– Когда? – спросил он.

– Ну, думаю, где-то на Сретение. Ты не рад?

У Фулька нервно дернулся кадык.

– Рад, конечно! – хрипло сказал он. – Но мне и страшно тоже.

– Страшно? – Мод едва сдержалась, чтобы не ответить, что это ей должно быть страшно: ведь ему не придется вынашивать и рожать дитя. – И чего же ты боишься?

Он сухо рассмеялся:

– Всего несколько месяцев тому назад я отвечал лишь за самого себя да за своих братьев. Потом я женился на тебе, а теперь ты ждешь ребенка.

Мод скрестила руки. И тут же ощутила, какими невероятно чувствительными стали ее груди.

– Никто не заставлял тебя жениться, ты сделал это по доброй воле.

– О Господи! У меня на этот счет нет никаких сожалений, и никогда не будет. Я же имел в виду совсем иное. – Фульк хотел снова обнять жену, но посмотрел на свои руки, словно они были какими-то неуклюжими граблями, и опустил их. – Я хочу защитить тебя, хочу уберечь вас с ребенком от всех бед, так неистово хочу, что боюсь не справиться.

– Я уже говорила тебе: я не стеклянная, – сказала Мод, кладя его руки себе на талию. – И не стоит недооценивать нас обоих. Я крепкая, как закаленная сталь, а ты – мой щит. Мы выстоим.

Она притянула мужа к себе и поцеловала. Ее окутал запах лошадей и пота, но она купалась в нем, поскольку эти ароматы лишь усиливали радость от возвращения Фулька.

– Ты собираешься раздеться и снять оружие или это лишь мимолетный визит, после которого ты снова бросишь безутешную супругу в одиночестве? – спросила Мод, покусывая его за ухо.

– Никто тебя не бросал! – запротестовал он.

– Но со стороны это выглядело именно так. – Мод проворно расстегнула ему пояс. – И теперь ты должен искупить свою вину.

Ее дыхание соблазнительно участилось от предвкушения удовольствия.

– Искупить свою вину? – тихонько повторил Фульк, и его взгляд метнулся к кровати, где лежало призывно распахнутое покрывало. По лицу Фулька медленно расплылась улыбка. – Думаю, это будет не слишком трудно.

Мод прищурилась.

– Ты полагаешь? – загадочно переспросила она. – Ну что ж, посмотрим.


– Да, – сказал Фульк, высвобождая прядку волос Мод, – ты права, тебя нужно немедленно утешить. Я еще никогда в жизни не встречал такой безутешной женщины. – И тут же ойкнул, получив локтем под ребра.

Простыни были беспорядочно смяты, и некоторые валялись на полу, вперемешку с впопыхах разбросанной одеждой.

– Надеюсь, компенсации вас удовлетворили, миледи?

Мод изящно потянулась и коварно посмотрела на мужа из-под полуприкрытых ресниц.

– А если я скажу «нет»?

– Буду считать тебя самой жадной и ненасытной из женщин.

– А я такая и есть, – промурлыкала она, проводя пальцем по его бицепсу. – Боюсь, ты еще даже не представляешь себе моих аппетитов.

И, словно подтверждая слова Мод, ее желудок громко заурчал. С утра она ничего не ела, кроме овсяных лепешек, а сейчас солнце уже перевалило за полдень. Дурнота по-прежнему таилась где-то глубоко внутри, но она была ничто по сравнению с пожирающим ее голодом. Так подействовали на Мод облегчение, которое она испытала после приезда Фулька, и страстная любовная баталия.

Фульк рассмеялся.

– Ну ладно, придется обратиться за помощью к мужчине, который сумеет удовлетворить аппетиты этой ненасытной женщины. Я знаю, кто нам поможет, – сказал он и, натянув рубашку и котту и сунув ноги в башмаки, направился к двери.

– Куда ты? – приподнялась на локте Мод.

– К повару, конечно. А ты думала, о ком я говорю?

Мод швырнула в него подушкой.

Встав с постели, она надела сорочку и, расчесывая волосы, подошла к окну. Двор был полон солдат, которые разбивали лагерь: это были люди Фулька и Лливелина. Последние – все сплошь босиком. Валлийцы постарше щеголяли пышными усами. У многих были длинные луки из тиса и ясеня – грозное оружие, с виду небольшое, но смертоносное в действии. От мысли о возможной битве Мод поежилась.

Фульк вернулся с большим деревянным блюдом: жареная курица, хлеб, сыр и вино. У Мод потекли слюнки. Голод внезапно стал невыносимым, и, не успел Фульк опустить поднос, как она схватила ножку курицы и жадно вонзила в нее зубы.

Он с притворным ужасом наблюдал за женой.

– Слава Богу, что ты хотя бы меня так не кусала! – воскликнул Фульк.

– Ты легко отделался, – пробормотала она с полным ртом и осеклась, бросив взгляд на дверь.

На пороге мялся Филип.

– Мне показалось, тебе надо это знать, – сказал он. – Там внизу Арфин Марнур: только что вернулся из Солсбери с интересными новостями.

У Фулька в глазах зажегся огонек. Не у одного Генри Фернела повсюду были доносчики и шпионы, у Фицуорина тоже имелись свои источники информации, и один из них – Арфин.

– Сейчас спущусь, – сказал Фульк. – Что за новости?

Тонкие губы Филипа расплылись в улыбке.

– Похоже, Гвин Фицморис в Шрусбери, приехал встретиться с шерифом Фернелом. С ним половина гарнизона Уиттингтона. Затевают облаву на тебя.

Фульк отставил еду в сторону и принялся натягивать шоссы.

– Превосходно!

– Превосходно? – Мод поглядела на супруга с ужасом. – Они договариваются, как тебя схватить, а ты говоришь: «Превосходно»!

Фульк оделся, вернулся к постели и звонко чмокнул жену в щеку:

– Конечно, все складывается просто замечательно! Гвин Фицморис разделил пополам гарнизон Уиттингтона. Пока он будет сам ловить себя за хвост, я нанесу визит Верену!

И с этими словами он проворно выскочил из комнаты и энергично загрохотал вниз по ступеням. Она покачала головой. «Бери скорее Фулька в мужья и держи его крепче!» – когда-то сказала себе Мод. Но все оказалось намного сложнее, чем она думала.

Глава 27

На рассвете, с первыми лучами летнего солнца, Фульк выехал из Бэббинвудского леса и во главе отряда, состоявшего из нормандцев и валлийцев, въехал в Уиттингтон.

Из серых сумерек вырастали беленые глинобитные домишки. От недавно пробудившихся очагов поднимались дымки. Где-то предостерегающе затявкала собака, и к ней тут же присоединились все деревенские псы. Из домов выглядывал местный люд, тотчас захлопывал двери и вставал на колени молиться. Не обращая внимания на жителей, армия Фулька ехала в сторону выкрашенной деревянной башни замка.

Одни ворота были широко открыты, чтобы впустить утреннюю партию дров. Стражник, которому полагалось ходить по крепостной стене, стоял, опершись на копье, и болтал с возницей. Он успел крикнуть всего один раз, после чего три уэльских стрелы сбили его со стены, и тело рухнуло поперек открытого входа. Возница тут же исчез. Фульк и Уильям бросились вперед, чтобы захватить ворота.

Битва за Уиттингтон длилась недолго. Пойманные врасплох, солдаты гарнизона быстро сдались. Нападавшие связали пленных, а затем бросили их, притихших и мрачных, в угол внутреннего двора. Фульк приказал своим солдатам закрыть ворота и занять позиции на стене. Уильям взял с собой нескольких человек, обыскал зал и склады – убедиться, что там не прячутся в засаде солдаты Фицмориса.

Фульк ликовал, что все оказалось так просто. Он ожидал жестоких боев за замок и понимал, что столь легко одержал победу, поскольку Верен Фицморис был никудышным командиром. Он выставил на стене всего лишь одного часового, да и то бестолкового.

Со стороны зала послышались звуки борьбы, и затем появился Уильям, таща за грязный плащ какую-то женщину. По крайней мере, Фульку сперва показалось, что это женщина. Но тут Уильям сорвал накидку, и он увидел коротко стриженные волосы и испуганное лицо: Верен Фицморис собственной персоной.

– Эта сладкая бабенка притаилась в женских комнатах, – с волчьей ухмылкой пояснил Уильям. – К счастью для красотки, мне что-то расхотелось ее насиловать.

Фульк скривил губы, с большим трудом сдерживая смех, и подъехал к пленнику.

Верен Фицморис покраснел от досады и гнева:

– Ты за это заплатишь!

– Рано или поздно все мы получаем то, чего заслуживаем, – сказал Фульк. – Найди ты часового порасторопнее и не прояви такую беспечность – не стоял бы сейчас передо мной в женском платье… Или все-таки стоял бы? – поддразнил он старого врага.

Глядя на Верена, можно было подумать, что он вот-вот захнычет.

– Ну погоди, вернется Гвен, он с тобой расквитается!

Фульк насмешливо поднял бровь:

– Если ты только и можешь, что грозить от имени другого, то тогда тебе и впрямь больше подходит бабья одежда. Выведи его из замка вместе с гарнизоном, – кивнул он Уильяму. – И верни накидку, чтобы выглядел благопристойно.

– Охотно, – ухмыльнулся Уильям.

Рыдающего Верена Фицмориса препроводили к деревянным дверям башни и вытолкали наружу в наряде, с помощью которого он пытался скрыть свое подлинное имя. С гарнизоном обошлись более достойно. Всем слугам, которые пожелали уйти, было разрешено беспрепятственно покинуть замок.

Наступила тишина. Фульк неторопливо спешился. Ему хотелось громко выкрикнуть: «Фицуорин!» – и услышать, как отзвук их имени вернет жизнь старинным бревенчатым сте нам. Он представил себе, как этот крик воскрешает бывших обитателей замка, его предков. Живо вообразил, что они выйдут приветствовать его и впереди будет идти отец.

Уильям, уже посерьезневший, встал на колени и поцеловал влажную землю двора. Фульк вручил брату копье, украшенное красно-белым знаменем Фицуоринов.

– Иди и водрузи его на стене! – приказал он. – Пусть все знают, что Уиттингтон снова принадлежит нам.


Тем же утром Фульк привез Мод в Уиттингтон. Она ждала его в Бэббинвудском лесу под охраной шестерых рыцарей. Им было приказано немедленно увезти ее, если взятие Уиттингтона закончится провалом. Но их затея увенчалась успехом, и когда Фульк поцеловал жену, посадил ее на кобылу и повез домой, сердце его переполняли радость и неистовая гордость.

Они выехали из леса, и Мод впервые увидела башни замка, который стал поводом столь ожесточенной вражды, ведущей начало еще со времен деда Фулька. Бог даст, их первенец родится здесь, в Уиттингтоне.