На следующий день они с Андреем со скандалом выбирали, что ей надеть: брюки, низко сидящие на талии, с ботинками а‑ля мальчиковыми, в мелкую дырочку; майку, простую, белую, оттененную чуть загорелой кожей; и пиджак в клетку, из хорошей английской шерсти, серый с зеленью, с замшевыми заплатками. Спустившись вниз и оглядев себя еще раз в многочисленных зеркалах, она поняла, что Андрей был, как всегда, прав. Она была такая… европейская. Круглолиций баронет (Андрей сказал ей, что они должны спуститься вместе, но разговаривать мало и холодно – пусть поревнует, но не теряет надежды) сидел на обычном месте.

– Глядит, – незаметно шепнул ей Андрей, почти не разжимая губ. Они молча просидели за завтраком, а затем поехали в музей Шагала – Андрей его очень любил, а Ксюшу тот чуть-чуть пугал своим невыносимо-жгучим цветом. Потом не спеша перекусили где-то в старой Ницце и к трем часам подтянулись к отелю на набережной.

– Тут разойдемся. – Андрей повернулся к ней и подмигнул. – Не будем смущать твоего Ромео.

– А ты что будешь делать? – спросила Ксюша, которой идти было и боязно, и любопытно. Но больше боязно.

– Я-то? Я, старый пень, пойду себе, завалюсь с книжкой.


И он, посвистывая, пошел себе вперед: даже не поцеловав ее на прощание и ни разу не оглянувшись.

Баронет ждал Ксюшу в баре. Он сразу же вскочил со своего высокого табурета, чтобы помочь ей сесть. Вот что значит – баронет. Ксюша заказала «Космополитен». Как в «Сексе в большом городе». Он – бокал красного вина. Как и положено французу.

– Я очень рад, что вы пришли, – сказал он тихо, когда бармен, поставив перед ними бокалы, отошел. – Я не был уверен, что у вас… получится.

Ксюша потупилась. У нее ведь был Отелло. Официально. Неофициально ее Отелло дал Ксюше в первой половине дня кучу инструкций:

– Не ври. Твоя неопытность бросается в глаза. Надо превратить ее в плюс. Делаем из тебя девочку благородных кровей, живущую в бедности в квартире дома, который пренадлежал твоим предкам, а потом был национализирован революционным правительством…

– Как будет национализирован по-английски? – сосредоточенно спросила Ксюша.

Игра ее и правда начала развлекать. Но сейчас, сидя перед баронетом, она испугалась. Ну что у нее может быть общего с таким персонажем? А тот взял ее неловко за руку.

– Простите, что я стал настаивать на встрече, это крайне невежливо с моей стороны. Вы ведь здесь со своим женихом.

– Нет, – быстро сказала Ксюша и так дернулась на своем высоком стульце, что пролила на себя добрую половину «Космополитена».

И тут баронет вынул из верхнего кармана пиджака шелковый платочек (о боги!) и стал вытирать брызги с тонкой футболки – в непосредственной близости от ее совсем не пышной груди. Ксюша и так была смущена, но этот жест произвел эффект удара молоточком невропатолога по колену особенно нервного пациента. Она взрогнула, табурет покачнулся, и Ксюша полетела вниз, хватаясь в испуге за твидовый рукав баронета… Кульбит завершился на мягком, слава тебе господи, ковре. С баронетом на ней. Красным от неожиданности и от смущения. С помощью бармена и пары фраппированных их внезапным падением посетителей они неловко поднялись.

– Пойдемте на улицу, – шепнул ей баронет.

И они пошли. Они гуляли по набережной, а потом поднялись в парк. В парке было хорошо и покойно. И говорить было просто. Врать следовало исключительно про «белоэмигрантскую» семью, отъехавшую во Францию после революции, и адвоката, нашедшего ее следы только после того, как двоюродную сестру бабушки хватил сердечный криз, и все ее значительное сосстояние досталось ей, Ксюше. А все остальное – коммунальная квартира с ее каждодневными прелестями, работа в школе, одиночество… придумывать ничего было не надо. Баронет, ей в свою очередь, рассказал, что он не баронет, а граф (и какая разница?) и единственный сын. Что он закончил бизнес-школу и начал работать в банке. Но что эта работа ему скучна и неинтересна… И он решил прекратить на некоторое время работу в офисе, чтобы понять, чего он хочет в жизни. Дени – так его звали – чувствовал в последнее время, что он очень одинок. Он внимательно посмотрел на Ксюшу. Но Ксюшу так было уже не смутить, и она спокойно ответила в том ключе, что, мол, да, хочется найти человека…

Но тут вспомнила, что у нее есть «жених», и придала лицу грустное выражение:

– Только у меня это пока не очень хорошо получается… – Она улыбнулась меланхолично, а Дени нащупал ее ладонь, и глядя не на Ксюшу, а на морскую гладь, сказал:

– Ксениа! (так он ее звал «Ксениа» – нежно). Я восхищаюсь вами. Я, кажется, вам это уже говорил. Вокруг меня очень много девушек из очень хороших семей… Но нет никого, похожего на вас.

Ксения смотрела на его профиль. Даже по профилю видно было – граф. Восхищается ею, Ксюшей. Она не выдержала и поцеловала его в щеку. Получилось по-детски. Он резко обернулся, чтобы поймать ее губы. Но Ксения уже отстранилась и широко улыбнулась.

– Это вам за комплименты. Я к ним не привыкла.

– Как такое может быть? – Он посмотрел на нее ошарашенно.

«Знал бы ты, голубчик, какая я была еще месяца два назад…» – подумала она, поглядев на него почти с нежностью. Ведь он первый не будет знать (ее рассказы – не в счет), что такое ее коммуналка и какая она была – с серой кожей и потухшим взглядом, пока ее не нашел ее лотерейный билет. Пока ее не нашел ее Андрей.

– Пойдем обратно, Дени, совсем стемнело.

– Мы встретимся завтра? – в голосе Дени было столько надежды, что ее можно было бы потрогать руками.

– Ну, конечно, – ответила Ксюша, а потом поправилась, согласно их с Андреем сценарию: – Если получится, конечно.

– Понимаю. – Дени потемнел лицом и на обратном пути мрачно смотрел себе под ноги.

В отеле ее ждал развалившийся на диване Андрей с сигарой и коньяком. Вид у него был очень расслабленный, но по тому, как он подобрался, как только она открыла дверь, Ксюша поняла: ждал!

– Ну как? – спросил он, снимая с нее пиджак и наливая коньяк в пузатый бокал.

– Ну как. Как! – Ксения уселась поудобнее, согрела, как положено, бокал в ладонях и начала рассказ.

Андрей слушал внимательно, задавая кучу вопросов по ходу дела. То одобряя, то критикуя, то посмеиваясь.

– По-моему, – заключил он, – парень втюрился! – И добавил тоном старой тетушки, следящей за нравственностью сиротки-племянницы: – Целовались с ним али как?

– Али как, али как, – ответила, зевая, Ксюша, прошествовав в ванную.

– Ужин закажем в номер, – крикнул ей вслед Андрей. – Пусть парень наш помучается.

– Мне – лососину, – ответила из ванной Ксюша.


Андрей уехал через неделю. Роман с Дени развивался под его чутким руководством, хотя последний об этом и не подозревал. Андрей говорил Ксюше, когда надо целоваться, когда исчезнуть, когда наконец остаться на ночь. Они разыграли пару сценок перед персоналом отеля и постояльцами: по легенде, герой, которого изображал Андрей, понял, что девушка любит другого, и решил «покинуть поле боя». А героиня бросилась – что взять со слабой женщины? – в объятия счастливого соперника. Таковы жестокие правила счастливой любви.

Ранним утром Андрей собирал свои чемоданы. Ксюша с побитым видом сидела рядом. Только сейчас она заметила, что чемоданов и вещей, соответственно, у Андрея стало в два раза больше. Хоть как-то Ксюша ему пригодилась. Что она будет без него сейчас делать? Она уныло посмотрела в окно. Вот и погода испортилась…

– Нечего хныкать. – Андрей аккуратно распихивал по фланелевым сумкам бесконечные пары обуви. – По нашему сценарию я должен был слиться уже неделю назад. А я все еще торчу тут, аки не только несчастный, но уж совсем несообразительный влюбленный.

Он потрепал ее по затылку и захлопнул одним жестом раскрытую пасть чемодана. Поискал что-то в кармане небесно-голубых джинсов, надетых специально для перелета.

– Вот. – Он протянул ей карточку, такую же, как и та, которая осталась в ее коммуналке. – Не забудь. Если вдруг с тобой что-нибудь случится, в общем, если что…

Ксюша с удивлением заметила, что он явно смущен. Ну, надо же! И зачем ей его визитка? Она и так наизусть помнит Андреев телефон…

– Звони! – сказал он.


После чего подхватил чемодан, поцеловал в лоб и быстро вышел из номера. Ксюша приготовилась уж порыдать, но тут на мобильник позвонил Дени. И пригласил поужинать. Надо было срочно наводить марафет – в плохие рестораны Дени ее не приглашал.

В этот раз, впрочем, он превзошел самого себя: ресторан находился на горе в старинной крепости, с террасы, где стояло всего пять столиков, открывался восхитительный вид на закатное небо и окрашенное в розовое море. Тихо играл саксофон.

– Ты веришь, – спросил Ксюшу Дени, в темно-синем бархатном пиджаке и белоснежной рубашке похожий, как никогда, на принца из книжки Шарля Перро, – что людям нужно жить вместе, чтобы понять, подходят ли они друг другу?

Ксюша задумалась:

– Ну, в принципе, да.

– А я – нет. Не верю я в это все! Двое влюбляются друг в друга, это такое чудо. Чего ждать? Все дело шанса и случая. Ты понимаешь? – Ксюша кивнула. – Ведь бывает, что супруги выясняют, что не созданы друг для друга и через двадцать лет. Или вдруг происходят какие-нибудь серьезные события, и человек открывается совсем с другой стороны. Ты видишь, что он вовсе не таков, как казалось.

– Я согласна. – Ксюша повертела в руках опустошенный бокал из-под шампанского. – Никогда нельзя знать точно. И потом. – Она вспомнила своих родителей. – Люди меняются. Замуж выходят одни, а через десять лет они совсем другие…

– Главное, – сказал Дени с какой-то внутренней силой, – чтобы люди менялись в одну сторону, когда живут вместе. Я никогда не хотел жить с кем-то, похожим на меня. – Он опять взял ее за руку. – Мне кажется, что нам бы было хорошо вместе, Ксениа!

Ксюша смотрела на него, не зная, что ответить. Никакого сценария они с Андреем на этот случай не предусмотрели.