Сняв перчатку, она протянула правую руку так трепетно и с такой нежностью, что Деметрио

невольно сжимает ее своими руками, находясь под воздействием какого-то непроизвольного порыва.

- Я поздравляю Вас и напоминаю, что завтра мы едем кататься верхом на лошадях.

- Благодарю, Вероника… Я у Ваших ног.

Деметрио откланялся, попрощавшись также со всеми хозяевами дома, и быстро, даже слишком

поспешно, выходит, пока Теодоро де Кастело Бранко провожает его взглядом, не сдерживая открыто

выраженную досаду на лице.

- Идем, дядя… Бокал ‘Опорто”, чтобы ты провозгласил тост в мою честь?..

- Мы немедленно выпьем. Иди сюда…

Между тем, Теодоро немного отдалилил Веронику от гостей, которые снова направлялись к

помосту, и с отцовским выражением лица утер ей лоб своим платком.

- Этот дурак не имеет понятия о том, что такое фехтование в зале. Я находился в ужасе от мыс-

ли, что он мог ранить тебя. Не фехтуй больше без маски, не фехтуй больше с этим самым Сан Тель-

мо. Боюсь, что его воспитание оставляет желать лучшего…

- Но он – очень достойный человек, дядя, превосходный кабальеро, и, кроме того…

- Не спорю, его заслуга, как конструктора мостов и дорог… может быть достойна восхищения и

очень почитаема, но он – не тот мужчина, которого я хотел бы видеть рядом с тобой, дочка… и от ка-

бальеро в нем…

- Но, дядя Теодоро…

- Никто из твоих друзей не был бы способен фехтовать подобным образом даже с другим муж-

чиной, и уж тем более, с девушкой…

- Это была моя вина – бросить ему вызов. Я была виновницей из- за этих шуток, которые я от-

пускала в его адрес раньше…

- Никакая шутка не оправдывает его поведение. Он был действительно груб, потому я и хотел, чтобы он это понял. Зачем ты позвала его, когда он уже уходил?..

- Ты обошелся с ним очень плохо, дядя… Все общество встретило его неприветливо… Он был

так растерян, так смущен, что, возможно, больше не вернулся бы…

- Это было бы превосходно. Это – как раз именно то, чего я хочу: чтобы он больше не вернулся.

- Не говори так, дядя… Если ты меня любишь, не говори так…

- Он так заинтересовал тебя?..

- Дело не в этом, дядя, просто это несправедливо… Он ничего не сделал, виновницей была я. В

конце концов, у него была причина; я несдержанна с парнями, бросая им вызов, превознося себя за их

счет, рассчитывая на их галантность… Теперь я отдаю себе отчет в том, что когда они фехтуют со

мной, то позволяют победить себя.

- Они относятся к тебе с уважением, которое ты заслуживаешь, и ничего больше. Уверяю тебя, что если бы я был лет на двадцать помоложе, то преподал бы урок этому джентльмену, как хотел это

сделать Хулио Эстрада; и то же самое я скажу этому глупцу Джонни… А, кстати, я ведь не знаю, где

он.

- Он по-прежнему плохо себя чувствует?..

- Этого я не знаю. Пойду, поищу его. И не переживай больше, и не принимай во внимание таких

гостей. Помни, что ты – краса и гордость этого дома…

- Спасибо, дядя…

- И что я хочу всегда видеть тебя в нем сияющей, занимающей более важное место…

51

- Дядя Теодоро…

- Нечего стыдиться и краснеть… Ты и Джонни – два моих любимца; больше я ничего тебе не

скажу… Увидимся позже…

Секунда – и Вероника валится в удобное кресло, лаская свою куклу; несмотря на то, что она

еще огорчена, странная улыбка появилась на ее губах…

- Дядя прав… Он – не кабальеро, он – дикарь… Очаровательный дикарь… Страстно желаю-

щий нежности…

Глава шестая.

- Джонни!..

- Ну что… Кто там?..

- Я, сынок…

- А-а-а, папа! Гости уже ушли?..

Пока еще – нет, за исключением одного, но там остались Вероника и Сара, они позаботятся о

гостях. Ты по-прежнему плохо себя чувствуешь?..

- Нет, папа, мне лучше.

Теодоро де Кастело Бранко подходит к сыну поближе, с глубоким интересом наблюдая за его

бледным и расстроенным лицом. Он находится в просторных и скромных комнатах внутри типичного

особняка, образующих уютный уголок, предоставляющий удобство и независимость его единственно-

му сыну: спальня, небольшой кабинет, пристроенная ванная, веранда и скрытая дверца, выходящая в

парк.

Именно там и укрывался Джонни, спрятавшись ото всех… кажется, что улыбки ранят его, са-

мые простые слова и учтивые фразы, звучащие вокруг Вероники, приносят ему душевные страдания; ее присутствие, которое он едва может выносить, и даже сердечная заинтересованность его отца, по-

хоже, лишь усиливают его беспокойство и тоску.

- Позаботься о моих друзьях и извинись за меня, если сможешь…

О них уже заботятся женщины, не считая того, что те кто остался – свои люди. Твой непрошен-

ный инженер Сан Тельмо только что ушел.

- Сан Тельмо…

- Да, после того, что вел себя с Вероникой как грубиян.

- Что?..

- Я уже сказал ей, что не вижу необходимости в том, чтобы вы относились к нему, как к заду-

шевному другу. Если этот человек тебе симпатичен, если ты согласен с его профессиональными идея-

ми, очень возвышенно и очень хорошо, что ты имеешь с ним дело, но встречайтесь с ним в казино, или в театре, или в клубе инженеров… да где пожелаешь.

- Что сделал Деметрио?..

- Ты этого не видел?..

- Нет.

- Ты же находился в зале, когда начался поединок…

- Я сразу же ушел. Жара была невыносимой.

- Вероника слишком добра с этим типом не нашего круга.

- Боюсь, что это входит в привычки Вероники.

- Что?..

- Водить дружбу с людьми не нашего сорта.

- Откуда ты это знаешь?

- Я…

- Я бы не допустил этого, да и она не была бы способна на подобное, и не столько из-за гордо-

сти в крови, сколько из-за воспитания и из принципа. Подумай, это ведь ты привел в дом этого вы-

скочку, о котором на самом деле никто не имеет ни малейшего представления.

- А Рикардо Сильвейра не был выскочкой?..

- Рикардо Сильвейра?..

52

- Да, твой адвокат, или секретарь, или кем он там был… кто как говорит, который жил почти два

года в этом доме.

- Он был совсем другим…

- Да неужели, ну надо же!..

- Рикардо был превосходным парнем: по своему воспитанию, по своей обходительности, по

своим моральным качествам. Простой служащий стал, будто член семьи, за свои собственные заслуги.

- За свои собственные заслуги, или, может быть, потому, что твоя любимая племянница посове-

товала тебе это!..

- Кто?..

- Вероника, ну да, Вероника!..

- Джонни, но ты же говоришь, как безумец… Что с тобой происходит?..

- Ничего!..

- Нет, это невозможно. Ты был абсолютно здоровым, а сейчас, кажется, ты сошел с ума от гнева.

Твое недомогание в оружейном зале не было физическим, что-то тебя до крайности разозлило, заста-

вило тебя потерять опору, и почти лишило рассудка… как мне представляется, причиной этого послу-

жил тот самый Деметрио…

- Не впутывай в это Деметрио. Он не имеет с этим абсолютно ничего общего! Возможно, он

грубиян, дикарь, но, это же очевидно, что он – честный человек. А вот тот, другой, – напротив!..

- О ком другом ты говоришь?.. Я не думаю, что весь этот гнев был рассчитан на одного челове-

ка, с которым ты даже не был знаком, и который никогда не смог бы сделать тебе ничего плохого.

- Он доставил мне наихудшее из всех бед!

- Джонни!.. Что ты говоришь?..

- Ничего. Я не должен, не хочу, не могу сказать.

- Наоборот, я считаю необходимым, чтобы ты немедленно рассказал.

- Ты знаешь, где может находиться Рикардо Сильвейра?..

- Откуда мне это знать?.. Он уехал почти год тому назад. Я так никогда и не узнал, ни зачем, ни

куда он уехал… Его уход из этого дома был необычным и странным… Но что следует из всего этого?..

С каждой секундой ты заинтриговываешь и запутываешь меня все больше. Что с тобой случилось, что

тебе рассказали?..

- Ты считаешь возможным, что кто-то сообщил мне о месте пребывания Сильвейра?..

- Я так не думаю. Но для чего тебе необходимо знать его местонахождение?.. Ты говоришь об

этом сумасбродстве так, словно рассказываешь о чем-то жизненно важном. Ты не хочешь рассказать

мне все… и говорить ясно?..

- Сказать… сказать!.. Я ничем не смогу быть полезным, если мы не можем ничего больше, кро-

ме как говорить …

- Что ты хочешь сказать?..

- Ничего, отец. Забудь этот бессмысленный, глупый, бестолковый разговор… Возвращайся к

своим гостям, позаботься о них, и забудь про меня.

- Джонни, я – не ребенок, которого можно обмануть. С тобой происходит что-то очень серьез-

ное. Я не сдвинусь с этого места, пока ты мне все не расскажешь.

- Даже если я дал честное слово молчать?.. Даже если поклялся, что об этом никто не узнает, чтобы иметь право услышать это?

- Ты не считаешь меня способным хранить секрет?..