Граф Суррей взглянул на сына и ничего не сказал. Он выслушал доклад Майсгрейва о том, что конница Дакра уравняла ситуацию на левом фланге, что Хантли и Хоум отвели свои силы и, похоже, вряд ли сегодня вновь примут участие в битве. По бескровным губам старика проскользнула легкая улыбка, но потом он вновь стал серьезен. Сидел в своих тяжелых доспехах в седле, не сводя взора с битвы, проистекавшей прямо перед ним. Там шло жестокое сражение. Цвет шотландского рыцарства во главе с Яковом Стюартом сшибся в болотистой низине с отрядами из Йоркшира, которые сдерживали напор ощетинившихся пиками шилтронов и отражали их натиск, не сходя с места ни на пядь.

Короля Якова подвела самонадеянность. Он лично повел в атаку войска своих блестящих, закованных в сталь пеших рыцарей, отряды графов Кроуфорда и Монтроза последовали с монархом, однако передвижение тяжелой рыцарской пехоты по скользкому, неровному склону вышло чересчур неспешным. Англичане посылали в их сторону стрелы и метали дротики, но прекрасно защищенные латами рыцари Якова, прикрывшись щитами, несли небольшой урон и продолжали наступать. Однако чем ниже они спускались, тем сильнее увязали в болотистой почве, разбредаясь и теряя свое преимущество в численности. В итоге атакующие шотландцы утратили силу наступательного момента и нарушили строй. Англичане, напротив, встретили шотландцев в отличном строю.

Когда Дэвид прибыл к Суррею, под Флодденским холмом среди раскисшей земли и заводей разлившегося ручья было настоящее столпотворение, давка и резня. Шотландцы сражались отчаянно, даже пораженные несколькими стрелами и дротиками, они не желали падать и продолжали бой. Однако и англичане не уступали им в мужестве, ругаясь или выплевывая сквозь зубы обрывки молитв, они разили каждого, кто оказывался поблизости на длину английского оружия – алебард, копий, мечей. Никто не знал, где в этой гуще король Яков, но в таком яростном сражении это сейчас никого не интересовало.

А что же знаменитые пики, какие должны были сдерживать англичан? Ведь они, как изящно выразился в преддверии боя Яков Шотландский, должны были протыкать их, «как куропаток вертел».

Все оказалось весьма прозаично. На склоне и неровной местности длинная пика больше мешала, чем помогала построенным в шилтроны воинам Якова. Сказалось и отсутствие опыта во владении таким длинным древком. Пики склонялись под собственной тяжестью при ходьбе шотландцев среди кочек и ям, нередко упирались остриями в землю, выпадали из рук, в то время как англичане своими алебардами ловко срубали их острые наконечники, а дальше уже шли в ход мечи и тесаки, которыми они без труда доставали шотландцев, удерживающих длинные шесты. В итоге те стали бросать бесполезные пики и брались за мечи, но их легко разили острые лезвия алебард. Так англичане методично вырезали одну шеренгу шотландцев за другой.

И все же шотландцы сражались отчаянно. В этом жестко сжатом кулаке схватки то и дело слышались их яростные крики и звериный рык, когда, кроша доспехи, оружие вспарывало внутренности, отрубало руки и ноги. Грохот раскалываемых лат, лязг сшибавшейся стали, вопли и стоны разносились далеко по округе, но столкновение продолжалось, никто не уступал, все смешалось под струями дождя в жестокой давке, когда в любую щель проникало выискивающее противника разящее железо.

Оставаясь подле Суррея, Дэвид расширенными глазами смотрел на эту ощетинившуюся остриями давку. Он видел груды тел в доспехах, по которым топтались сражавшиеся, видел разинутые рты и обезумевшие глаза под стальными касками. Ужаснее всего были мертвецы, которые оказались зажатыми между сражавшимися и висели среди живых с остекленевшими глазами и застывшими лицами. Они словно оставались в строю даже после того, как их души уже отлетели.

И тут он услышал рядом голос командующего:

– Кто мне подскажет, что там за огни на склоне?

Огни? Дэвид сквозь струи дождя посмотрел на вершину холма, где действительно мигало множество огненных язычков, какие бывают от цепочек зажженных факелов. Зачем их зажгли под таким ливнем?

И вдруг он понял.

– Милорд Суррей, это горцы графа Аргайла. Их там немало – Синклеры, Маккензи, Россы. Похоже, они готовятся к атаке.

– Вы не шутите?

С какой стати Дэвиду было шутить? Аргайл оставался в резерве, и если его воины из западного Хайленда жгут факелы, значит, под звуки волынок произносят клятвы. Скоро они пойдут в наступление, чтобы помочь увязшим в болотистой низине рыцарям короля и усилить натиск на англичан.

Суррей, поняв это, воскликнул:

– Нам ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Аргайл вмешался в сражение! Я вижу, как приближаются силы Босуэлла, узнаю его знамена. Нашим сейчас придется особенно трудно. Но если на подмогу придут и горцы Аргайла… Их там столько… И я опасаюсь, что наши парни не выдержат и побегут… А шотландцы докончат начатое, и нам больше не видать побед!..

Суррей говорил это неожиданно громким, нервным голосом. Похоже, впервые с начала сражения невозмутимость командующего оставила его. Волнуясь, он стал озираться.

Дэвид невольно подался вперед.

– Милорд, отряды Аргайла расположены как раз напротив места, где в резерве давно ожидает приказа Стэнли. Позвольте ему вступить в сражение. Его чеширцы смогут сдержать горцев.

Суррей какое-то время смотрел на него, а потом даже улыбнулся.

– Хорошая мысль, Майсгрейв! Хватит этому хвастуну Стэнли отсиживаться в кустах. Ибо, клянусь Владычицей Небесной, его время пришло! Сэр Дэвид, голубчик, я вижу, что вы ранены. Но если вы поспешите, Стэнли сможет сдержать этого кабана Аргайла![71]

Он еще что-то говорил, но Дэвид уже пришпорил лошадь.

Эдвард Стэнли и сам заметил движение на правом фланге, как раз напротив его отрядов. И появление Майсгрейва лишь подтолкнуло его к тому, что он, похоже, собирался сделать. Только Дэвид был удивлен тем, что Стэнли сначала отдал приказ дать залп своим лучникам. И это под таким ливнем? Но чеширские стрелки Стэнли не зря прятали свои тетивы от дождя, поэтому смогли натянуть их на луки в считанные минуты и дать пару сильных залпов, пока жилы тетивы не растянулись от влаги. Этого оказалось достаточно, чтобы заставить уже начавших спуск горцев отступить – сильные потоки стрел буквально выкосили их первые ряды. А потом Стэнли приказал своим людям идти в атаку.

И из тысячи глоток вырвался крик:

– В бой, Стэнли! С нами святой Георгий!

Склон холма в этом месте был особенно крут, земля стала скользкой от дождя, и взобраться на него какое-то время не удавалось, пока Дэвид не стал кричать, что надо разуться. Местные жители нередко так поступали, когда приходилось вступать в схватку, проходившую на крутых, размокших склонах Чевиотских гор. Сейчас это тоже помогло. Солдаты Стэнли, как и сам их предводитель, скинув сапоги и башмаки, карабкались по откосу, держа оружие наперевес, чтобы тут же парировать удары горцев Аргайла. Идти с в атаку снизу было невероятно трудно, но они шли, упорно продвигаясь вперед. Лорд Стэнли, в доспехах и босой, словно безумный рвался вперед и рубил каждого, кого доставал его меч.

Дэвид уже не помнил, что заставило его вдруг примкнуть к этому яростному броску. Он забыл о боли в боку, не думал, что голова его не защищена, не замечал заливавшей глаз крови и струй дождя. Он сражался, когда на него с яростным криком набегали голоногие горцы, часто державшие по топору в каждой руке и дико завывавшие. «Детей пугать такими!» – злился Майсгрейв, уходя от пролетавшего по дуге массивного лезвия и успевая полоснуть противника вдоль туловища еще до того, как тот замахнулся другим топором. Рядом сражались люди Стэнли, где-то кричал и ругался сам командир. Горцев было превеликое множество, но их пледы и старые кольчуги не спасали от английской стали, и вскоре весь восточный склон Флодденского холма был усеян трупами.

Зато доспехи были на лэрдах и вождях хайлендцев, и Дэвид видел, как двое из облаченных в латы вождей, стоя спина к спине, отражают атаки многочисленных чеширцев. Вскоре на них вышел сам Стэнли, сильно задел мечом одного из вождей и наверняка добил бы, если бы не был оттеснен от предводителей толпой дико завывавших, почти голых клансменов. Дэвид кинулся ему на выручку, помог отбиться. В какой-то момент передышки он даже заметил, как один из отбивавшихся от Стэнли вождей уводит своего раненого товарища, обессиленно навалившегося на него. Их отход прикрывали верные клансмены, они щетинились копьями и выкрикивали свой воинственный клич: «Высокая гора! Высокая гора!»

Да это же Маккензи! Дэвид опять отыскал взглядом уходивших вождей. Он был готов поклясться, что более крупный из них сам Гектор Рой Маккензи, а тот, которого он поддерживал, его племянник – Джон из Киллина. Соперники и даже враги за власть в клане, они нынче сражались плечом к плечу, и вот теперь дядя тащил на себе раненого Джона.

Но уходили не только они. Произошло то, что обычно применяют в своей тактике горцы: после стремительной и яростной атаки они отступили, как только поняли, что враг им не по зубам. Вместе с Маккензи бежали Синклеры, Россы, Сазерленды. Было слышно, как француз Ла Мотт заклинал их остановиться и продолжить бой, как гремел грозный граф Аргайл, призывая хайлендцев вернуться и сражаться за короля… Но тут на графа налетел кто-то из людей Стэнли, и хотя тот был защищен доспехами, удар направленного в него копья был так силен, что, скользнув по панцирю, острие попало Аргайлу в подмышку и, прорвав звенья кольчуги, пробило его насквозь. Аргайл, пронзенный выпавшим из рук англичанина копьем, осел на землю и несколько мгновений оставался коленопреклоненным и недвижимым, пока не рухнул на груду лежавших вокруг тел.

В пылу боя никто не заметил, что стало смеркаться. Но снизу, там, где шла битва, еще слышался шум, и Стэнли, босой, окровавленный, со срезанным с гребня шлема плюмажем, уже размахивал клинком и созывал своих людей, приказывая начать спуск и ударить с холма в спину шотландцам.