Лей Гринвуд - Лорел

Хен приблизился к заново отстроенной конюшне Чака Уилсона.

Перемены, произошедшие в нем со дня знакомства с Лорел, поражали. Хен вспомнил Монти. Брат-близнец славился ненасытным аппетитом в отношении женщин и всю жизнь потворствовал своей похоти. Хен никогда не одобрял поведение Монти. Он не мог понять, как Монти мог отделять желание от женщин, которые удовлетворяли это желание. Что касалось его, Хена, то вся страсть, все физическое влечение мгновенно умирали, как только особа, вызвавшая эту страсть, оказывалась недостойной. Разве можно думать о слиянии тел, не думая о слиянии душ и сердец?

И вот сейчас, впервые в жизни все три желания сошлись на одной-единственной женщине. На Лорел.

Хен остановился у огромного резервуара с водой, который горожане соорудили позади конюшни. Именно сюда потечет свежая прохладная вода из каньона. Жители планировали окружить весь город кольцом из таких резервуаров. Заметив в маленьком окошке сарая свет, Хен усмехнулся. Лампа Джесси Мак-Кафферти. Суеверный малый всегда спал при свете лампы — чтобы к нему не подобрались злые духи и привидения, в которых он слепо верил.

Молодой человек повернул обратно. Возле салуна Скотта Элджина стояли несколько лошадей с низко, почти до земли, опущенными головами и били копытами о землю. Бедные животные, привязанные к перекладине, изнывали от многочасового ожидания, горя желанием поскорее вернуться в родной загон.

Из салуна вышел человек и направился в темную, уже заснувшую часть города.

— Доброй ночи, шериф, — заметил он, слегка покачиваясь на неустойчивых ногах.

— Доброй ночи, — ответил Хен. Затем подошел к салуну и заглянул в дверь. В заведении царила тишина и покой. Посетители были всецело поглощены картами и выпивкой. Зато из следующего салуна доносился оглушительный шум. Распевая непристойные песенки, среди посетителей крутились несколько женщин. К ним то и дело тянулись руки подвыпивших мужчин, но женщины ловко избегали их. Временами ветер доносил сердитые выкрики и звуки игривых пощечин.

Хен, не заходя, миновал этот салун. Наконец он дошел до противоположного конца города. Итак, привычный ночной обход закончен. Пора идти домой и проверить, вымыл ли Джорди руки и ноги прежде, чем лечь в постель. Мальчик, который большую часть жизни спал на сене или прямо на голой земле, трудно привыкал к необходимости соблюдать чистоту. Хен вспомнил об Адаме и улыбнулся. Мальчуган во всем старался подражать Джорди. Уговаривая (с огромным трудом!) Лорел отпустить сына на ночь к другу, Хен понимал, насколько важно это для мальчика.

Беспокойство охватило Хена. Идти домой совсем не хотелось. Стены дома, казалось, подавляли и угнетали. В конце концов, какое ему дело до того, что из-за грязных ног Джорди простыни станут землисто-серого цвета. Хену хотелось излить душу. Но только с одним человеком он мог и хотел поделиться наболевшим.

С Лорел.

Молодой человек посмотрел в сторону каньона. Уже поздно. Она, должно быть, давно спит. Хен направился было к дому, но ноги отказывались повиноваться.

Он должен увидеть Лорел. И немедленно!

Все вокруг окутала сплошная тьма, не было видно ни зги. На небе слабо мерцал узкий рожок месяца. Хену пришлось почти наощупь искать дорогу.

Добравшись, наконец, до дворика перед домом, молодой человек в нерешительности приостановился: он не должен быть здесь. Если его кто-нибудь увидит, уже к утру по городу расползутся слухи. Но не было сил повернуть назад. Он должен увидеть Лорел.

— Лорел, — позвал Хен, оставаясь на почтительном расстоянии от дома. В горячке, напугавшись, она могла по ошибке и застрелить его, поэтому молодой человек решил пока не подходить ближе.

— Лорел. Это Хен. Мне нужно поговорить с вами.

Он застыл в ожидании ответа, окидывая взглядом двор. Огромной черной змеей двор пересекал канал. На земле лежали тазы и ведра, напоминая в темноте шляпки гигантских грибов. Крошечный глинобитный домик казался игрушечным кубиком, прилипшим к стене ущелья. Открывшаяся взору картина свидетельствовала об ужасающей бедности и годах тяжелого труда. Бесчисленное количество дней Лорел трудилась здесь, не покладая рук. И когда болела, и когда болел Адам. И когда тосковала по человеческому участию и дружеской улыбке. Все эти дни Лорел, не разгибая спины, стирала и стирала.

От этой проклятой стирки зависела жизнь ее и Адама.

Должно быть, временами Лорел чувствовала себя такой же опустошенной, как он, Хен, когда умерла мать. Или когда семью бросил отец. Но судьба не сломила ее — она закалилась в борьбе с невзгодами и стала сильной и самостоятельной.

Что же он наделал?! Он жил в своем мире, не впуская туда никого. Он зачерствел душой, не признавал любовь окружающих. Не прислушиваясь к чужим советам, он долгие годы сохранял голову трезвой, а сердце холодным. Но вот появилась женщина, которая нарушила покой, и, преодолев все преграды, закралась в душу. И сам того не желая, он вторгся в ее жизнь и стал частью ее существования. Но что дальше?

— Лорел, вы в доме?

Она не могла не услышать его голос. Ни одна мать не спит так крепко, чтобы не слышать приближения чужака. Однако из дома не доносилось ни звука. Хен осторожно подошел к двери и постучал по-прежнему тихо. Неужели что-то случилось? А вдруг она заболела и лежит без сознания?

— Лорел, с вами все в порядке? Я вхожу. Почти мгновенно, едва ступив на порог, он понял, что дом пуст. Хен вздохнул с облегчением, не заметив следов борьбы. Значит, на нее не напали, и она покинула дом по доброй воле. Она не могла пойти в город ночью. Единственное место, где она могла находиться, был луг.

В голове не укладывалось, почему она бродит по каньону посреди ночи. «Я должен убедиться сам, что она в безопасности», — решил Хен. Молодой человек начал взбираться вверх по узкой тропинке, извивающейся между валунами. Раньше ему не доводилось бывать в этой части ущелья ночью, но даже сейчас он разделял чувства Лорел — высокие отвесные стены превращали каньон в неприступную крепость.

При тусклом лунном свете луг являл собой идиллическое зрелище. Посреди огромной поляны паслось пять белохвостых оленей. Услышав шорох шагов — Хен приближался — вожак настороженно поднял голову. Остальные продолжали мирно жевать траву. Хен скользнул взглядом вокруг, разыскивая Лорел. Но безуспешно. Вокруг не было ни души. Молодой человек собрался уже уходить, когда вдруг вспомнил о небольшой пещере в скале. Оставаясь в тени деревьев, чтобы не испугать пасущихся оленей, он пошел по узкой извилистой тропинке, ведущей к скале. Еще издалека, на полпути, он увидел Лорел. Она неподвижно сидела, прислонившись спиной к стене, и смотрела на луг.

— Я не помешаю, если нарушу ваше уединение?

Лорел вздрогнула и повернулась на голос. Когда ее лицо осветил тусклый лунный свет, сердце Хена замерло — эту улыбку он ждал всю жизнь.

— Пожалуйста, присоединяйтесь. Я буду рада. Совсем простое приглашение, но оно, казалось, перевернуло душу и вызвало в теле Хена дрожь волнения.

— Что привело вас сюда? — проронил он, усаживаясь на камень рядом с женщиной.

— Я не могла заснуть. — Она повернулась к Хену, но лицо осталось в тени. — Я не привыкла спать без Адама.

— И только поэтому вам не спалось?

— Разве у меня не убедительная причина для бессонницы?

«Нет, — подумал он, — только не для меня». Причина ее беспокойства крылась в другом. Он, Хен Рандольф, нарушил покой и сон Лорел. Он и только он вызвал переживания, которые мучили ее.

— А почему вы не в постели? — спросила женщина. — Вы не боитесь оставлять двух маленьких мальчиков? Эти озорники могут перевернуть все вверх дном.

— Сами перевернут — сами будут наводить порядок. Не забывайте — Джорди работает у меня.

Лорел засмеялась.

— Ах, да. Вам не откажешь в сообразительности: оставить дом на слугу!

— Что касается сообразительности, то тут вы, видимо, заблуждаетесь. У меня не хватило ума понять то, что даже четырнадцатилетняя Хоуц мгновенно поняла.

— О чем вы говорите?

— Разве вы не догадываетесь?

— Нет. Никак не могу привыкнуть к тому, что вы все время говорите загадками.

— Мне кажется, я люблю вас. Я понял это только тогда, когда не нашел вас в доме.

У Лорел перехватило дыхание. На долю секунды все вокруг, казалось, замерло. Затем сердце бешено заколотилось в груди, и окружающий мир завертелся перед глазами. Хен любит ее?!

В мгновение ока были позабыты и Блакторны, и враждебность людей. Забыто аристократическое происхождение Хена и его слова о молодой, чистой и невинной жене. Даже настороженность Адама по отношению к шерифу не тревожила ее сейчас.

Хен любит ее!

— Вы так ничего не скажете? Раньше вы не были такой неразговорчивой.

— Вы застали меня врасплох. — Только и смогла выдавить Лорел. Днями и ночами она мечтала о признании Хена. Но сейчас, когда пришло время ответить на его чувство, она задыхалась от избытка эмоций. Мысли путались, язык, казалось, отяжелел и отказывался повиноваться. Не в силах вымолвить ни слова, она судорожно втягивала в себя воздух и растерянно смотрела в глаза Хена.

Молодой человек склонился и взял ее за руку.

— Я ведь тоже нравлюсь вам, правда? — Да.

— Но вы так спокойны и серьезны. Мне казалось, что женщины в таких случаях обычно поднимают визг или падают в обморок.

Лорел улыбнулась.

— Возможно, большинство так и делает.

— Но почему не вы?

— Я все еще не могу поверить.

— Но почему?

— Чем дольше человек стремится к чему-то, тем более недостижимой кажется цель. А когда желаемое становится вдруг реальным, он испытывает сильное потрясение.

Хен напрягся и, взволнованно сжав руку женщины, спросил:

— Значит, вы хотели, чтобы я полюбил вас? Значит, вы любите меня?

Странно, но в его голосе отчетливо прозвучало удивление. Он сомневается в ее чувствах? Разве Хен не замечал, что последние недели она, как помешанная, не сводила с него влюбленных глаз? Неужели он не понял, что ради него и из-за него она, потеряв голову, отказалась от привычного образа жизни и совершила немало глупостей? Неужели он так слеп?