла на мгновение. Но, подумав, она попыталась объяснить:

— Мне кажется, любовь… истинную любовь… невозможно ни скрыть, ни разыграть! И если не говорить о совершенных глупцах, то никто не станет принимать льстивые комплименты, продиктованные только жадностью, за слова любви, которые идут… от самого сердца.

Не сумев найти достойного ответа, граф отошел к окну и стал смотреть на парк. После длительной паузы он все же сказал:

— Я не очень разбираюсь в молодых женщинах и никогда не имел с ними ничего общего, поэтому я никак не ожидал, даже на мгновение, что вы не примете мое решение, как большое благо. Честно говоря, я искренне надеялся оказать вам покровительство в ваших же интересах.

— Да, скажите еще, протекцию, которая на самом деле оскорбляет мое достоинство!

— Я всегда считал, что девушки, недавно вышедшие из ученичества, неловки и глуповаты, — признался граф, — но вы явно не из их числа!

— Вы никогда не встречали мою бабушку, но вы, вероятно, все же слышали о ней, — заметила Кармела. — Старые слуги здесь никогда не забудут ее, и я могу поручиться — жизнь с ней в одном доме стоила курса обучения в любом из самых престижных университетов.

Граф усмехнулся.

— Теперь я начинаю понимать, почему все родственники, с кем бы мне ни доводилось столкнуться с тех пор, как я унаследовал это имение и титул, всегда упоминали ссору между вашим отцом и его матерью, словно то была по-настоящему судьбоносная драма.

— Видимо, так оно и случилось. Она оставила дом и поклялась никогда больше не возвращаться, устроив свою жизнь в другом месте.

— Вы уехали с нею, поэтому выросли столь же упрямой, как и она, и станете внушать мне благоговейный ужас! — улыбнулся граф.

— Надеюсь, — согласилась Кармела, при этом вспомнив свое безмерное восхищение старой графиней и свою детскую привязанность и любовь к ней. Она не лукавила. Истина как раз и состояла в том, что пребывание рядом с графиней уже само по себе являлось образованием, и им с Фелисити здорово повезло общаться с такой замечательной женщиной.

Воцарилась тишина. Затем заговорил граф:

— Вам всего восемнадцать, Фелисити. И какое бы хорошее образование вы ни получили, ваша бабушка умерла, отныне я — ваш опекун, и вам придется повиноваться мне.

— А если я откажусь это делать?

— Тогда я вынужден буду найти средства, которые не имею никакого желания применять, чтобы вынудить вас под — чиниться моей власти.