— Я не сделаю ничего подобного! — вскипел Рейф. — Я обещал жениться на ней и сдержу слово.

«Да», — с мукой подумала Аиша, потому что он гордится тем, что держит слово. Даже когда обещание основано на лжи…

— Жениться? А как же последствия? — спросила леди Клив.

Аиша нахмурилась. Какие последствия? О чём она говорит? Она плотнее прижалась к двери.

— Что скажет граф Эксбридж об этом браке?

— Мой брат ничего не скажет.

Так его брат граф Эксбридж? Аишу это просто ошеломило.

— Как только ему станет известно, что наследник его титула собирается жениться на незаконнорожденной дочери рабыни-чужестранки, полагаю, он найдёт что сказать, — ответила леди Клив. — Особенно в связи с тем, что, по всей вероятности, ваш сын от этого брака унаследует титул.

Слова старухи обрушились на Аишу, словно проклятие. Она не имела ни малейшего представления о том, что Рейф происходит из такой влиятельной семьи. Она знала, что он благородный человек, но отсутствие у него титула ввело её в заблуждение, будто их брак возможен. И теперь он оказывается наследником графского титула…

Аиша — графиня Эксбридж? Немыслимо.

Она услышала слова Рейфа:

— Я женюсь по своему выбору. И я выбрал Аишу.

О, как он упрям. И лишь потому, что связан словом чести жениться на ней, потому, что, спасая его жизнь, она оказалась скомпрометирована. И потому, что он лишил её девственности. И желал её. И потому, что, возможно, она ждёт ребёнка…

Аиша знала, что ребёнка не будет; месячные пришли за неделю до того, как они добрались до Англии. Значит, в браке нет необходимости.

Ещё одна вещь, которую она скрыла.

«Но благодарности, благородства и одного желания мало», — в отчаянии подумала она. Ведь Рейф может столького лишиться из-за неё.

— И как же быть с вашей невестой, леди Лавинией Феттиплейс — что ей… её семье прикажете говорить о том, что девушку отвергли и предпочли ей незаконнорожденную дочь рабыни? — продолжала леди Клив. — Очаровательная малышка, отпрыск одной из лучших семей в Англии — и, полагаю, наследница состояния. — Она фыркнула. — Какой скандал разразится. Вашему брату и тогда будет нечего сказать?

Тяжесть и холод разлились в животе у Аиши при этих словах. Он уже был помолвлен с Лавинией? И она была леди Лавинией, а не мисс Феттиплейс? Красивая и богатая, так он говорил. Но умолчал, что у неё был ещё и титул.

Следовательно, она была превосходной супругой для будущего графа.

Это стало последней каплей. Аиша не могла позволить ему сделать эту величайшую ошибку. Она слишком любила Рейфа, чтобы позволить ему разрушить свою жизнь из-за благодарности и благородства. И упрямства. И доброты.

Она услышала шаги в холле и шмыгнула в соседнюю комнату. Колени подогнулись, и она опустилась на толстый дорогой ковёр, подавленная болью и разочарованием. Слёзы застилали глаза.

В соседней комнате раздался звон фарфора. Подавали чай. Ладонями Аиша упёрлась в ковёр. Она посмотрела вниз и горько рассмеялась. Когда-то Рейф угрожал завернуть её в точно такой же ковёр и унести.

Эти воспоминания, одновременно и радостные, и горькие, успокоили её. Девушка села и вытерла лицо краем юбки. Слезами горю не поможешь. Да и нечему помогать. Всё это была лишь мечта, основанная на её недомолвках, лжи, недосказанности и жалком принятии желаемого за действительное.

Ещё ребёнком на улицах Каира она усвоила, что мечтами сыт не будешь. Возможно, в них достаточно надежды, чтобы они согрели тёмной ночью, но нельзя строить на них свою жизнь.

В основе должно быть нечто более прочное — честность. И любовь.

В углу комнаты стоял столик с принадлежностями для письма. Аиша быстро набросала записку. Она знала, это трусость с её стороны, но когда на Рейфа находило упрямство и рыцарство, разговаривать с ним было бесполезно. Она прекрасно знала, что если станет спорить, он, скорее всего, потащит её в ближайшую церковь и не раздумывая женится на ней.

И она не знала, достанет ли у неё сил противиться, когда они окажутся лицом к лицу. Ведь сейчас ей хотелась так много получить от него, и он мог ей это дать, и даже больше.

Но она не станет ломать ему жизнь.

Аиша сложила листок втрое, надписала, что письмо предназначено Рейфу, и запечатала красным воском, ей не хотелось, чтобы его прочитали посторонние.

Когда слуги ушли, она на цыпочках прокралась обратно в холл и просунула письмо в ручку саквояжа Рейфа. Затем Аиша взяла корзинку с Клео и свой небольшой саквояж и пошла в указанном горничной направлении к чёрному ходу.

На улице она увидела две тропинки, одна вела к обнесённому стенкой огороду при кухне, другая уводила прочь от дома к какому-то селению. Аиша поспешила по второй тропинке.

У неё не было ни малейшего представления, куда она идёт. Денег было мало — Рейф дал ей совсем немного, чтобы она могла купить необходимые мелочи в том магазине, где он купил ей плащ. Но их было больше, чем в ту ночь, когда она покинула отчий дом, преследуемая работорговцами.

Тогда она была ребёнком, и ей удалось спастись. Теперь она старше и умнее. И она в Англии, там, где всегда хотела оказаться. Жалобный писк нарушил ход её мыслей, и Аиша улыбнулась Клео, которая пыталась просунуть лапку сквозь рейку корзинки. И у неё ещё есть маленький, высокомерный пушистый друг, который составит ей компанию, и которого можно любить. Этого будет — должно быть — достаточно.

Рейф был в ярости. Ему хотелось удушить леди Клив. Как она посмела так говорить об Аише? Как она посмела не выйти встретить её — он знал, насколько Аишу это задело, она старалась не показывать своих чувств, но он видел мелькнувшую в её глазах боль, которую она с достоинством скрыла и последовала за горничной.

Он взглянул на чайный прибор, принесённый дворецким. Две чашки, а не три. Отрывистый приказ — и дворецкий поспешил из комнаты за ещё одной чашкой.

— Когда вы увидите Аишу, вы поймёте, как заблуждались на её счёт, леди Клив, — сказал Рейф.

Старушка не ответила. Её нижняя губа дрожала. Она поняла, что он заметил это, и гордо отвернулась, пряча расстройство. Этот жест напомнил ему Аишу.

Злость Рейфа немного поутихла. Не обращая внимания на чайник, он поднялся и налил леди Клив шерри из графина на буфете.

— Выпейте. Вам станет лучше, — сказал он, протягивая рюмку.

Леди Клив взяла рюмку дрожащей рукой и осушила одним глотком. Она поёжилась, проглотив напиток, вернула пустую рюмку Рейфу и шёпотом поблагодарила.

— Она… она похожа на Генри? — спросила старушка через минуту.

— Вы боитесь, что она вам понравится, не так ли? — мягко спросил Рейф. — Нет, она непохожа на Генри.

Леди вздохнула.

— Она похожа на леди на этой картине, — закончил Рейф.

Глаза леди Клив расширились:

— Это я в юности.

— Так Аиша выглядит сейчас, — сказал Рейф. — Только волосы и одежда другие. Она ваша внучка, в этом никто не усомнится. И судя потому, что я узнал, сэр Генри очень любил её — и её мать.

— Мне рассказали другое, — устало бросила леди Клив.

— Кто? — нахмурился Рейф.

— Женщина, знавшая Генри в Каире — одна из его приятельниц.

Рейф налил себе и леди Клив ещё шерри.

— Продолжайте, — сказал он. — Как вы познакомились с этой женщиной?

— Месяц назад одна из моих подруг лечилась в Бате. В бювете[Бювет — (франц. buvette, буквально — буфет, распивочное заведение) — специальное сооружение, устраиваемое над каптажем минерального источника или близ него для отпуска питьевой минеральной воды, с целью предохранения её от загрязнения и создания необходимых удобств для пользования. Иногда бювет холодных минеральных источников устраивается с приспособлением для подогрева воды. Часто бювет устраивают в специальных галереях.] она познакомилась с леди, которая несколько лет прожила в Каире. Естественно, разговор зашёл об истории моей внучки — полагаю, теперь половина Англии знает эту историю, — поэтому, когда та дама, миссис Уиттакер, рассказала подруге, что была знакома с Генри в Каире, та, разумеется, свела нас, и мы условились встретиться. — Леди Клив вздохнула и печально посмотрела на Рейфа. — Почти жалею, что это произошло. Если бы я ни о чём не знала, сегодняшний день стал бы совсем другим.

— Расскажите мне, — напомнил Рейф.

— Миссис Уиттакер рассказала мне об Аише и её матери. Очевидно, она была хорошим другом моего сына. Она рассказала, что та рабыня запустила свои коготки в Генри, и он оказался загнан в ловушку и был несчастен.

— Я не верю этому, — резко сказал Рейф. — Из того, как Аиша говорит о родителях, ясно следует, что они очень любили друг друга.

Леди Клив посмотрела на него с беспокойством.

— Разве не в её интересах так говорить?

Рейф покачал головой:

— Аиша всей душой верит в это, а я верю ей. — Он подался вперёд и прикоснулся к колену леди Клив. — Вы тоже поверите, увидев, как сияют её глаза, когда она говорит об отце и матери.

Леди Клив казалась неуверенной.

— Миссис Уиттакер сказала, что интрижка Генри с той женщиной вызвала скандал в Каире. Девочка родилась через месяц после рождения моей внучки Алисии — и за это я не могу простить Генри. Если бы он только знал, сколько унижений, должно быть, вынесла его жена…

— Аиша говорила, что отец был очень осмотрителен. Она не верила, что леди Клив что-либо известно о ней или её матери. Лишь после смерти жены и Алисии Генри перевёз Аишу и её мать к себе в дом.

— Я слышала другое, — покачала головой леди Клив. — Миссис Уиттакер сказала, что женщина с ребёнком приехали и навязались Генри, когда он был в трауре и вне себя от горя. Она сказала, что бедного Генри просто использовали, и что все в Каире считали, что этот ребёнок не имеет к Генри никакого отношения.