— А чего ж ты халатик одела, я соскучился по твоей небесной красоте. Давай скидывай с себя тряпье.

Дрожащие руки стали развязывать пояс, путаясь в простом узле. Халат пенной волной белой махры упал к моим ступням.

Глеб Георгиевич потянулся, пальцы прямо сразу легли на лобок и полезли в промежность. Я кукла, кукла, бесчувственная кукла и не должна отталкивать эти омерзительные руки. Потому что куклам все равно, кто их трогает.

— Какая у тебя пизденка красивая. Ни у кого такой нет, ладненькой, аккуратненькой, как цветочек.

К горлу подступила тошнота. Меня мутит от похабных комплиментов из уст Моргунова, внутренне выворачивает от его вида, трясет омерзением от хозяйских прикосновений. Ногти который раз за сегодняшний вечер воткнулись в кожу ладоней. Ах, как хочется ударить эту гадкую рожу! Сильно, кулаком, а потом выцарапать бесстыжие глаза, разодрать в кровь кожу лоснящихся щек. Слезинка скатилась по щеке.

Моргунов ощутимо хлопнул по попе.

— Ладно, пошли в кровать детка, буду тебя ебать. Я добрый сегодня, как ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? Выбирай.

Никак… Я вообще тебе не хочу, и никогда, ни одного раза не хотела, только имитировала эти чертовы оргазмы.

— Как вам будет угодно, Глеб Георгиевич, — бесцветным голосом произнесла я.

Моргунов вальяжно встал, направившись в спальню. Мне хотелось бежать в обратную сторону, куда угодно бежать… но я послушной бледной тенью последовала за ним. Я его убью! Прямо сегодня, дождусь, когда он уснет, сбегаю на кухню за ножом и воткну холодный металл в его рыхловатое брюхо. Пусть меня посадят… Пусть. Все равно жизнь уже переломана, перепачкана так, что вовек не отмоешься.

В спальне на огромной кровати постелено красивое бежево-сиреневое шелковистое белье. Роскошно, все в этом доме роскошно и красиво. Бал на крови и страданиях.

— Давай в кроватку, Линочка.

Грациозно, несмотря на катящиеся по щекам слезы, подошла к кровати. Легла на приятно холодящее кожу шелковое бельё, раскинула руки, словно ангел крылья. Расплывающийся от слез Моргунов начал неторопливо раздеваться. Прикрыла глаза… Хоть на секундочку притворюсь, что я где-то в другом измерении, там, где чудовище, очень напоминающее Глеба Георгиевича, победит капитан космолета, безумно влюбленный в девушку, похожую на ангела с голубыми лучистыми глазами и светлыми шелковистыми волосами, там, где мы снова встретимся с моим Андреем.

— Что руки раскинула, дура, ноги раздвигать надо!

Вздрогнула от этого унизительного восклицания, веки невольно распахнулись. За спиной Моргунова стоял человек в темной одежде и черной маске на лице. Открыла рот, пытаясь закричать, но крика не последовало, может быть, потому, что мужчина приложил палец к губам, призывая молчать, или оттого, что облик мужчины показался знакомым, до боли знакомым. Капитан звездолета пришел вызволять своего Ангела! Не будь наивной, Лина, видно наступил твой смертный час. Человек в черной маске схватил Глеба Георгиевича за шею и приставил оружие к виску.

— Не дергайся, сволочь, или разнесу твою башку на мелкие-мелкие кусочки.

— Анд… — поспешно прихлопнула губы, так и не высказав рвущуюся из горла догадку.

Голос, конечно, я сразу узнала этот голос. Ведь практически каждую ночь на протяжении почти пяти лет он шептал мне на ушко: «Спасибо, мой Ангел». А потом, когда мы встретились, кричал: «Теперь я буду звать тебя сукой!», но все равно называл Ангелом.

Евдокимов достал из кармана какую-то тряпку и накрыл ею нижнюю половину лица опешившего Глеба Георгиевича. Моргунов зашатался, начал постепенно оседать, бухнулся сначала на колени, потом грузной тушей упал на пол. Прикрылась сиреневым шелком белья и села на кровати.

«Я все равно узнаю, кто он. Не переживай, Сука, резать тебя больше не буду, не хочу из-за такой шлюхи, как ты, еще раз в тюрьму загреметь. Но я, так или иначе, вычислю хозяина прекрасного ангела».

Евдокимов выполнил обещание, нашел человека, невольной марионеткой которого я являлась. И что теперь ожидать от него?! Быть может, он пришел, чтобы меня убить?!

— П-привет, Андрей, — зачем-то произнесла я, снова поразившись несуразности такого приветствия при данных обстоятельствах.

— Ангел, ты все же неподражаема! — человек в черной маске на лице улыбнулся.

С души схлынул тяжкий груз. Нет, нет, Андрей не будет меня убивать. Капитан звездолета пришел, чтобы освободить своего Ангела! Стремясь быстрее оказаться с ним рядом, подскочила с кровати, напрочь позабыв о своей обнаженности. Впрочем, он меня видел в таких позах и ракурсах, что глупо было бы стесняться. Евдокимов ринулся навстречу.

— Ууу… — блаженно завыла я.

Андрей, прямо с пистолетом в руке, заграбастал меня в свои объятья, но отчего-то совершенно не страшно, наоборот, в этих ласково-нетерпеливых руках стало спокойно. Вдохнула любимый запах. Смакуя, как наркоманка кокаин, задержала воздух в легких и услышала ответный судорожный вдох.

— Блядь, мои эдемские цветы!

— Что?! — непонимающе спросила я.

— Твоя кожа пахнет эдемскими цветами, Ангел. И я безумно, просто до смерти, по тебе соскучился.

Мужские руки еще сильнее сжали меня в своих объятьях, впечатывая, расплющивая о мужское тело.

— Андрей, Андрей, Андрюшечка! — словно невменяемая, завыла, заголосила я, а из глаз снова потекли слёзы. Захотелось вклиниться в него, срастись, растворится в нем полностью, пропитаться его запахом и вкусом. А внутри столько чувств, столько любви, что кажется, к чертям собачьим разворотит грудь.

Но Евдокимов отстранился.

— А теперь слушай внимательно, Лина, сейчас не время для сантиментов. Я знаю ВСЁ!! Нашел флешку в тряпичном ангелочке и прочитал файл с коротеньким названием «Про…». Все, блядь, прочитал! Я буду потом до хрипоты просить у тебя прощения, как нашкодившая шавка, валяться у твоих ног и клясться в вечной любви до гробовой доски. Но сейчас, девочка моя ненаглядная, ты должна уйти.

Непонимающе уставилась в темные глаза.

— Нет, Андрей, только с тобой.

— Нельзя, Ангел. Сейчас ты пойдешь в ванну, нахлобучишь парик и нелепый наряд, в котором сюда приехала, возьмешь ключики от дома, где я тебя держал, — Евдокимов достал из кармана небольшую связку с ключами, сунул мне в руки и сжал на металлическом кольце брелка мои холодные пальчики. — Затем, Лина, ты выйдешь из этого блядского роскошного особняка и пойдешь в сторону города, потом залезешь в какие-нибудь кусты, снимешь с себя парик, приведешь себя в нормальный девчачий вид, возьмешь такси и поедешь в наш дом. Не смотри, что там полнейший разгром. Я немножко расстроился… точнее, на хрен чуть себя не убил, когда понял, что натворил.

Мужские руки взяли в плен щеки, темные горящие глаза кажется прямо в душу заглянули. Боже, сколько чувств беснуется внутри моего Андрея. Застыли на минутку, всматриваясь, вгрызаясь вдруг друга взглядами.

— О чем я говорил, Лина? Так вот, ты поедешь в наш дом и будешь ждать моего возвращения.

— А ты? Что будешь делать в это время ты, Андрей?! Почему нам нельзя уйти вместе?!

— Потому, Лина, слушайся, черт возьми!

— Никуда не пойду без тебя! Я не могу больше без тебя.

— Лина, Линочка, обещаю, это ненадолго.

— Почему мне нельзя с тобой?! Что ты собираешься делать? — упрямо продолжала талдычить я.

— Черт! Лина, мне нужно потолковать с твоим хозяином, убедить его оставить тебя, точнее, нас, в покое.

Из горла вырвался истеричный смешок.

— Андрей, какой ты наивный, думаешь, Глеб Георгиевич будет тебя слушать? У нас есть только один выход — бежать, как можно скорее и как можно дальше!

— Успокойся, Лина, — голос у Евдокимова уверенный, даже немножечко командный. — У меня есть кое-какие важные аргументы, которые вкупе с твоей исповедью должны вынудить Моргунова не преследовать нас дальше, а иначе Глеб Георгиевич окажется в весьма неприятной ситуации, а возможно, даже в тюрьме. Бегство это не выход, Лина, всю жизнь скрываться, не видеть родных людей. Разве это жизнь?! Ты этого хочешь, Лина?

Я вообще уже давно боялась чего-либо хотеть и о чем-нибудь мечтать.

— Андрей, Глеб Георгиевич очень опасный человек, доверять ему не стоит, — голос визгливо зазвенел, выдавая животный страх, сидящий внутри. — Он может сделать всё, что угодно, для осуществления своих целей, и боюсь, Моргунов меня не отпустит.

— Я знаю, Лина, прочитал твою исповедь. Но не преувеличивай степень его могущества, держать в страхе пугливую девчушку легко, я совсем другое дело.

— Андрей, а ты не преуменьшай, пожалуйста, его зверство. Он безжалостный отморозок, хоть и кажется умным, вполне цивилизованным человеком.

— Ангел, повторяю, — Евдокимов чуть повысил голос, — у меня есть важные аргументы, которые вынудят Глеба Георгиевича навсегда оставить нас в покое. Думаю, своя шкура ему все-таки дороже, чем обладание прекрасным Ангелом… Не переживай, детка! — теперь Андрей говорил мягко. — Я знаю, что делаю.

Темные глаза убеждали, просили ему довериться, а пальцы Евдокимова ласково поглаживали кожу моих щек, успокаивая страхи, разбушевавшиеся настоящим ураганом внутри.

Я маленькая трусишка. Сколько бед я принесла людям из-за своего малодушия.

— А сейчас, Ангел, ты должна уйти, одна уйти, но ты не переживай, совсем скоро я присоединюсь к тебе, и мы поедем с тобой на озеро Рица. Кажется, ты мечтала еще раз туда наведаться. Будем есть шашлык, абхазцы готовят чудесный шашлык, закусывать его мороженым, запивать вином и до посинения кататься на лодочке, глазея на кое-где покрытые снегом склоны гор.

— Не понимаю, почему мне нельзя остаться! — жалобно всхлипнула я маленькой, боящейся темноты и кикимор девочкой. — Я не хочу одна, мне страшно одной.