Может, в дальнем углу слева, несколько уходившем вниз, где скопился обычный в кладовых мусор – луковая шелуха, пыль, обломки бочек и тряпье? Спустя какое-то время Дэвид обнаружил круглую ляду в подпол, где мусор был расчищен, – видимо, недавно туда уже кто-то спустился. Он поднял крышку люка и позвал. В ответ ему снизу донесся негромкий голос Оданеля. Дэвид сгреб мусор назад, стараясь прикрыть лаз старыми корзинами, и, опустив люк, оказался в полном мраке. Задержавшись на мгновение, он стал спускаться по неровным щербатым ступеням.

– Леди Мойра здесь? – был первый его вопрос.

В ответ его как будто ушатом ледяной воды обдало:

– Она еще не пришла. Мы все волнуемся за нее.

В первый миг Дэвид решил вернуться, но взял себя в руки и постарался успокоиться. Там, наверху, его могут узнать, ведь еще не смерклось, а Мойра, будучи госпожой Форда, всегда на виду, ей не так уж просто незамеченной покинуть свои покои. Поэтому он будет ждать ее здесь. Ждать столько, сколько выдержит его сердце.

Оданель что-то говорил, дескать, они с леди Ависией привели четверых верных слуг и ее горничную, а еще, как и велел Дэвид, у них есть некоторое количество провизии: колбаса, пироги, овсянка и вода, а также бутыль с наливкой. Имеются и свечи. Он может их зажечь, сверху света никто не увидит.

– Не надо, – глухо ответил Дэвид, хотя окружавший их мрак был сродни тому беспокойству, какое царило в его душе.

Их еще могут обнаружить, а лишний свет или даже запах воска в подполе может выдать укрытие.

Он стал расспрашивать, кто из присутствующих в последний раз видел Мойру. Ответила горничная леди Ависии: госпожа находилась в своих покоях и была одна, когда она передала ей одежду пажа. Думается, она подойдет леди Элизабет… леди Мойре, поправилась женщина. И даже извинилась – им всем строго-настрого приказали величать новую леди именем прежней, вот она и оговорилась.

Дэвид едва сдерживал раздражение, слушая болтливую женщину. Пусть лучше пояснит, когда это было. Ответ его не устраивал – прошло уже больше часа. Впрочем, горничная могла и ошибаться. Она тут давно, а в темноте время тянется долго.

Тут заговорила леди Ависия, сказала, что Мойра – разумная девочка и что ее обо всем оповестили. Потом она вдруг вспомнила, как плюнула Дэвиду в лицо, и стала извиняться. О, лучше бы они все молчали! Он так и сказал – сидите тихо, не приведи Господь, кто-то что-то расслышит.

Время шло. Дэвид старался отвлечь себя мыслями о том, что сейчас происходит в замке. Наверняка все заняты тушением пожара в башне, где обустроился бастард короля. Что ж, это оторвет многих от сборов к завтрашнему дню. И уж, по крайней мере, никто не будет разыскивать какого-то перебежчика Майсгрейва. Его сведения о рейде английской армии проверены, а где он сам и с кем, мало кого заинтересует. Скорее заинтересует леди Герон в мужской одежде, если вдруг она попадется кому-то на глаза. Дэвид думал, что ей так легче будет скрыться, однако… Черт! Черт!.. Где же Мойра?

Пару раз он слышал какой-то гул, в темноте было неясно, откуда он доносится, пока Оданель не сказал, что звук идет с другого конца прохода – от колодца, за которым оползень и окончание подземного хода. Леди Ависия спросила сына, насколько точно он объяснил Мойре, где находится лаз в подземелье, но тот заверил, что молодая дама в курсе и все поняла. Им лучше молиться о ней.

Ожидание становилось невыносимым. Шепот молящихся только раздражал Дэвида. И он попытался отвлечься, погрузившись в размышления о завтрашнем сражении.

В том, что его люди выберутся из лагеря и доложат обо всем Суррею, он был уверен. Как не сомневался, что указанная им местность у ручья Паллинз-берн сыграет на руку его соотечественникам. Однако его волновали большие кулеврины шотландцев. Он плохо разбирался в артиллерии, но надежда, что неумелые пушкари не справятся с ними, была слабой. Одно дело – бить сверху по невидимой переправе на реке, другое – сшибать каменными ядрами шеренги выстроившихся ратников. Пики и кулеврины – вот на что делали ставку шотландцы. Пушки же англичан – пусть их и было больше, чем у шотландцев, – ранее использовались лишь для морских сражений. Да и в сравнении с орудиями шотландцев они были устаревшего образца – маленькие, стянутые обручами.

Тяжелая конница там, где, скорее всего, произойдет сражение, будет мало пригодна. Это не считая риверов на маленьких ходких лошадках Пограничного края. Но насколько они будут задействованы в битве? Дэвид ощутил острейшее желание помолиться за своих. Ведь если сражение под Флодденским холмом обернется для англичан крахом, Англия будет лежать перед шотландскими завоевателями беззащитной.

В темноте кто-то коснулся его плеча. Оказалось, горничная леди Ависии.

– Сэр, не хотите съесть немного пирога? Мы уже так долго сидим тут, пора и подкрепиться.

Дэвид едва сдержался, чтобы спокойно ответить женщине, что не голоден. Какая, к демону, еда, если сейчас решается судьба целого королевства! И судьба самого Дэвида. Ибо без Мойры… И он опять стал убеждать себя, что Яков Стюарт – настоящий рыцарь, какой вряд ли обидит понравившуюся ему даму. Дэвид даже подумал, что готов смириться, если задержка Мойры связана с тем, что влюбленный монарх вынудил ее уступить его требованиям. Только бы она осталась жива! Ибо если заметят, что все Героны исчезли, если в их отсутствие слуги выболтают, что прекрасная Элизабет вовсе не хозяйка замка, а самозванка, если Яков вдруг догадается, где ранее видел Мойру… Дэвид не хотел думать о том, что происходит с женщинами, которые достались распаленным похотью солдатам. Он никогда себе этого не простит! Никогда…

От нахлынувших мыслей у него раскалывалась голова. Он старался думать о завтрашнем сражении, но теперь даже это не помогало. Королевства падают и вновь расцветают, мир существовал и до его знакомства с Мойрой, как будет существовать и в дальнейшем… Но если с Мойрой случится беда, если ее в чем-то уличат… Дэвид понимал, что просто не сможет жить с таким грузом вины.

В тот момент, когда он, забыв о благоразумии, уже готов был выбраться из подземелья и с риском для жизни начать поиски любимой, крышка люка наверху стукнула и кто-то почти свалился вниз. Слышалось бурное, со всхлипыванием дыхание. Но этого хватило Дэвиду, чтобы узнать ее. Мойра!

И все же он сначала выглянул наружу, осмотрелся по сторонам и прикрыл крышку корзинами и мусором, в спешке разбросанным Мойрой. И уже потом, в темноте подпола, обнял ее, вырвавшуюся их рук леди Ависии и прильнувшую к нему.

– Дэвид! Это было ужасно! Он узнал меня… Я толкнула короля Шотландии! Там такое началось!..

Он успокаивал ее, гладил по коротким растрепанным волосам, прижимал к себе, едва не оттоптав ей ноги своими жесткими сапогами.

Тут рядом прозвучал почти спокойный голос Оданеля:

– Мойра, когда вы пробирались сюда, вас никто не видел?

Существенный вопрос, учитывая, что от этого зависели их жизни. Она не отвечала. Она просто не знала. Но если их не обнаружат в ближайшее время, значит, они спасены.

Дэвид продолжал обнимать Мойру, и в конце концов их оставили вдвоем, сообразив, что Майсгрейв лучше других сможет успокоить взволнованную женщину. Ее еще трясло, но у него в руках она постепенно стала успокаиваться, дыхание понемногу выравнивалось.

И лишь через время, не повышая голоса, Мойра поведала, что случилось.

Оказывается, она давно отпустила служанок, сославшись на то, что недомогает и хочет поспать. Сама же облачилась в одежду пажа, чтобы, как только стемнеет, выскользнуть из покоя. Но сделать это было непросто: в башне стоял непрерывный гул, люди то приходили к Якову, то уходили, английских слуг поблизости не было, и Мойра опасалась, что кто-нибудь потребует к себе невесть откуда взявшегося мальчишку-прислужника. Она могла бы подняться на стену и спуститься из башни часовни, но там из-за пожара толпилось столько народу, что пришлось отказаться от этой затеи. И она ждала. А потом услышала шаги короля.

Покои Якова в донжоне располагались ниже ее комнаты, он поднимался к ней обычно по винтовой лестнице, когда ему заблагорассудится, и Мойра, чтобы избежать его домогательств, оставляла ночевать у себя леди Ависию или служанок. Но в этот раз она была одна, когда услышала звон доспехов поднимавшегося короля. С того дня, как был захвачен Форд, Яков еще ни разу не посещал ее в полном боевом облачении, но в этот раз, услышав тяжелую поступь его металлических соллеретов[66], Мойра, как была в одежде пажа, запрыгнула в постель и укрылась до подбородка одеялом. На голову она успела водрузить обшитый рюшами ночной чепчик и так лежала, когда король, громыхая сталью, вошел в ее комнату. Несмотря на то что Яков был облачен в латы с головы до ног, он весьма изящно опустился на колени у ее ложа, стал умолять простить его за вторжение, ибо он пришел проститься перед тем, как отправиться в лагерь. Завтра его ждет блестящая победа, уверял король. Но когда Мойра стала желать ему всяческих успехов и просить удалиться, Яков неожиданно рассердился, а потом сказал, что слишком долго ждал и что леди должна провести с ним ночь, как и полагается поступить даме, провожающей рыцаря на битву.

– Это была долгая и неприятная беседа. Яков был так распален похотью, что, казалось, прямо в полном воинском облачении уляжется ко мне в постель. Он уверял, что ждал достаточно долго, что над его ухаживаниями уже все посмеиваются. О небо, я не думала, что Яков в этой своей стали будет так распален желанием. Он сказал, что прямо сейчас позовет оруженосца, дабы ему помогли снять доспехи. И уже шагнул к двери, когда я потянулась, чтобы удержать его, приподнялась и… И тут с меня спал этот чепец!.. Я даже не сразу обратила на это внимание, пока не увидела, как странно смотрит на меня король. Яков и ранее то и дело повторял, что мое лицо ему кажется знакомым, а тут вдруг сказал, что я похожа на ангела. О, как же при этом изменилось его лицо!..

И тогда я вскрикнула, вскочила и сильно толкнула его. Он был такой огромный и тяжелый в латах, но за его спиной стояла дубовая прикроватная скамеечка, что и спасло меня! Пошатнувшись, король зацепился за нее и не устоял на ногах. Он падал, когда я выскочила из покоя, я слышала сзади страшный грохот, видела в конце прохода каких-то людей, но, уже ничего не соображая, кинулась сюда. Я мчалась что было духу, и они не заметили, куда я проскочила. Уже темнело, да еще это столпотворение из-за пожара…