Аделаида некоторое время обдумывала это суждение, а потом полюбопытствовала:

— А вы любите его в плохие дни?

— Люблю. Однако его себялюбие меня устраивает, потому что и я такой и меняться не собираюсь.

Она вспомнила, как Грегори играл с Джорджем, и историю его знакомства с Коннором.

— Я не думаю, что вы себялюбивый.

— A-а. Теперь ты хочешь и меня нарисовать покрасивее. — Грегори указал на нее своей деревяшкой. — Очень уж ты упрямая.

— Вовсе нет, — настаивала она. — Во всяком случае, не такая упрямая, как Коннор.

— О да. Нашего Коннора я бы назвал целеустремленным, но не упрямым. Он много времени тратит на то, чтобы заглянуть за края вещей, разузнать все входы и выходы и окольные пути. В конце концов, человек должен быть гибким, если хочет быть и плохим, и хорошим.

И женщина, влюбленная в такого мужчину, тоже должна научиться гибкости, подумалось ей.

— А вы гибкий?

— Нет, девушка. Я стар и смирился со своими недостатками.

Аделаида уловила в его голосе нотку юмора и задумалась, не был ли этот разговор неким развлечением для него.

— Я вам не верю.

Грегори фыркнул:

— Ты не видишь за деревьями леса. А Коннор за лесом не видит деревьев. Я так думаю, что вы либо станете идеальной парой, либо попытаетесь зарезать друг друга во сне.

Аделаида поняла вторую часть его замечания, но первая ее озадачила.

— Я не люблю загадок.

И еще ей не хотелось откровенничать с человеком, который, возможно, подшучивал над ней. В общем, ей категорически не хотелось выглядеть слишком взволнованной. Кроме того, это было бы не совсем честно по отношению к Коннору. Он искренне извинился перед ней, и она приняла его извинения. С ее стороны было неправильно после этого ворчать и сомневаться в его мотивах. Прощение либо дается, либо нет. Середины не бывает.

Аделаида сильно втянула носом воздух и провела ладонями вниз и вверх по бедрам.

— Знаете, по-моему, это погода нагнала на меня уныние.

Грегори кивнул, помогая ей сменить тему разговора.

— Да. Пасмурно.

— Думаю, последние недели все испортили, но надеюсь, синее небо вернется. На следующей неделе Коннор везет меня в Эдинбург. — Аделаида почувствовала радостное возбуждение, предвкушая эту поездку. Это еще одна причина перекрыть поиски подспудных мотивов Коннора. Еще один признак того, что он старается ей угодить. — Я никогда раньше не была в большом городе. Едва могу дождаться.

— Да уж! — Мрачная улыбка осветила морщинистое лицо Грегори. — Я сам жду не дождусь этого.

Удовольствие исчезло так быстро, словно кто-то протянул руку и вырвал его из ее сердца и души.

Аделаида знала эту улыбку. Она бессчетное число раз наблюдала ее на лице Коннора и его людей. С такой улыбкой на лицах выходили они со своих долгих совещаний в кабинете Коннора. Была только одна причина у Грегори так улыбаться сейчас.

— Сэр Роберт в Эдинбурге. Не так ли? — спросила она.

— Точно так. Там он и есть, — легко отозвался Грегори. В наступившем молчании он поднял голову от своей работы, бросил один лишь взгляд на ее лицо... — Вы этого не знали?

— Нет.

— A-а. Ладно. — Он похлопал ее по руке. — Хорошее и плохое, девушка. Хорошее и плохое одновременно.


Глава 27

Грегори настоял на том, чтобы проводить ее в дом, и по дороге болтал, не умолкая. У Аделаиды в памяти не задержалось ничего из его разговора, и она едва заметила, когда он покинул ее в холле. В состоянии шока она проследовала в библиотеку и застала там Коннора за письменным столом, заваленного бумагами и книгами. Он рассеянно улыбнулся ей:

— Доброе утро, Аделаида. Я думал, ты...

— Какова цель твоей поездки в Эдинбург? — услышала она свой голос.

— Прошу прощения? — Коннор нахмурился, когда она не стала повторять вопрос, и глаза его настороженно сверкнули. — Ты знаешь эту цель.

— Я знаю то, что ты мне сказал. И знаю, что мне сказал Грегори. Он присоединится к нам. Он и, полагаю, Майкл.

— А-а.

Коннор отложил в сторону перо, поднялся на ноги и обошел стол. Теперь она увидела настороженность в его глазах и легкую тень стыда в том, что его поймали на лжи. Однако больше всего в его взгляде было облегчения.

— Вот ты о чем? — Он положил руки ей на плечи. — Милая, Грегори и Майкл не присоединятся к нам. Да, они будут в городе, но...

— Почему?

— Там сэр Роберт. Мы для него кое-что приготовили.

Объяснение было дано без колебаний, и ей пришло в голову, что если бы хотел держать истинную причину поездки в секрете, Коннор мог приказать своим людям молчать. Он не выглядел ни виноватым, ни пристыженным, потому что не пытался солгать. Вероятно, эта мысль даже не приходила ему в голову.

Напротив, от этого Аделаида почувствовала себя еще хуже. Это словно вырвало у нее из рук удобный щит праведного гнева, оставило ее только с обидой. Разумеется, она не хотела, чтобы он ей лгал. Она хотела честности... превыше всего. Разве ему так трудно подумать о ее чувствах? Как будет выглядеть для нее такое приглашение «заодно» с другими делами?

— Я думала, что эта поездка только для нас. Что ты планировал ее для нас, и мы...

Она крепко сжала губы, чтобы остановить поток слов, рвущихся из груди. Но голос ее дрогнул, и это смутило и испугало Аделаиду. Она не собиралась объясняться с ним, демонстрируя свои глубинные чувства. Но и просто уйти не смогла себя заставить. Она чего-то хотела от него. Какого-то знака, намека на надежду... Чего-то...

У Коннора легла морщинка между бровями.

— Но эта поездка для нас...

— Нет, — прошептала она. — Дело всегда было не в нас, а в твоем мщении.

Его ухаживание, их брак, их повседневная жизнь — все основывалось и крутилось вокруг сэра Роберта.

— Мщение? — Коннор погладил ее плечи. — Аделаида, это просто немножко дела вдобавок. В этом же есть смысл: мы все равно там будем.

— И ты можешь заодно умиротворить жену, захватив ее с собой? — Она фыркнула и ухватилась за его слова, чтобы уязвить мужа. — Какой же ты умелый и рациональный, Коннор Брайс. Главное для тебя — целесообразность.

— Это вовсе не... — начал Коннор и выругался, потому что в дверь тихо постучали.

Вошел лакей с письмом на серебряном подносе.

— Вам пришло сообщение, сэр.

Руки Коннора соскользнули с ее плеч, и те как-то сразу замерзли. Он принял письмо и кивком отпустил лакея. Затем прочел написанное, и губы его искривила жуткая мрачная улыбка.

Это зрелище наполнило ее чувством полного поражения.

— Я не поеду с тобой в Эдинбург.

— Почему? — удивленно посмотрел на нее Коннор.

Она сердито указала на письмо в его руке.

— Потому что мне не интересно делить впечатления с сэром Робертом.

— Что... Из-за этой записки? — Лицо его выражало недоумение, смешанное с досадой. — Это всего лишь записка. Одна записка. — Он протянул ее Аделаиде. — Можешь прочесть ее, если хочешь. Мы можем...

— Я не хочу ее читать! — резко откликнулась она. — Мне все равно, что в ней говорится.

— Ты не хочешь?.. — Он растерянно опустил руку. — Как это все равно?

— Это твоя охота, Коннор, а не моя. Я никогда не интересовалась сэром Робертом больше всего на свете.

Он посмотрел на нее, как на незнакомку.

— Ты не хочешь, чтобы он заплатил за все? Ты это имеешь в виду?

— Нет...

От нарастающего гнева у него покраснели лицо и шея. Он резко придвинулся к ней.

— Ты хочешь, чтобы я его простил? Позволил ему просто уйти в сторону?

— Разумеется, нет.

— Так какого же черта ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты не был так этим поглощен. Почему твоя жизнь должна крутиться вокруг сэра Роберта?

— Потому что он гнусный ублюдок, который должен заплатить...

— Тогда забрось его на корабль, идущий в Австралию, и покончи с этим. — Аделаида вскинула руки к небу. — Ради всего святого, сколько сил и нервов... и жизни ты отдашь ему? Как долго ты будешь забрасывать все остальное в своей жизни и...

— Вот что ты имеешь в виду? Как долго буду я отставлять тебя в сторону? — Лицо его ожесточилось, голос зазвучал резко. — Разве я заслужил это? Был тебе плохим мужем? Пренебрегал тобой? Был с тобой жесток?

— Нет. Конечно, нет. Я бы не... — Она оборвала себя, чтобы не сказать лишнего. Она не полюбила бы жестокого человека.

— Тогда какие у тебя возражения?! Черт возьми!

Гнев и растерянность сверкали в его зеленых глазах. И почему бы им не сверкать? — подумала Аделаида. Она настаивала и надоедала ему, но не говорила сути. В общем, она пыталась проникнуть в его сердце, не открывая своего. Это было нечестно по отношению к ним обоим.

Глубоко вздохнув, Аделаида поймала его взгляд и тихо сказала:

— Я возражаю, потому что мне больно видеть, как ты в погоне за местью отталкиваешь от себя счастье. Я возражаю, потому что мне больно быть частью той жизни, которую ты отвергаешь. Я хочу, чтобы у нас с тобой был настоящий брак. Я хочу... — «Я хочу твоей любви», — подумала она. Она попыталась выговорить это, но слова путались с комком страха, застрявшим в ее горле. — Я хочу, чтобы наш брак не имел ничего общего ни с сэром Робертом, ни с мщением.

Глаза Коннора стали пустыми, и несколько долгих минут он ничего не говорил и не выдавал своих мыслей. Когда же он наконец заговорил, голос его звучал холодно и несколько насмешливо:

— Мы заключили сделку, миссис Брайс. Мне достается мое мщение, а вам пятнадцать тысяч фунтов. Хотите изменить условия?

Аделаида не думала об этом таким образом, но, хотя мысль лишиться состояния ее пугала, она готова была пойти на это. Коннор того стоил.