Танцующая, раскованная, дышащая сексом, девушка совсем не походила на бедную изнасилованную сиротку, которую я сейчас пыталась играть. Слезы прочертили влажные бороздки по моим щекам. Моргунов просчитался… Только радоваться этому поводу сложно, мне страшно, очень-очень страшно, и еще я очень соскучилась по Даньке, почти четыре месяца его не видела.

На экране мужчина потянул девушку за руку в сторону выхода, и она, точнее, я, послушно за ним пошла.

По залу прошелся шепот, многие из пришедших меня поддержать были ошарашены, даже шокированы, во всяком случае, бабушкины подружки и Мишина мама уж точно.

— Знаете, — продолжил говорить Владислав Юрьевич, — мне кажется, большинство мужчин восприняли бы такой откровенный танец как предложение интересно провести вечерок. Вы ведь большая умная девочка, Лина, и должны были отдавать себе отчет, какие чувства вызывают у противоположного пола такие вот движения бедрами?

Паника начала биться внутри, полностью перекрывая воздух в легких. Ребятишки Моргунова переглянулись между собой. А черные глаза нестерпимо жгли, оставляя на теле ожоги, которые, уверена, невозможно будет ничем залечить. Даже временем. Зал судебного заседания тоже пошел плясать, зашелся в каком-то злобном танце возмездия. Я сейчас потеряю сознание… Нет, Лина, нельзя, если хочешь увидеть брата живым, нужно врать.

— Это был просто танец… Разве всех девушек, которые откровенно танцуют, можно избивать и насиловать? Возможно, Андрей Тимурович мне нравился, — а вот теперь я первый раз за сегодняшний день сказала правду, в тот вечер Евдокимов мне действительно нравился…очень-очень. — Но я слишком поздно поняла, что Евдокимов невысокого мнения о женщинах, не считает нужным ухаживать за ними, привык сразу получать их благосклонность, и если что, всё улаживать деньгами. Мне не нужны были деньги, точнее, нужны, как и всем, но я никогда не стала бы продаваться.

Немного отошедшие от увиденного подружки моей бабушки одобрительно загудели после моих слов. Ну да, корчить из себя правильную, я всегда умела, как никто другой. Просто Ангел во плоти.

— То есть вы хотите сказать, что если бы мой подзащитный немного поухаживал за вами, ну там, цветочки, свидания под луной, вы бы стали его любовницей?!

— Я-я не знаю, Андрей Тимурович — привлекательный мужчина…

Черные глаза опять жгли, но теперь немного по-иному, сейчас в них чудилось сожаление. Да… Мне тоже очень-очень жаль, что все случилось так, а не иначе. Привет, Андрей, прости меня, Андрей. Слезы поползли упрямыми влажными струйками по щекам.

— Но я даже не предполагала тогда, что он самовлюбленный мужлан, привыкший все решать силой и деньгами.

Сожаление пропало из глаз Евдокимова, теперь они горели ненавистью. Красный уровень опасности. Ангел, кажется, у тебя появился свой персональный враг…

ГЛАВА 7

— Для дачи показаний приглашается подсудимый Евдокимов Андрей Тимурович.

Еще раз впился глазами в подрагивающую от постоянных всхлипываний белокурую голову. Ангел так правдоподобно плакала, прямо хотелось бежать к ней со всех ног и прижимать к груди, успокаивая. Сучка. Что же она задумала? К чему этот слезливый спектакль, безжалостно ломающий мою жизнь, словно домик из спичечных коробков? Не могу понять. И оттого бешусь еще сильнее. Схватить бы её за плечи, да потрясти хорошенько. Какого лешего происходит, Ангел?! Зачем ты так со мной?!

— Расскажите, пожалуйста, что же произошло между вами и потерпевшей третьего июля 2011 года?

— Когда мы встретились в клубе «Часы», Ангел…Лина вообще не вела со мной никаких разговоров о работе. Сначала терлась в танце, как похотливая блядь.

Белокурая голова вздрогнула от такого эпитета. Но голубенькие глазки не подняла на меня, не посмела… сучка.

— Пожалуйста, не забывайте, что мы находимся в суде, — одернула судья.

Жаль, на языке крутились еще более хлесткие определения.

— Поясните, пожалуйста, суду, почему вы уволили Ангелину Нестерову в первый же рабочий день?

В самом деле, почему? Она мне показалась излишне наглой, слишком красивой, совсем не такой, какой по моим представлением должна быть хорошая секретарша.

— Просто уволил и всё.

— То есть не было никаких серьезных причин? Обычное проявление деспотизма начальника с вашей стороны? — недобро, ох, недобро, спросила судья.

Начал злиться.

— Не понимаю, какое отношение увольнение Ангелины имеет к делу? На тот момент компания не нуждалась в её услугах. Да и мой заместитель нанимал помощницами сплошных дур, которые могли только мило улыбаться да расставлять ножки перед своим руководителем. Игра у него такая была, «Секретарша для удовольствия». Меня это достало до чертиков, вот и выгнал очередную игрушку Лихолетова, и его вместе с ней в придачу. Всему свое время и не на работе уж точно.

— Понятно, — закачала неодобрительно головой судья. — Излагайте дальше.

— Когда мы вышли в коридор ночного клуба «Часы», так называемая потерпевшая сразу же повисла на моей шее. Как я должен был реагировать на такую сексуальную провокацию, скажите, пожалуйста? Конечно, я ответил. Она практически сразу же объявила, что хочет заняться со мной любовью и предложила поехать ко мне домой, чтобы продолжить вечер. Я согласился. Только в зале произошло недоразумение, наш друг подрался, мне необходимо было уйти, и мы договорились встретиться позже. Точнее, я обещал, что позвоню ей… Но еще раз обращаю внимание, никаких разговоров о работе между нами в тот вечер совершенно не происходило. Абсолютно. Следующим утром я действительно позвонил Лине. Что греха таить, зацепила она меня своим танцем, ангельской внешностью, и поцелуями, всем… Ангелина очень красивая девушка.

Голубые глаза наконец-то посмотрели на меня… Что в них? Мне чудится сожаление… Тогда какого фига?! Создавалась полное ощущение кошмарного сна. Знать бы только, где себя нужно ущипнуть, чтобы он наконец-то закончился. Ангел снова опустила взгляд и зашлась в плаче. Бедная девочка… Бессердечная гадина. Прокурор заботливо протянул ей стакан с водой, который Лина взяла чуть подрагивающими пальчиками. Сука, плохи мои дела, до чего же играет убедительно.

— Продолжайте дальше.

— Мы договорились встретиться. Причем я назначил ей именно свидание, в месте, идеальном для таких случаев, и лишь полная идиотка могла принять мое предложение за что-то иное.

На этот эпитет Ангелина никаким образом не отреагировала, а вот судья снова одернула:

— Андрей Тимурович, следите, пожалуйста, за выражениями!

И в этом тоже не повезло, тётка попалась. К Ангелине обращалась ласково, словно заботливая мамаша, а на меня волком глядит. Блин, засадят тебя, Андрюха.

— Если бы я хотел поговорить с ней о работе, то пригласил бы прийти в офис и уж тем более не стал бы посылать за шикарным букетом роз. Только день тогда выдался уж очень напряженным, мне назначили важную встречу, которую никак нельзя было перенести, и она немного затянулась, но уйти не получалось. Поэтому я позвонил Ангелине, попросил подождать меня около дома. Предупредил охрану, чтобы её впустили на территорию двора. Но я всё никак не мог вырваться, а телефон как на грех разрядился. Когда приехал домой, думал, Ангелина уже отправилась восвояси, дождь лил как из ведра, и было довольно холодно. Любая нормальная девушка ушла бы. Розы, которые я ей купил, завяли, выбросил их в мусорный контейнер по пути. Раздраженный, подошел к дому, в беседке около подъезда сидела Лина, мокрая и прекрасная, как дивная русалка. Мы сразу начали целоваться, я подхватил её на руки, потащив к подъезду. Все, что происходило дальше, было чудесно и по взаимному согласию.

Ангел снова подняла на меня взгляд… Что за хрень?! Лицо бледное, а в глазах мука, словно мои слова доставляют ей боль.

— У меня всё.

— То есть вы хотите сказать, что она дала согласие на изнасилование и жестокое избиение?! — подскочил с вопросами прокурор. — Напоминаю, в деле есть заключение судмедэкспертизы, в котором зафиксированы многочисленные гематомы от ваших кулаков на теле подсудимой. Вы ей сломали ключицу и чуть глаз не выбили. Вот, полюбуйтесь на фото!

Прокурор продемонстрировал изображение потерпевшей не только мне, но и еще практически всему залу, чем сразу же вызвал взволнованно-возмущенный людской гул. На фото Ангел выглядела ужасно, вместо чудесного голубого, как небо, глазика в обрамлении пушистых темных ресниц — тонкая щелочка между розово-багровыми набухшими веками. Бедная девочка. Внутри разрасталось негодование. Кто же мог так ужасно поступить с моим Ангелом?! Я? Нет, не сходи с ума, Андрей.

— Я не трогал её и пальцем. Точнее… трогал, конечно, к ней невозможно было не прикоснуться, но не избивал. Никогда не поднимал на женщин руку.

— А кто тогда? Не будете же вы утверждать, что Ангелина Нестерова сама себе избила вашими руками? — ёрничал прокурор.

— Повторяю еще раз, я её не бил, — непонятно зачем включил командный голос. Тут тебе некем командовать, Евдокимов. — Сразу после секса, подчеркиваю, добровольного, я отрубился и больше ничего не помню. Думаю, потерпевшая мне что-то подсыпала в кофе.

— А как вы объясните тот факт, что в вашей крови не нашли никаких посторонних веществ?! А вот количество алкоголя, судя по анализам судмедэкспертизы, было довольно приличным.

— Значит, плохо искали, — угрюмо ответил я. — И кстати, я в тот вечер не пил ни капли спиртного.

— Когда приехала полиция, пустая бутылка бренди с вашими отпечатками пальцев стояла на самом видном месте? Как такое может быть, Андрей Тимурович?! — продолжал наседать прокурор.

Черт, в самом деле, как?!