— Как ты думаешь, у меня здесь все хорошо получается?

— Лорена, даже лучше, чем тебе кажется, — ответил этот флегматичный человек, подняв брови, что напомнило ей о прежнем доме, и расплылся в улыбке, которую наполовину скрыла борода. — Надеюсь, встретив меня, ты проливала слезы радости.

— Тебя не проведешь.

— Девочка, хочешь мне рассказать обо всем?

Она справилась с трусливым желанием промолчать.

— Похоже, я наконец-то стала взрослой. Не могу же я вечно утомлять тебя своими невзгодами.

— Не взрослей слишком быстро. Хотя бы до тех пор, пока не решишь, что ты хочешь получить от этих Селби.

— Что я хочу, Дядя Док? И почему я хочу этого? Ответь на эти вопросы, и ты вылечишь здесь своего первого пациента.

— Упрямых невест за день не вылечишь, — ответил он. — Сначала самое важное. Я понимаю так, что ты не равнодушна к Джорджии.

— Я люблю ее. В Селби я с самого начала почувствовала себя как дома. Судья был сама доброта…

Если Янси и заметил, что она не упоминала имени мужа, то не не подал и виду.

— Ты предпочитаешь этот огромный особняк дому своей тети в Чарлстоне?

— Да, Дядя Док. Правда. Мне впервые удалось забыть, что я сирота, удалось почувствовать, что я впервые нахожусь так близко к живой природе. Кажется, что даже сама земля живет и дышит.

— Это богатая земля, если о ней заботиться, — заметил он. — Мне говорят, что судье Селби можно доверять. Понравится ли тебе здесь так же, когда наступит зима и мороз убьет все, что зелено?

— Селби переживет мороз и будет готовиться к весне.

— Так оно и будет. Все равно, что женщина, носящая в чреве дитя.

— У меня скоро будет ребенок?

— Думаю, тебе лучше знать. Я не был рядом с тобой во время медового месяца.

Рина почувствовала, что краснеет, но заставила себя ответить недрогнувшим голосом:

— Я молюсь, чтобы у меня родился сын. Только этого мне не хватает, чтобы почувствовать, что мое место здесь.

— Каждая невеста желает сына, — сказал Дядя Док. — По крайней мере, если она хочет оправдать обручальное кольцо. Конечно, одного желания мало. Сына еще надо суметь получить.

— И что же это должно означать?

— Только то, что миру для продолжения рода нужны разные женщины. Счастливые любят своих мужей по-настоящему. Любят настолько, что способны отдать нечто большее, чем только себя, когда ложатся в постель. Таких женщин ждут лишь радостные заботы — полный дом детей. Между прочим, большинство из них бедны, как церковные мыши.

— Бедны, но они достигли своего. Ты это хотел сказать?

— Чтобы добиться своего, надо платить определенную цену. Мой опыт говорит, что большинство из этих матерей умирают молодыми — от перенапряжения. Или, точнее, они умирают оттого, что слишком многим жертвуют.

— А остальные?

— Остальные из другой породы. Им дети нужны исключительно ради себя. Чтобы те заняли место мужа, которого жена перестала любить или даже стала ненавидеть.

Эти слова ранили ее в самую душу, но эта боль, как ни странно, была приятной. Впервые она ясно увидела, где у нее дела идут не так.

— Надеюсь, что я понимаю тебя, Дядя Док.

— Слишком не спеши, юная барышня, — сказал он, по-деревенски растягивая слова, чтобы те прозвучали не столь больно. — Ты ведь все еще невеста.

— Да, но дела принимают не совсем хороший оборот… — она густо покраснела, сообразив, что ей стало известно после этого разговора, и не знала, то ли плакать, то ли смеяться. — Ты старый дьявол. Подбиваешь меня на такие разговоры, хочешь, чтобы я потеряла скромность.

— Давай выкладывай все начистоту, — сказал он. — На этот раз не скрывай ничего.

— Разве замужество меняет женщину? Не приведет ли это все к боли и… отвращению?

— Только ты можешь в этом разобраться, — ответил он.

— Но я чувствую себя так, будто меня используют, — воскликнула она. — А я пока еще ничем не жертвую.

— Многие жены так себя чувствуют, — ответил он. — Другие быстрее набираются ума-разума. Разве ты не слышала, что любовь как раз такова, какой ее сделает женщина, а не мужчина?

Вспомнив поведение Брэда в большой хозяйской спальне наверху, когда он неожиданно, дико набрасывался на нее, после чего она оставалась беспомощной и испытывала невыразимый ужас, Рина закрыла глаза.

— Скажи, что ты имеешь в виду. Я теперь в состоянии слушать.

— Начнем вот с чего, Лорена. Тебе доводилось бывать в домах, где люди дают понять, что ты нежеланна. Разве это не типичное явление для множества браков после того, как супруги оказались в спальне?

— Может быть. — Она не выдержала его пристального взгляда.

— Есть другие дома — ты еще не постучала в дверь, но тебя уже ждут, желают, и ты знаешь об этом. Ты чувствуешь, как счастье просачивается сквозь стены. Зная, что люди за ними счастливы, ты тоже счастлива.

— Значит, ты хочешь сказать, что я виновата?

— Я хочу сказать, что женщина должна планировать брак. И в некотором роде заслужить его. В Селби тебе еще предстоит его заслужить. Сейчас ты молода и напугана: накопилось много всего. Дальше все пойдет легче. Разве ты не спускала петли, когда впервые училась вязать?

— И не раз.

— Отправляясь в это свадебное путешествие, ты была самой умелой рукодельницей в Чарлстоне. Выйти замуж — все равно, что вязать: требуется практика. Конечно, есть и разница. Вязание следует по одним и тем же установленным правилам, какой бы пряжей ты не пользовалась. Но никто не изобрел верный шаблон, по которому пойдет брак.

— Разве практика не ведет к совершенству?

— И да и нет. Однако будь я на твоем месте, я бы стал вязать только в том случае, если бы у меня для этого появилось настроение. Теперь, когда ты устроилась на новом месте, думаю, ты больше не совершишь ошибок.

— Спасибо за доверие, — сказала она. — Я уже сейчас могу им немного воспользоваться.

— Доверие тебе не помешает, девочка, когда оно действительно понадобится. Что-то в твоей головке делает тебя непохожей на остальных представительниц слабого пола: поверь мне, я знавал разных женщин. Раз нет более приятного слова, я назову это силой воли.

Тогда она рассмеялась, пораженная тем, что может скрывать свои чувства за веселостью.

— Это плохо?

— Нет, если пользоваться ею умеренно, — ответил он. — И не выказывать ее своему мужу. Не сходить ли нам в Большой Дом? — переменил он тему разговора. — Посмотрим, что у них там в чулане.

— Ты имеешь в виду подвал, разве не так?

— Естественно, девочка. Ради чего же я последовал за тобой сюда? Мы вышли замуж за самый лучший винный погребок в Джорджии.

После своей исповеди Дяде Доку Рина почувствовала, что к ней вернулась часть былой уверенности. Настроение у нее значительно улучшилось, когда она догадалась, что судья Эндрю Селби, который начал с того, что признал ее невесткой, видно, сейчас смотрел на нее, как на хранительницу его владений и их будущего.

Брэд, как и подобало сыну и наследнику, заглядывал по установленному обычаю на хлопкоочистительный завод и на поля. Не без скуки и с нескрываемым презрением он ездил на аукционы, где покупатели из Мобила торговались из-за хлопка, которым едва успели засеять землю. Осенью он глядел через плечо бухгалтера, когда подводились итоги года и на счета Селби шли фантастические прибыли. Невестка скоро выяснила, что Брэд плохо соображает в делах и не способен вести скучные, но важные споры о цене. Это приводит к сокращению прибылей.

Рина сама всегда прекрасно разбиралась в цифрах и искренне интересовалась экономикой плантации, стечением факторов, приведших к возникновению Селби Холла, и пыталась сохранить его прежнее великолепие. Она догадывалась, что судья Селби в течение всей жизни создавал это чудо. Но он умирал, хотя до самых похорон не признавал, что силы его ушли и дни его сочтены. Он не видел, в чьи руки можно передать все бразды правления.

Сначала она и не мечтала, что судья станет готовить ее для роли преемника. В первый год жизни на плантации она полагала, что дружеские и подробные наставления свекра идут от доброго сердца и он хочет помочь ей легче вписаться в здешнюю обстановку. Когда он начал приглашать ее на бартерные сделки с брокерами, давать ей просматривать бухгалтерские книги плантации вплоть до счета за ремонт гостевого крыла и списка новых негров, купленных им на рынке Нового Орлеана, Рина убедилась в серьезности его намерений. Судья Селби обнаружил, что у невестки на плечах голова прирожденного управляющего. Между ними уже не было секрета, что сын судьи — человек никчемный.

Скоро Селби Холл перейдет в наследство Брэду: это стало очевидно сразу после того, как Рина прибыла сюда невестой. Если молодая жена подарит Брэду наследника, род продолжится. Для этого было необходимо, чтобы дела плантации шли по заведенному порядку. В районе, охваченном кризисом, правлению Короля Хлопка ничто не угрожало: бесспорную способность Селби поставлять в тюках хлопок лучшего качества следовало сохранить при любых обстоятельствах. За два года до того, как первый снаряд упал на Самтер[6], Лорена взяла на себя большую часть обязанностей, которые обычно полагалось выполнять мужу. Когда необъявленная война стала объявленной, она держала все в своих руках.

С помощью судьи она постигала тайны всего хозяйства. Исследовала все механизмы мельницы — начиная от большой каменной дамбы на реке до огромного черпакового колеса, которое намалывало зерна в таком количестве, что им можно было накормить каждого работника Селби, а также негров в Гринтри и Гамильтон Хандред. Во время уборки она изучала механизмы хлопкоочистительной машины и понимала каждую стадию отделения семян от хлопка. По мере того как Рина ознакомилась с работой плотницкой мастерской и кузницы, пекарни и коптильни, она поняла, что это огромное владение функционирует самостоятельно и что оно самодостаточно, если не считать импорта таких необходимых вещей, как литое железо и медикаменты на аптечные полки Дяди Дока. Или такие предметы роскоши, как изданные в Лондоне книги судьи в переплетах из телячьей кожи, или парижские украшения, отчего жизнь казалась красивой и богатой.