Фульк сглотнул.

– Останься, – попросил он.

– Не могу! – Уна покачала головой. – Храни тебя Бог!

Она обернулась. Собака внезапно заворчала, вздыбив шерсть на спине, лапы ее напряглись. Тара медленно пошла на человека, скрывавшегося в тени у стены башни.

– Отзовите пса, мадам, – сказал принц Иоанн, делая шаг вперед.

Фульк застыл как вкопанный. Уна тоже, но лишь на мгновение. Короткая команда заставила собаку вернуться к ее ногам. Даже не обернувшись, Уна оставила юношу и подошла к Иоанну. Еще совсем недавно ее пальцы переплетались с пальцами Фулька, и вот уже эта же самая рука приветственно протянулась навстречу Иоанну. Принц что-то сказал ей и бросил на Фулька злой взгляд из-под насупленных бровей. Уна в ответ успокаивающе рассмеялась, и они вместе пошли внутрь.

Фульк в голос выругался и сделал еще круг по двору, чтобы унять если не волнение, то хотя бы гнев. Но это помогло мало, а в таком состоянии Фульк никак не мог вернуться в общество. Поэтому он отправился прямиком на конюшню и устроился на ночлег рядом со стойлом своего чалого. Самое худшее, чего можно ожидать от лошади, рассудил юноша, – это то, что та лягнет его по зубам. А это, согласитесь, не идет ни в какое сравнением с тем ударом в самое сердце, который только что нанесла ему прекрасная кокетка.


Извинившись перед соседями по столу, Теобальд встал и тихо покинул зал. Но во дворе Фулька уже и след простыл, не было его и ни в одном из караульных помещений. На кухнях и в молочных сновали одни слуги. Уолтер отыскал Жана, который коротал время в компании нескольких наемников, развлекая своих слушателей скабрезной застольной песней, но Фулька с ними не было. Теобальд упрямо продолжал поиски, пока наконец не пришел в конюшню, где и обнаружил юношу, мирно спящего рядом со своей лошадью. Чалый жеребец мотнул головой и дохнул на Теобальда теплым, пахнущим сеном воздухом, а затем опустил голову и обнюхал Фулька. Тот что-то пробормотал во сне и повернулся на другой бок. Правая рука у него была подложена под голову, и выглядел он по-детски беззащитно. Теобальд некоторое время постоял, глядя на своего оруженосца, а потом повернулся и тихо пошел прочь.


– Ты слышал, что Уна Фицджеральд прошлой ночью разделила ложе с принцем? – спросил Жан.

Фульк покачал головой и продолжил сосредоточенно заниматься упряжью гнедого жеребца, принадлежавшего лорду Теобальду. Принц со свитой отправлялся на охоту, и весь внутренний двор замка был заполнен тявкающими псами. Их хозяева стояли, разбившись на группки, поджидали своих лошадей и обсуждали, удачной ли будет охота.

– А все остальные – слышали, – не унимался Жан. – Говорят, звуки были такие, будто с кота сдирают кожу.

– С чего ты решил, будто мне это интересно?

– А разве нет?

– Нет! – отрезал Фульк.

– Бог знает, что нашло на тебя сегодня утром, – недоуменно пожал плечами его товарищ. – Ну ладно, если бы ты накануне пил с нами в караульне, у меня голова словно грозовая туча, но у тебя-то нет оправдания.

– А мне нужно оправдываться?

– Да не лезь ты в бутылку. – Жан поковырял пальцем в зубах. – Вероятно, тебе не интересно будет также узнать и то, что прекрасная вдовушка выйдет замуж за Ги де Шомона. Это объявили сегодня за завтраком. Ловко провернули дельце, даже для Иоанна слишком быстро. Сегодня ночью переспал с Уной, а наутро уже сбыл ее другому.

Фульк подтянул подпругу и бессильно уронил руки. Де Шомон был одним из собутыльников Иоанна. Чуть старше принца, несколько раз одерживал победы во французских рыцарских турнирах. Крикливый и дерзкий, но с начатками образования и проблесками интеллекта. Фульку он не нравился, однако не настолько, как Иоанн.

– И Уна согласилась?

– Ну да. Правда, сильно побледнела, как услышала, но тут же сделала Иоанну книксен и громко поблагодарила принца за честь, которую он ей оказал. – Жан задумчиво поджал губы. – Наверное, это для всех стало потрясением, однако не слишком сильным. Де Шомон – заносчивая свинья, но при этом очень хорош собою. Конечно, не обошлось без происшествий, – прибавил Жан. Фульк тем временем повел коня по кругу, чтобы тот не застоялся. – Оказывается, один из ирландских лордов, Ниалл О’Доннел, уже предложил Иоанну пятьдесят марок в качестве брачного выкупа и рассчитывал взять леди Уну в жены. Так что, когда принц вместо этого отдал ее одному из своих фаворитов, разразился скандал.

– И что же Иоанн? – Хотя Фульк собирался упорно молчать, изображая равнодушие, любопытство пересилило.

– Пригрозил заточить О’Доннела в тюрьму, если тот не придержит язык. Бедняга теперь помалкивает, но видел бы ты только, какие взгляды он бросает на Иоанна. Земли О’Доннела граничат с землями Фицджеральдов, и ходят слухи, что они с Уной близко знакомы, – многозначительно произнес Жан.

– Лично я ее ни разу ни с кем не видел, – мрачно проговорил Фульк.

– Это потому, что О’Доннел приехал только сегодня. Гонял мятежников по полям. Он рыжий, огромный, лохматый, как лев, и такой же сильный. Женщины таких любят.

Фульк насупился. В саднящую рану его тщательно и методично втирали соль. Не успел бедняга обдумать, как ему себя вести дальше, как появился лорд Теобальд. Его короткий охотничий плащ был заколот на плече, а в руке он держал копье.

Приняв у Фулька поводья жеребца, лорд Уолтер ничего не сказал относительно вчерашнего отсутствия оруженосца, поинтересовался лишь, поел ли тот.

– Да, сэр, – ответил Фульк, опустив глаза.

Теобальд взлетел в седло.

– Хорошая скачка на свежем воздухе, – сказал он, глядя на Фулька строго и сочувственно одновременно, – вот что прочистит тебе мозги и разгорячит кровь. Собирайся побыстрее и садись на коня, приятель. И ты, Жан, тоже.

Фульк пошел к своему чалому. Он уже успел оседлать жеребца и оставил его привязанным к кольцу в стене. Неподалеку Жирар де Мальфе поправлял упряжь своей лошади. Он метнул в Фулька лукавый взгляд из-под каштановых кудрей и посмотрел вправо, где улыбающийся принц Иоанн только что сел в седло великолепного пегого жеребца с украшенной кисточками упряжью.

Фульк отвязал чалого и, не коснувшись стремени, одним движением взлетел вверх и перекинул ногу через седло. Но когда он всей тяжестью своего веса опустился коню на спину, тот неожиданно взвился на дыбы. Фульк схватил поводья, стиснул ногами бока жеребца и заставил его опуститься на все четыре ноги. Чалый дико заржал и взбрыкнул, выгнул спину, поджимая круп и лягаясь. Он рванулся к двум стоявшим по соседству лошадям, отчего те понесли, также взбрыкивая. Завыли и залязгали челюстями собаки, а люди, пригнувшись, разбегались кто куда. Чалый ржал от боли и страха, носился по двору из конца в конец, бешено вращая глазами, а на удилах у него выступила кровавая пена. Фульк вцепился в спину лошади, как клещ. Наконец, чуть присев, жеребец качнулся, задние ноги у него начали засекаться.

– Фульк, ради Бога, лучше отпусти! – во всю глотку прокричал Жан срывающимся от напряжения голосом.

Фицуорин слышал предостережение товарища как будто откуда-то издалека. Он прикусил язык и почувствовал во рту вкус крови. Лишь чутье спасло его, когда лошадь зашаталась и рухнула. Вынув ноги из стремян, Фульк соскользнул с крупа чалого и стукнулся оземь. От тяжелого удара боль пронзила грудную клетку. Жеребец рухнул, беспорядочно молотя ногами и хвостом, затем неистово содрогнулся и застыл.

Мир вокруг переливался искрами и расплывался. Фульк смутно осознавал, что лорд Теобальд спрашивает, как он себя чувствует, что кто-то заставляет его выпить крепкого вина с медом, что чалого оттаскивают в сторону, отгоняя от трупа хлыстом любопытных собак, а за ворота под громкие звуки рога уносится охота.

Когда Фульк окончательно пришел в себя, он лежал на тюфяке в комнате лорда Теобальда. Над ним склонилась Уна, держа наготове сумку со своими снадобьями. Рядом с ней была собака-волкодав. Фульк попытался сесть, но помешала жгучая боль. Уна поспешила помочь юноше, подложив ему под спину подушки и валики.

– Я все видела в окно, – сказала она. – Ты наверняка сломал себе несколько ребер.

– Поэтому вы здесь? Пришли лечить мои сломанные ребра? – Фульк сердито посмотрел на женщину, желая, чтобы она оставила его в покое.

– Да, отчасти поэтому. – Покопавшись в торбе, она достала несколько полосок льняного бинта. – Подними руки.

Фульк повиновался, и не успел он опомниться, как с него сдернули котту и рубашку. Юноша упорно смотрел в стену. Слишком много всего произошло в последнее время. Прошлую ночь он провел в конюшне рядом со своим жеребцом, а теперь конь мертв. А Уна… Уна отдалась принцу Иоанну, растоптав хрупкую надежду Фулька.

– Отчасти? – переспросил он. – Стало быть, есть и другая причина?

Она придвинулась поближе и начала бинтовать ему грудь:

– Да, я бы хотела попросить тебя об одной услуге.

– Об услуге? – прищурился Фульк. – Уж и не знаю, миледи, есть ли на свете что-нибудь такое, что могу сделать для вас я и чего не может принц Иоанн.

– Тогда ты, должно быть, слеп, ибо принц Иоанн совсем ничего для меня не делает. – Она обернула бинт вокруг груди Фулька и поинтересовалась: – Не слишком туго?

Фульк в замешательстве покачал головой:

– Но как же… я думал… Мне сказали, что прошлой ночью вы разделили с ним постель. Разве не так?

– Так, – мрачно подтвердила она. – И это было довольно приятно. Но то, что я получила взамен… вряд ли это можно считать выгодной сделкой. Наверное, тебе сказали также и то, что мне предстоит выйти замуж за одного из собутыльников Иоанна?

– Да, миледи.

– Я попросила Иоанна пообещать, что он предоставит мне самой выбирать себе мужа. Он сказал, что подумает. – Уна шумно вздохнула и закрепила бинт маленькой английской булавкой. – Да уж, это было слишком поспешное решение. Ну да мне все равно. Я буду любящей и верной женой Ги де Шомону… Или тому, что от него останется через шесть месяцев. – Ее голос прозвучал так вкрадчиво, что у Фулька от нехорошего предчувствия по спине пробежал холодок.