Иоанн взвыл. Схватив обеими руками шахматную доску, он со всей силы ударил ею Фулька по лицу.

Переносица хрустнула. Фульк пошатнулся от столь яростного удара. По лицу его, мешаясь с жаром хлынувшей крови, стремительно разливался холод онемения. Фицуорин провел рукой по переносице и теперь в изумлении разглядывал окрасившиеся алым пальцы.

Иоанн снова бросился на него. Фульк уклонился от удара и пнул противника. Тот пошатнулся. Под ногу ему попала одна из шахматных фигурок, и принц рухнул навзничь, с глухим ударом стукнувшись головой об оштукатуренную стену. Колени его подогнулись, и он повалился на пол, как бык на бойне.

– О Господи! Ну и дела! – судорожно выдохнул Фульк и, наскоро промокнув нос рукавом, неверными шагами подошел к распростертому на полу телу Иоанна и наклонился над ним.

С перепугу юноша решил было, что случайно убил принца, но затем он увидел, что грудь лежащего мерно поднимается и опускается, а приложив ладонь, почувствовал резкое биение пульса на шее, рядом со шнуровкой рубашки.

– Сир, очнитесь! – в отчаянии воскликнул Фицуорин.

Со все возрастающим страхом он потряс принца за плечо. Вот ужас-то! Это надо же было так влипнуть!

Иоанн застонал, но глаз не открыл. Капли крови, льющейся у Фулька из носа, падали на синюю котту принца, пропитывая дорогую ткань липкой влагой. Фульк, пошатываясь, подошел к буфету, налил себе вина и залпом выпил его, чувствуя на языке привкус крови. Потом снова наполнил кубок и принес его Иоанну. Приподняв лежащего принца за плечи, смочил ему губы вином.

Щелкнула задвижка, и дверь отворилась. Ранульф де Гланвиль и его племянник Теобальд Уолтер, еще один наставник Иоанна, обучающий принца фехтованию, в изумлении остановились на пороге.

– Господь милостивый! – воскликнул Теобальд Уолтер, от удивления широко распахнув свои серые глаза. – Что здесь происходит?

Фульк сглотнул.

– Его высочество ударился головой, а я никак не могу привести принца в чувство. – Собственный голос странно зазвенел у него в ушах, а слова были неразборчивы от крови, забившей нос.

– И как же это с ним произошло?

Лорд Уолтер твердым и властным шагом прошел в комнату. Он уже успел сменить гамбезон на котту из малиновой шерсти, до колена длиной – такие носили придворные. Правда, на боку у него по-прежнему висел меч, но лишь для того, чтобы обозначить статус, а вовсе не потому, что лорд Уолтер собирался пустить его в ход. Ранульф де Гланвиль осмотрительно закрыл за собой дверь.

– Я… мы… э-э-э… Тут у нас случилось небольшое разногласие, и мы подрались, – произнес Фульк, чувствуя себя прескверно. Тяжелая пульсирующая боль словно бы молотом безжалостно колотила по переносице.

Лорд Уолтер смерил его тем же оценивающим взглядом, каким во время учебных боев изучал оруженосцев на поле.

– Подрались, значит, – повторил он. Теобальд Уолтер говорил тихо и учтиво. Этот человек вообще никогда не кричал и не выходил из себя. Одного движения брови, блеска глаз было достаточно, чтобы оруженосцы выстроились в шеренгу и замерли. – И по какой же причине, позвольте узнать?

Он присел на корточки рядом с Фульком, чуть хрустнув коленями. Для своего возраста – а Уолтеру уже исполнилось тридцать девять – он хорошо сохранился, но промозглый лондонский климат не щадил даже самых крепких людей.

Фицуорин плотно сжал губы.

– Ну же, юноша, не молчите, – строго произнес лорд Уолтер. – Лучше скажите правду: искренность сослужит вам лучшую службу, нежели молчание.

Он осторожно повернул набок голову Иоанна и обнаружил под волосами вспухающий синяк. Потом принюхался к дыханию принца и, скривившись, отстранился.

Фульк знал, что во время занятий по фехтованию Теобальд всегда сохраняет невозмутимость и поступает по справедливости. Поэтому он ответил, глядя барону прямо в глаза:

– Мы сражались в шахматы, и принц обвинил меня в нечестной игре, а когда я, возмутившись, стал отрицать свою вину, ударил меня доской. И тогда… – Фульк стиснул зубы, вздохнул и честно завершил свое признание: – И тогда я тоже ударил, защищаясь, а он упал на спину и разбил голову.

– Насколько там все серьезно? – Поглаживая аккуратную седую бородку, де Гланвиль подошел поближе и встал у ног принца. Лицо его являло удивительную смесь из двух, казалось бы, взаимоисключающих эмоций: озабоченности и отвращения.

– На затылке шишка размером с кулак, но, мне кажется, пока нет оснований посылать за священником. То, что принц потерял сознание, произошло отчасти потому, что он пропитан вином, как селедка рассолом. – Теобальд коротко глянул на дядю, затем снова на Фулька и заключил: – Боюсь, нос у этого юноши уже никогда больше не будет сидеть на лице так ладно, как сегодня утром.

Де Гланвиль поднял с пола деревянную шахматную доску, внимательно изучил трещину, пробежавшую посередине. И поинтересовался:

– А где остальные? – Его голубые глаза были ледяными.

– Его высочество приказал всем уйти, сэр.

Фульк стоял перед юстициарием, чувствуя себя заблудшей душой у Трона Господня в Судный день.

– Я бы тоже ушел, – добавил он, – но принц захотел еще вина… а потом – чтобы я сыграл с ним в шахматы.

Иоанн застонал и открыл глаза. Взгляд их неуверенно сфокусировался на Фульке, который все еще стоял, наклонившись над ним.

– Ты, ублюдок, отродье поганой шлюхи! – выдохнул принц, повернулся на бок, и тут его стошнило прямо на тростниковую подстилку: сказывалась недавняя попойка. – Уж будь уверен, я позабочусь о том, чтобы с тебя спустили твою поганую шкуру!

– Учитывая ваше состояние, милорд, вы можете заботиться лишь о собственном проломленном черепе, – холодно произнес де Гланвиль и добавил, повернувшись к Теобальду: – Заберите Фицуорина и приведите его в порядок. Когда закончите, отыщите остальных членов свиты. С этой историей мы разберемся потом.

Будучи на двадцать лет старше Теобальда, де Гланвиль предпочел не опускаться на колени рядом с Иоанном, а сел на обитую тканью скамью, сурово буравя глазами лежащего на полу юношу.

Теобальд встал и потянул Фулька к выходу.

– Идем, – строго, но беззлобно сказал он.

Когда Фульк в сопровождении Теобальда покидал комнату, он услышал, как Иоанн капризно и сердито потребовал:

– Я хочу видеть отца!

Фульк, весь дрожа, следовал за Теобальдом по огромному залу, примыкавшему к покоям Иоанна. Боль в бешеном ритме пульсировала между глаз, и дышать приходилось ртом. Во рту стоял приторный металлический привкус крови.

– Думаете, он и правда пожалуется королю?

– Зная принца Иоанна, лично я в этом нисколько не сомневаюсь.

Фульк промокнул нос и посмотрел на красное пятно на тыльной стороне ладони.

– Меня, наверное, выгонят из свиты принца, – мрачно сказал он.

– Вполне возможно, – покосился на него Теобальд. – А ты сам захотел бы остаться после всего, что произошло?

– Отец говорит, что получать воспитание при дворе короля Генриха – это уникальный шанс и великая честь для нашей семьи.

Сказав это, Фульк вдруг понял, что недавняя насмешка Иоанна имела под собой основание. Он и впрямь то и дело цитирует отца.

– Он в целом прав, – сухо произнес Теобальд, – но вот только ошибается насчет цены.

– Прошу прощения, милорд? – не понял юноша.

– Да так, ничего.

Теобальд внезапно остановился и, издав восклицание, в котором смешались раздражение и удовлетворение, резко повернулся влево. В одной из ниш, образованных поддерживающими потолок колоннами, продолжалась игра в кости. Жирар де Мальфе опять выигрывал.

– Хватит уже ерундой заниматься. – Теобальд подошел к юношам и встал, заложив руки за пояс. – Отправляйтесь к своему господину и исполняйте его приказания.

– Но он сам отослал нас, милорд, – запротестовал Жирар слишком громким от выпитого голосом.

– А я отсылаю обратно. Милорд де Гланвиль ждет вас там. Давайте пошевеливайтесь, а то заставлю вас целую неделю драить шлемы. Кувшин оставьте здесь. И так уже достаточно бед натворили.

Жирар принялся неловко распихивать по карманам свой выигрыш. В какой-то момент он поднял голову, собираясь, видимо, что-то возразить Теобальду, и тут заметил Фулька, стоявшего позади барона.

– Боже милостивый, Деревенщина! – Он изумленно разинул рот. – Что это с тобой стряслось?

Теперь Фулька разглядывали уже все оруженосцы.

– Я оступился, – ответил он.

Теобальд показал большим пальцем через плечо и рявкнул:

– А ну, живо!

Нетрезво галдя, молодые люди побрели прочь. Теобальд помотал головой, словно бык под плетью погонщика.

– Боже сохрани, если мне хоть когда-нибудь, даже в глубокой старости, придется полагаться на такой сброд, – простонал он.

На Фулька волной нахлынуло головокружение, и он пошатнулся. Теобальд подхватил его:

– Аккуратней, парень. Давай-ка держись. Ты же не красна девица, чтобы падать в обморок мне на плечо.

От такой насмешки у Фулька потемнело в глазах, и он выпрямил спину:

– Можете во мне не сомневаться, милорд! Я великолепно себя чувствую!

Это была неправда, но собственная гордость и крепкая рука Теобальда помогли Фицуорину устоять на ногах.

В серых глазах барона зажглась искорка одобрения.

– Ну что же, – сказал он. – Пожалуй, среди этих никчемных болванов все-таки есть хоть один, на кого можно положиться.

Глава 2

Пока Фульк и Теобальд шли по двору, ветер с реки изо всех сил хлестал их по лицу снегом и дождем, так что юноше уже начало казаться, что голова его сейчас расколется на части. Когда они вошли наконец под благословенное укрытие деревянной постройки позади дворца, бедняга уже мало что соображал: лишь смутно помнил, как Теобальда приветствовали другие лорды, как они бросали в сторону Фицуорина любопытные взгляды и задавали вопросы, которые его наставник пресекал вежливо, но односложно. Тяжелый шерстяной полог отодвинулся в сторону, и Теобальд провел Фулька в маленькую импровизированную спальню.