— Да. Да, хочу.

Удивление и страх промелькнули на его лице. Он медленно покачал головой:

— Слишком поздно. Ты взяла деньги.

— Можешь получить их обратно. Я хочу, чтобы ты их забрал назад. Я хочу, чтобы наш брак был таким, как у всех. Я хочу... Я хочу, чтобы ты смотрел вперед, а не назад.

Коннор скомкал записку и яростным движением запястья швырнул ее в сторону камина.

— Это что, Аделаида, такая проверка?

Она покачала головой. Странно, однако чем больше нервничал он, тем увереннее и спокойнее чувствовала себя она. Он не сердился бы так, если б хотя бы частью души не стремился к тому, что предлагала она.

— Нет, — сказала она. — Это предложение.

— Деньги в обмен на то, что сэр Роберт будет отпущен на волю?

— Нет. Ты можешь мстить, сколько захочешь. Я не возражаю против того, чтобы сэр Роберт получил по заслугам. Я это приветствую. — Она медленно подняла руку и приложила ладонь к его груди, тут же ощутив ею мощные гулкие удары его сердца. — Но не надо строить свою жизнь и себя вокруг этого. Это больше не должно быть для тебя первоочередным. Твой гнев и твое мщение больше не должны...

— А я первоочередной в твоей жизни? — саркастически осведомился он.

«Будь безрассудной, — сказала она себе. — Надейся на большее. Жди».

— Да! — ясно и звонко прозвучал ее голос. — Я люблю тебя. Нет ничего на свете, чего бы я не сделала ради тебя.

От этих слов он задрожал. Она ощутила пальцами дрожь его тела. Но он не промолвил ни слова и только молча смотрел на нее... казалось, целую вечность. Наконец он очнулся и убрал с груди ее ладонь.

— Тогда позволь мне это, — произнес Коннор и дал ей уйти.


Долгое время после ухода Аделаиды Коннор оставался в библиотеке, мысленно перебирая в памяти все доводы их спора. По крайней мере он пытался осмыслить каждое слово. Однако мысли его вновь и вновь возвращались к последнему моменту.

«Я люблю тебя... На свете нет ничего, что бы я не сделала для тебя...»

Это признание ударило его словно обухом по голове. Он никогда не испытывал такого мгновенного, необъяснимого и мучительного блаженства. Он словно лишился воздуха, потерял чувство равновесия... Он чуть не сошел с ума. И почти согласился на ее условия. В первый момент после того, как она произнесла эти слова, он готов был согласиться на что угодно, вообще на все, лишь бы услышать их снова. К счастью, этот миг потрясения вернул ему самообладание.

Ад и все дьяволы!.. Позволить сэру Роберту остаться безнаказанным? Она что, сошла с ума? Он ждал пятнадцать проклятых лет — нет, не ждал работал, — он пятнадцать лет работал на то, чтобы увидеть, как этот ублюдок заплатит за все. И она ждет, что он все это бросит из-за трех маленьких слов?!

Ну, пусть не бросит, признал он. Аделаида не просила его совсем отказаться от задуманного. Она предлагала покончить с этим. Словно они с сэром Робертом погрязли в какой-то мелкой ссоре. Неужели она не понимает огромности того, что было сделано, важности того, что необходимо было сделать? Как могла она заявлять, что любит его, и не понимать всего этого?

Внезапно ему отчаянно захотелось общества тех, кто это понимает. И Коннор покинул библиотеку в поисках Майкла и Грегори. Они понимали, что значит искать мщения. Они хотели этого не так долго, как он, но всегда его понимали.

Он нашел их на обычном месте, в своем кабинете в глубоких креслах, и, налив себе полный стакан бренди, уселся на свое место и объяснил им ситуацию. По крайней мере частично. Он обошел несколько аргументов их спора и признание Аделаиды в любви тоже сохранил для себя, однако изложил им основную ее мысль.

Рассказывая об этом, Коннор почувствовал облегчение. Его люди встанут за него горой, предложат несколько доброжелательных, хоть и бесполезных советов, но докажут свою преданность ему и мщению, на которое все они так долго и упорно работали. Дружба всегда помогает выдержать неподъемную ношу. Он надеялся, что и сейчас это поможет рассосаться неприятному комку, теснившемуся в его груди.

Он потер ее, не сознавая, что делает, и сделал большой глоток бренди, прежде чем закончить свой рассказ:

— Разумеется, я сказал ей «нет». Я потом улажу...

— Какого черта с тобой происходит? — требовательно спросил Майкл.

Коннор растерянно моргнул в ответ на его взрыв и медленно опустил стакан.

— Ничего, что...

Грегори посмотрел на него так, словно у него выросла вторая голова.

— Отталкиваешь собственную жену?!

— Я вовсе ее не отталкиваю.

— Нет, ты просто отложил ее на потом. — Майкл с отвращением покачал головой. — Человек прежде всего думает о своей семье.

Грегори кивнул и, соглашаясь, поднял стакан:

— О своих детях, если они у него есть. Потом о жене, а потом обо всем прочем. Нужно правильно выбирать, что важнее в первую очередь, парень.

— Я знаю, что важней всего в первую очередь. — «Проклятие, не для этого я пришел к ним сюда». — Сэр Роберт...

— Никуда не денется, — объявил Майкл, откидываясь на спинку кресла, на его круглом лице появилось вызывающее выражение. — Не то, что твоя жена.

— Она наверху, — процедил Коннор сквозь зубы. — Никуда не исчезла.

— Пока.

— Навсегда! — рявкнул он. — Она никуда не денется.

Майкл обдумал его слова и лишь потом поинтересовался:

— А если денется? Что, если она исчезнет?

Внутри у Коннора что-то мучительно сжалось.

— Не будет этого.

— Но что, если такое случится? — настаивал Майкл. — Если она не захочет иметь мужа, который ставит ее на последнее место? Что тогда? Ты станешь ее искать?

— Я не ставлю ее на последнее место. — Коннор потянулся за стаканом, обнаружил, что он пуст, и выругался. — И я, конечно, буду ее искать. Что за дурацкий вопрос?

Грегори переглянулся с Майклом.

— Но будешь ли ты ее искать, если одновременно пропадет твой брат?

— Если он ее похитит? — Этот вопрос был еще нелепее первого. Коннор никогда не позволит такому случиться. — Что?..

— Не похитит, — возразил Майкл, закатывая глаза к небу. — Просто оба пропадут в одно и то же время. Аделаида оставит тебя, а сэр Роберт сбежит, чтобы спрятаться в роскошном убежище с красивой шлюшкой.

Коннор потер переносицу и взмолился небу о терпении.

— Если в этих вопросах есть какой-то смысл, объясни их сейчас же.

— За кем ты отправишься? — нетерпеливо спросил Грегори. — За женой или за сэром Робертом?

— За обоими.

Он отыщет Аделаиду, посадит ее под замок, а потом начнет охоту на сэра Роберта.

Майкл выругался и вскинул руки в отчаянии.

— Этот парень безнадежен.

Грегори пробормотал что-то о лесе и деревьях.

— А теперь, парень, слушай внимательно. Чего ты хочешь больше — свою жену или мести? — Разгневанный Грегори ткнул в него пальцем. — И не говори мне «обоих». Отвечай на вопрос, или я тебя высеку. Не так уж я стар, чтобы не вбить в твою голову уважение к старшим.

Коннор заколебался. Ему хотелось бросить Грегори вызов, но он отлично понимал, что скорее отрежет себе язык, чем произнесет такие слова.

Оттолкнувшись от стола, Коннор поднялся, чтобы вновь наполнить стакан из графина в буфете.

Нет, это не он рассуждал неразумно. Это они требовали простых ответов на сложный вопрос. Мир устроен не так. Не было в нем отдельно белого и черного. Не было ничего абсолютного, строго определенного, правильного и неправильного. Но если они желали получить бесполезный ответ, он мог пойти им навстречу.

Значила ли Аделаида для него больше, чем месть? Так или нет?

Коннор стал размышлять. Сэр Роберт заслуживал наказания. Он заслуживал страдания за каждую украденную монету, каждую секунду его голода, за каждый момент его страха, холода и бед. И Коннору очень хотелось стать причиной страданий брата не только ради себя, но также ради Аделаиды и своих людей.

Хоть это и раздражало, Коннор отбросил размышления о том, что был должен сэр Роберт Аделаиде и его людям, и представил себе, как стал бы реагировать, если бы сэр Роберт вдруг растворился в ночи и никто никогда больше его не видел и не слышал. Он был бы в ярости. Несомненно, он бы долго скрипел зубами, горюя о несостоявшемся мщении. Но постепенно... Постепенно он научился бы с этим жить. Он не был бы счастлив без этого, но, вероятно, смог бы научиться быть счастливым, как есть... Он выжил бы.

Удовлетворенный этим выводом Коннор сделал крупный глоток бренди и перешел к мыслям об Аделаиде.

Если бы что-то случилось с Аделаидой...

Железные зубья, впившиеся в его грудь, заскрежетали, сжимаясь.

Если бы она вдруг пропала...

У него все свело внутри.

Если бы никто больше не видел ее... не слышал о ней!..

Бренди в его горле превратилось в жгучую кислоту.

Дрожащей рукой Коннор опустил стакан на стол. Боже, он даже не может повторить такое рассуждение. Он не может представить себе мир без Аделаиды. Он чуть не рвал на себе волосы, когда она уехала куда-то на полдня. Как может он вообразить себе жизнь без нее? Как ему представить, каково это жить день за днем, не видя ее улыбки, не слыша ее голоса, не ощущая ее теплого тела в своих бережных объятиях?

Он нуждался в ней. Всего-навсего. Очень просто. Он хотел отомстить. Он жаждал мщения. Но в Аделаиде он нуждался. Пришедшее осознание наводило страх и внушало смирение.

Жажду мести он понимал. Она включала в себя причину и результат. Характер мщения, шаги между его началом и окончанием, долгота времени, требуемого для достижения цели, зависели только от него.

Но эта потребность в Аделаиде... над ней он не имел никакой власти. Потому что в отличие от жажды мщения то, что он чувствовал к Аделаиде, нельзя было ни оценить, ни изменить. В отличие от мщения любовь он контролировать не мог.