Алина Кускова - Ловушка для влюбленной Снегурочки

Все началось с того, что Маша интеллигентно постучала в дверь. Если бы она ударила кулаком, а затем вышибла ее ногой, крича при этом «Что, сволочи, не ждали?!», это имело бы такие же катастрофичные последствия, но она не выглядела бы полной дурой. Но Маша старалась оставаться спокойной и вежливой при любых обстоятельствах. О, эти обстоятельства! Лучше бы она временно ослепла, оказавшись на пороге кабинета главного редактора городского еженедельника в ту минуту, когда после ее стука дверь предательски открылась сама.

В крайнем случае Маша могла закрыть глаза, попятиться, пробормотать извинения, но она застыла с изумленным выражением лица, чем привлекла внимание секретарши Гели. Та вернулась из кафе, где обедала, и присоединилась к Маше. Однако безмятежно любоваться открывшимся зрелищем не смогла и ринулась в кабинет.

В том, что увидела Маша, не было ничего особенного, если учитывать современные нравы и привычки. Маша Калинина была девушкой, хоть и довольно взрослой, но не до такой степени распущенной. Дожив до двадцати пяти лет, она впервые увидела секс на рабочем столе. Собственно, ее удивленному взору предстала оголенная спина Наташки из рекламного отдела и красная, запыхавшаяся физиономия главреда. А затем Маша наблюдала, как рвут друг на друге кудри праздничных укладок две соперницы.

Чуть позже обиженная и потрепанная Геля принесла ей в комнату для внештатных авторов распоряжение главреда об изъятии у Марии Калининой пропуска и журналистского удостоверения.

– А как же корпоративный новогодний вечер? – спросила Маша, прекрасно понимая, что вопрос, в сущности, риторический.

Геля пожала плечами, забрала удостоверение и вышла.

С этого момента Мария Калинина могла считать себя безработной.

Маша шла по заснеженной улице, заполненной разряженными витринами магазинов, отчаянно сдерживая слезы обиды и оскорбления. Так с ней поступить после всего того, что она сделала?! Какая несправедливость! А ведь две недели назад главред ставил Калинину в пример и намекал, что в новом году возьмет ее в штат на должность корреспондента. Как изменчив этот мир, как он жесток!

– Лучший праздничный салат – это гамбургера шмат! – схватил ее под руку подпрыгивающий на холоде парень, облаченный в костюм рекламируемого продукта.

– А еще лучше к новогоднему столу, – произнесла Маша, – веревка и мыло!

Парень испуганно отпрыгнул в сторону и менее уверенно, машинально повторил зазубренную фразу про шмат.

– Девушка, девушка, возьмите купон на скидку, если вы зайдете в наш магазин после тридцать первого декабря…

Назойливая девчонка в красных варежках со стопкой листовок напомнила, что после тридцать первого декабря у Маши не хватит денег даже на хлеб. Найти работу за десять каникулярных дней не представлялось возможным. В редакции, откуда ее только что поперли, бухгалтерша ядовито заявила, что гонорар за декабрь Калининой заплатят лишь в конце января, как полагается. А остальные действующие сотрудники, не присутствовавшие при безобразной сцене, получат зарплату сегодня. Маша так рассчитывала на эти деньги! Была уверена, что не останется без средств к существованию, и позволила себе немыслимые траты. Если бы раньше знать…

– Девушка, почему грустишь? Непорядок в моих владениях! Перед Новым годом грусть отменяется!

Звучный сочный бас раздался у самого уха, и Маша интуитивно дернулась в сторону, споткнулась и свалилась в сугроб.

– Пугливая какая! – Огромный Дед Мороз в синей, отороченной белым мехом шубе, с белоснежной бородой и хитрыми глазами под кустистыми снежными бровями, одной рукой в ватной рукавице выудил ее из снега и поставил обратно на тротуар.

– Не нужно, я сама, – проговорила Маша, когда он принялся бережно отряхивать ее.

– Не ерепенься, девонька, – проворчал Мороз, продолжая смахивать снег с кроличьей шубки. – Лучше улыбнись Деду и скажи спасибо.

– Спасибо, но улыбаться повода у меня нет.

– Это плохо, – покачал головой в сине-белой шапке Мороз. – Непорядок. Как можно жить, не улыбаясь? – И его хитрые глаза заблестели. Длинным посеребренным посохом он стукнул о землю, и следом за девушкой понесся мельтешащий рой веселых снежинок.

Но ничего этого Маша не заметила. Убегая прочь от навязчивых людей, она спешила домой, в одинокую квартирку, затерявшуюся среди себе подобных в старой кирпичной многоэтажке, где стояли наряженная елочка и холодильник, еду из которого следовало растянуть на весь месяц.

Имелся еще один вполне допустимый для гордости Маши вариант.

– Увы. Ни копейки не осталось, – доверительным шепотом призналась соседка Светлана, многозначительно подмигивая. – Все на шампанское истратила! – крикнула она, чтобы в комнате услышал муж. – И на подарок свекрови!

Телевизор пробубнил что-то одобряющее, или это Светкин муж наивно порадовался за свою маму.

– Норковую шубу себе купила, – сообщила Светлана. – Греческую! В кредит. Первым взносом треть стоимости отдала.

– Да ты что? – воскликнула Маша.

– С нашим климатом ничего другого носить нельзя. – Соседка жалостливо окинула взглядом Машиного беленького кролика. – Прячу ее под кроватью. Достану в новогоднюю ночь и признаюсь, когда Стасик напьется. В случае чего скажу, что Дед Мороз подарил. – Она звонко рассмеялась своей шутке. – Пока он будет искать того Мороза, чтобы выдернуть ему ноги, я успею кредит отдать. А ты чего не веселишься?

– Меня уволили и денег не дали, – вздохнула Маша, стараясь не вдаваться в подробности, чтобы не портить людям настроение. – Но все необходимое у меня есть!

– Понятно, – протянула Светлана, прикидывая что-то в уме. – Ладно, я к тебе вечером зайду, придумаем что-нибудь.

– У тебя в детском саду нянечка не требуется? – с надеждой поинтересовалась Маша.

– Зачем? Десять дней от монстриков отдыхаем! Плюс субботы и воскресенья. Считай, половина месяца и прошла. Нет, никого не возьму. Ты, что ли, хочешь? Самоубийца! Жди, зайду первого. И не хнычь, без денег ты у меня не останешься.

Светлане можно было доверять, ее предпринимательская жилка и неиссякаемый энтузиазм довели до руководства таким солидным предприятием, как детский сад «Брусничка». Маша вздохнула и ушла к себе.

Больше вариантов не было.

Маша Калинина не была сиротой, ее родители трудились на благо Родины, но в другой стране. Когда она окончила институт, они звали ее с собой в длительную командировку, однако Маша категорически отказалась уезжать, собираясь стать совершенно самостоятельной. Родители оставили ей скромную квартиру, небольшой запас продуктов и весьма незначительную сумму денег, к которым Маша первое время даже не притрагивалась.

После окончания вуза молодого специалиста-гуманитария, несмотря на неопытность, охотно взяли на должность помощника бухгалтера. Стоит, безусловно, отметить, что фирму возглавлял друг отца, а в бухгалтерии Маша ничего не смыслила. Но идти работать по специальности, с детьми, Маша побоялась. Проторчав в теплой бухгалтерии пятилетку, она решила круто изменить свою жизнь и заняться карьерой. Показалось, будто ее стезя – журналистика. И ею Маша успешно занималась последние полгода до того момента, как оказалась в неурочный час на пороге кабинета главреда, который торопился заняться сексом с подчиненной и забыл закрыть дверь.

Это происшествие не поставило крест на карьере Маши как будущей звезды журналистики, но задуматься над поисками быстрого дохода заставило. Правда, поиски эти оказались тщетными. Кто занимается приемом на работу сотрудников, пусть и даже гениальных и трудолюбивых, в канун Нового года? В это время бегают по магазинам в поисках подарков и обдумывают организацию празднования новогодней ночи. И веселятся до умопомрачения на корпоративах.

То, что она не попала на вечеринку, тоже было обидно.

Серо-голубое изумительное платье, под цвет глаз, было приобретено специально для того, чтобы сразить наповал спецкора Чумакова. Маша питала к нему нежную привязанность, в большей степени потому, что он первым протянул руку помощи, когда она устроилась работать внештатным автором. Что ж, не судьба.

Судьба Машу кавалерами не баловала. При всей неброской красоте хрупкой фигуры, больших глаз и белокурых волос ее скрытый шарм могли разглядеть немногие мужчины. Маша не умела громко, призывно смеяться, преданно смотреть в глаза собеседнику, после первого свидания позволять сразу все и везде и виснуть на уходящем мужчине, обильно поливая его пиджак слезами и изрыгая угрозы. Собственно, Маша не владела приемами борьбы за выживание трепетной женской натуры в беспощадном обществе мужчин-охотников, отчего часто оставалась одна. Вот и эту новогоднюю ночь она собиралась провести с семьей соседки Светланы. Подругами назвать их было нельзя, они просто приятельствовали, живя по соседству.

Но в этот драматический для одной из них вечер вторая поступила как истинная подруга.

– Держи.

Ворвавшаяся в квартиру Светлана всучила Маше ворох голубой одежды и одарила победной улыбкой.

– Что это? – удивилась Маша, проходя следом за Светланой в комнату.

– Костюм Снегурочки! – торжественно объявила та и поморщилась, глядя на Машину елочку. – Какие украшения и игрушки старые! А мы новых накупили, знаешь, таких святящихся в темноте и звенящих, как хрусталь.

– Зачем мне костюм Снегурочки?

– Не догадываешься?