А теперь каждый звук, взгляд или ощущение словно острыми иглами пронзали ее. Ей было невыносимо больно. Она была не в состоянии заставить себя беседовать с герцогом Фоконбриджем.

Честно говоря, ей следует навестить своего кузена Адама, викария, чтобы поведать ему о своих грехах (если она их совершила, то они вряд ли уж такие ужасные?) и понять, какой именно отправил ее прямиком в чистилище, возможно, все вместе. Наверное, если вы долгое время не каетесь даже в мелких грешках, наказание будет суровым и внезапным.:

— Мама, вряд ли герцог захочет смотреть на развалины. Не сомневаюсь, их полно у него в поместьях, и все они намного живописнее и древнее наших. Я уверена, он, скорее, предпочтет провести время с отцом.

«И будет делать то, что пристало мужчинам его возраста: курить сигару, жаловаться на подагру».

Последняя мысль не совсем справедлива. Ее отец был вполне здоров, если не считать несколько полноватой талии. У него не было никакой подагры. Его сыновья были высокими и худощавыми, значительно выше его, причем Колин возвышался надо всеми на целый дюйм.

А герцог пока еще не достиг возраста отца.

Однако слуги забрали шляпу герцога. И сверху Женевьева видела его припорошенные сединой виски. Его волосы были почти черными и чуть длиннее, чем принято, хотя отличались густотой. Возможно, в его возрасте люди просто перестают следить за модой. Правда, одежда герцога отличалась безупречным покроем, удачно подчеркивая его худощавость и грацию.

И Женевьева прекрасно знала, что развалины в его усадьбах есть. Пусть даже одна, ведь, по слухам, он владел доброй частью всей Англии. Женевьеве было знакомо одно из поместий герцога, Роузмонт, и однажды, когда он объезжал свои далекие обширные владения, она отправилась туда. По меркам герцога, поместье оказалось на удивление скромным: дом из красного кирпича в Западном Суссексе посреди гряды волнистых холмов, окружавших озеро, где жили огромные злые лебеди, а ветви ив спускались до самой воды. Сад производил неизгладимое впечатление: множество похожих друг на друга цветов, фонтан, из которого похотливо ухмылялся каменный сатир, стоя на одной ноге и выпуская изо рта высоко в воздух струю воды.

Женевьева была очарована. Казалось, миниатюрная причудливая красота поместья совсем не вязалась с образом герцога, но обычно он проводил все время в Лондоне и скорее всего совсем позабыл о существовании усадьбы.

Мать понизила голос:

— Знаешь, он недавно стал свободным…

И тут Женевьева поняла, о чем думала Изольда.

И это было хуже простой прогулки.

— Мама, я себя ужасно чувствую, — поспешно ответила она. Что способно переубедить ее мать? — Мне кажется, я вот-вот потеряю сознание.

Женевьева не лгала, так что ей не придется брать на душу очередной грех. Как изобразить обморок? Она приложила руку ко лбу. Обычно обмороки начинались именно так. С трудом нащупала подлокотник диванчика и медленно опустилась на него.

Женевьева была небольшого роста, но крепко сложена. Она никогда в жизни не падала в обморок.

Мать прищурила глаза, так похожие на глаза дочери. От нее почти ничего не ускользало, и на этот раз она тоже осталась непоколебимой.

— Да, мне кажется, ты не в себе, Женевьева, но скорее всего причиной тому что-то съеденное за завтраком, если ты вообще ела. Ты вполне здорова, чтобы прогуляться с герцогом, и даже бледная ты выглядишь прелестно.

— Но, мама, у меня ужасная…

Что у нее должно болеть настолько сильно, чтобы можно было отказаться от прогулки, но в то же время избежать поспешного вызова доктора? Нельзя же сказать «душа болит».

— Ужасная головная боль.

— Пока ты не докажешь мне, что у тебя нет руки или ноги и ты не в состоянии идти, Женевьева, эта прогулка состоится. Ты будешь мила с герцогом, поскольку он перенес потерю, постарайся утешить его. Пусть он забудет о случившемся.

— Но, мама, он… Я не могу…

— Он способен обеспечить тебе жизнь, к которой ты привыкла, и сделает честь нашей семье. Знаю, ты немного застенчива, милая, но это даже хорошо.

Мать с вызовом посмотрела на Женевьеву, словно говоря: «Я лучше тебя знаю, что тебе нужно».

Женевьева была сбита с толку. Как она не заметила этого прежде? Никто не знал. Никто не знал, что лучше для нее и чего именно она хочет. И почему все считали ее застенчивой? Она была совершенно другой. Скорее тихой, а не застенчивой.

Должно быть, у нее был испуганный вид, и мать вздохнула:

— Ради всего святого, любовь моя, мы ведь не собираемся продать тебя этому человеку. Всего одна прогулка. Это не значит, что после этого вы окажетесь связаны вечными узами, и я не из тех мамаш, которые привыкли решать судьбу детей, хотя я и не против немного вмешаться. В конце концов, у каждой женщины должно быть занятие, — мрачно добавила она.

— Где Оливия? — продолжала упрямиться Женевьева.

Оливия была хитрой. Она вполне могла прятаться сейчас за вазами с цветами и посмеиваться над Женевьевой.

Краем глаза Женевьева увидела входящую в дом миссис Маллин. Экономка остановилась в прихожей, задумчиво почесывая голову, явно недоумевая, куда отправить слуг.

Отец Женевьевы, Йен и герцог куда-то ушли. Посмотреть на лошадей, вне всякого сомнения.

Изольда вздохнула:

— Милая, прошу тебя…

И Женевьева с ужасом смотрела, как ее мать заломила руки.

Это было нечестно. В который раз Женевьева пожалела, что она не такая стойкая, как ее сестра. Несмотря на пережитую ею потерю, Женевьева не могла не сжалиться над матерью, которая так за всех них переживала. Изольда, стойко и не теряя чувства юмора прощалась с сыновьями, уходившими на войну и отправлявшимися на виселицу, и испытывала настоящее отчаяние, глядя на оставшуюся в одиночестве Оливию.

Ради матери Женевьева пойдет на эту прогулку. Она не обаятельна и не может поддержать интересную беседу, как Оливия, но она все равно пойдет рядом с герцогом.

Когда мать увидела ее смягчившееся лицо, она положила руку ей на колено и решила сделать уступку.

— Дорогая, тебе будет весело. Ведь Гарри с Миллисент тоже пойдут.

Глава 4

С первого взгляда девушка, которую Монкрифф собирался соблазнить и бросить, не показалась ему очень привлекательной, хотя, возможно, теперь выполнить поставленную задачу будет легче, чем он предполагал. Она была небольшого роста, бесцветной и простоватой. Да, у нее был приятный цвет лица и безупречная кожа, но возраст ее определить было трудно, поскольку в ней не было никакой яркости. Для прогулки она выбрала белое муслиновое платье в серую полоску и накинула на плечи шаль, крепко сжимая ее края бледной рукой. Она вела себя так тихо, что Монкрифф ничуть не удивился бы, узнав, что она немая.

На ее подругу, леди Миллисент Бленкеншип, было отрадно посмотреть. Это была пышная аппетитная девушка. Лорд Гарри Осборн и настороженный Йен Эверси — забавно было за ним наблюдать — тоже должны были идти с ними, а Джейкоб Эверси, выполняя роль хозяина, собирался показывать им дорогу.

Монкрифф не любил бесцельных прогулок. Он мог бы отказаться. У него был титул, а Эверси были очень вежливы. Скорее всего они бы во всем согласились с ним, возможно, даже начали бы воодушевленно распевать бессмертную песню о позорном спасении Колина Эверси от виселицы, хотя эти воспоминания и были им неприятны.

Но у Монкриффа была цель, поэтому он согласился, и все отправились посмотреть на развалины в поместье семейства Эверси.

— Дышите глубже, Монкрифф! Ничто не сравнится с запахом моря в осеннем воздухе Суссекса.

Джейкоб Эверси энергично зашагал вперед.

Несмотря на то что у Монкриффа было достаточно поместий по всей Англии, где он мог бы в свое удовольствие дышать свежим воздухом, большую часть времени он проводил под почерневшими от сажи и угля небесами Лондона.

Поэтому стоило ему сделать глубокий вдох, как он тут же закашлялся и остановился. Его с озабоченным видом окружили хозяева. Сквозь выступившие на глаза слезы он заметил их сочувственные лица. Краем глаза он увидел, как Йен Эверси пытается скрыть выражение надежды во взгляде.

Монкрифф предупреждающе поднял палец:

— Ничего, ничего.

— Это здорово прочистит вам легкие, Монкрифф. — Джейкоб Эверси терпеливо ждал. — Мы ведь вас не потеряем?

— Боже упаси! — наконец прохрипел Монкрифф. — Со мной все в порядке. Не стоит беспокоиться. Грязный лондонский воздух излечит все болезни.

Джейкоб Эверси хмыкнул:

— У меня есть сигары, которые могут его заменить. После прогулки я вас ими угощу. Как насчет игры в мушку сегодня вечером, ваша светлость? А потом суббота… Ребята, сообщите всем!

Джейкоб махнул рукой в сторону Йена и Гарри.

Гарри вежливо улыбнулся.

— По вечерам я не приемлю никаких иных развлечений, кроме карт, — серьезно ответил герцог, и старший Эверси рассмеялся.

Всем было известно, что герцог почти всегда выигрывает в мушку. И эту игру вряд ли можно было назвать достойной уважения.

— Вам нужна трость?

Какой тихий голос.

Герцог медленно обернулся, не веря своим ушам, и посмотрел вниз. Это была мисс Женевьева Эверси. Она говорила так вежливо и заботливо, словно боялась, будто герцог может споткнуться, если случайно наступит в колею, и им всем придется бежать за тягловой лошадью, чтобы его поднять.

— Ради Бога, Женевьева. Герцог в превосходной форме, — сердито отозвался Джейкоб Эверси, когда они начали подниматься вверх по дорожке.

Раздраженный тон отца не смутил Женевьеву. Несомненно, она к этому привыкла.

Возможно, герцогу пора приступить к выполнению своего плана.

— Он прав, мисс Эверси. Но ваша забота очень трогает, — мягко заметил он.