— Я бы рада. Но я не знаю, кого следует опасаться.

Клэр перебрала в уме всех своих знакомых и остановилась на графе Солсбери. Он был недоволен ее браком. Неужели она так разозлила его, что он захотел ее убить? Невероятно! Но другой версии не было.

Эта мысль навела ее на размышления о том, что граф Солсбери, возможно, замешан и в убийстве Ульриха. Клэр плохо понимала, зачем ему это могло понадобиться, но решила избегать графа, если он тоже приглашен ко двору.

Однако один ее враг точно находился в Кэррисфорде. Здесь ей предстояло встретиться с королем, которого она, несмотря на данную Ренальду клятву, продолжала ненавидеть и винить в смерти отца. Вскоре их брак с Ренальдом будет подтвержден. Изнурительное путешествие верхом не изменило ее решения. Клэр не хотела больше думать о том, что такое добро и зло. Теперь она не намерена упускать своего счастья.

На площади перед замком развевались три штандарта. Один принадлежал лорду Кэррисфорду, другой — с золотыми львами — королю. Третий — со скрещенными копьями на черно-зеленом фоне — Клэр не узнала.

— Чей это штандарт? — спросила она у Ренальда.

— Фитцроджера. Штандарт вывешивается только тогда, когда он сам в замке. Он передал Кэррисфорд во владение Имоген.

— Передал во владение? — изумилась Клэр.

— Кэррисфорд принадлежал ей по праву. Имоген выиграла тяжбу с Фитцроджером еще до того, как вышла за него замуж.

— Имоген?! — переспросила Клэр. Она не могла представить себе хрупкую, тихую дочь лорда Бернарда, Цветок Запада, ведущей тяжбу с бастардом Фитцроджером из Клива.

Но вот Клэр увидела хозяев замка, которые вышли на крыльцо, чтобы приветствовать гостей, и поняла, что Имоген изменилась до неузнаваемости. Все в ней говорило о том, что она уже взрослая женщина.

А ее волосы!

Клэр едва сдержала смех. Вошедшие в легенду золотистые волосы леди Имоген, которые некогда окутывали ее, словно плащом, до самых пят, теперь доходили лишь до плеч.

— Она обрезала их в знак протеста? — спросила Клэр Ренальда.

— Что? — не понял он.

— Волосы.

— Вовсе нет. Она обрезала одну косу, чтобы сбежать. А потом пришлось отрезать и вторую.

— Сбежать?! — Клэр вдруг вспомнила о леденящей душу истории Имоген. — Это случилось после того, как он выпорол ее?

— Она бежала не от Фитцроджера. Впрочем, сейчас не время говорить об этом. Потом сама расспросишь Имоген.

Клэр сразу успокоилась. Имоген отнюдь не походила на забитую, перепуганную насмерть жену. Напротив, она улыбалась и, опершись о руку мужа, что-то весело шептала ему на ухо.

Фитцроджер из Клива не показался Клэр таким уж ужасным. Она представляла себе здоровенного детину вроде Болдуина из Биггина. Впрочем, можно было бы и раньше догадаться, что друг Ренальда не таков.

Что-то в его фигуре, в манере стоять, чуть раздвинув ноги, говорило о том, что по натуре он суров и непреклонен. Глядя на него, Клэр вспомнила первое впечатление, которое произвел на нее Ренальд, — жестокий воин, готовый убить любого, кто встанет у него на пути. Но увидев его друга, она вынуждена была признать, что Ренальд гораздо мягче и покладистее. Клэр не сомневалась, что Фитцроджер в состоянии поднять руку на жену, если та выкажет неповиновение. Она искренне посочувствовала Имоген, хотя та, казалось, вполне счастлива своей судьбой.

Неужели Имоген действительно могла сбить с ног такого человека? Фитцроджер производил впечатление такой неприступности, что и каменные стены его замка.

Лошади остановились, и Клэр подождала, пока Ренальд поможет ей спешиться. Она вспомнила, как ее собственный муж оказался в смертельной опасности, и подумала о том, что даже сильные мужчины и прекрасные воины созданы из плоти и крови, как и все остальные люди, а значит, уязвимы.

Даже перед лицом преисполненной решимости девушки, вооруженной камнем или дубиной. Клэр подумала, что и Фитцроджер не устоял бы против ее удара сзади под колени.

События минувшего дня произвели на нее тягостное впечатление.

— Ты как будто взволнованна, — заметил Ренальд, снимая ее с лошади.

— Я лишь теперь поняла, что участвовала в убийстве человека.

— Ясно. — С этими словами он под руку повел ее к крыльцу.

Ренальд говорил, что она должна принять не только его самого, но и его меч. Так и случилось. Во всяком случае, приходилось признать, что когда ее любимый оказался в опасности, она сама превратилась в дикого зверя, защищая его.

Глава 19

Клэр размышляла, красив Фитцроджер или нет. Он был пластичен и могуч, но тяжелый подбородок и шрамы на лице придавали его внешности что-то зловещее.

Если Ренальд казался высеченным из гранита, то Фитцроджер — из черного мрамора.

Однако это не помешало ему ласково улыбнуться Клэр, после чего они с Ренальдом по-дружески обнялись. Они походили на братьев, и Клэр подивилась такому сходству. Впрочем, ее тронуло искреннее изъявление чувств двух воинов.

Имоген расцеловала Клэр и, обняв ее, повела вверх по лестнице.

— Теперь все хорошо, я надеюсь? Представляю, что тебе пришлось пережить! Все скорбят о твоем отце. А что случилось с твоими волосами? Как странно! Я вот теперь отращиваю свои и должна признаться, что отрезать их гораздо проще, чем вернуть в прежнее состояние. Королева очень обеспокоена.

— Твоими волосами? — удивилась Клэр. Имоген всегда была болтушкой и, похоже, совсем не изменилась.

— Нет! — хихикнула Имоген. — Вашим бракосочетанием! Вернее, первой брачной ночью! Она обожает свадьбы. Пойди и представься ей.

За всей этой суетой Клэр совсем забыла, что ей предстоит увидеться с Генри Боклерком. Хорошо, что дала Ренальду клятву, которая связывала ее. Присев в глубоком реверансе перед королевским троном, Клэр выпрямилась и взглянула прямо в глаза Генри. Внешне он нисколько не изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Темные волосы и яркие глаза делали его лицо и привлекательным, и безжалостным в одно и то же время.

— Леди Клэр, мы рады приветствовать вас! Займите место рядом с нами.

Клэр повиновалась и присела на стул рядом с троном.

— Как дела в Саммербурне, милорд? — спросил король Ренальда.

— Хорошо, сир. Позвольте представить Томаса, сына лорда Кларенса.

Томас покраснел — то ли от смущения, то ли от волнения. Клэр вдруг забеспокоилась, не выкинет ли он какой-нибудь номер, но Томас встал на одно колено, как того требовал ритуал, и поклонился.

Король подался вперед и поднял его голову за подбородок.

— Малыш Томас, ты вырос и превратился в красивого юношу. Согласен ли ты быть пажом при моем дворе?

Клэр заметила, что взгляд короля пристален и пытлив. Генри искал в глазах Томаса мятежные искорки.

Томас нахмурился и ответил не сразу. У Клэр упало сердце.

— Я не знаю, сир. Я не знаю, что меня ожидает.

— Разумные слова! — рассмеялся Генри. — Тебе нравятся лошади и соколиная охота? Нравится драться на мечах?

— Да, сир.

— Тогда тебе понравится при дворе, если ты, конечно, будешь послушным и трудолюбивым. — Король щелкнул пальцами, и его паж того же возраста, что и Томас, опустился рядом с ним. — Бруно, это Томас из Саммербурна. Позаботься о нем.

Через минуту Томас ушел, он стал частью королевской свиты. Клэр боролась с желанием удержать его, обнять, прижать к себе.

— Я не оставлю его своей заботой, — успокоил ее Генри, видя, как она встревожилась. На память ей пришли слова Ренальда. Король, видимо, действительно намеревался выполнить свое обещание, хотя Клэр не сомневалась, что его замучила совесть. — Помните, я называл вас «ангелами Саммербурна»? — продолжал Генри, внимательно изучая ее лицо.

— Да, сир. Как в легенде о Папе Григории.

— Верно. Именно ее я вспомнил, когда увидел вас впервые на коленях у вашего отца. Вы были на редкость хорошенькими и очень похожи на настоящих англичан. Вы же знаете, что я родился в Англии и жена у меня англичанка. — Он ласково погладил руку своей светловолосой супруги. — Возможно, дети у нас тоже будут похожи на маленьких ангелочков.

Пока Клэр раздумывала над тем, что ответить, Генри заговорил снова:

— Кстати, мне не нравится эта новая мода, когда благородные дамы обрезают себе волосы, — нахмурился он.

Клэр с Имоген невольно переглянулись.

— И еще мне не нравится вольнодумие, которое в последнее время так сильно развилось в среде благородных девиц. Полагаю, леди Имоген сделала правильные выводы из полученного урока.

Клэр подивилась тому, что при упоминании о наказании плетьми Имоген лишь застенчиво улыбнулась.

Генри укоризненно покачал головой и поднес к губам руку жены.

— Вам обеим следует брать пример с моей милой женушки.

Королева Матильда действительно была на редкость хороша — свои длинные, до пят волосы она носила с необычайным достоинством.

— Какой стыд, леди Клэр! Почему у вас такие короткие волосы? — сказала королева. — Впрочем, волосы отрастут. А вот бедняжка Имоген покрыла себя несмываемым позором.

Клэр не сразу заметила, что на щеке у Имоген белеет шрам. Неужели ее муж так жесток?

Клэр снова оказалась во власти сомнений. Этот мир казался ей таким же нереальным, как те картинки, которые она рисовала на пергаменте. Король производил впечатление добрейшей души человека, хотя все знали, что он жесток и беспощаден. Гибель лорда Кларенса — лучшее тому подтверждение.

Королева выглядела довольной и счастливой, хотя вышла замуж за Генри по принуждению. Единственная причина, по которой ее выбрал Боклерк, состояла в том, что в ее жилах текла кровь древних королей Британии.

С губ Имоген тоже не сходила улыбка, несмотря на то что ее пороли и истязали. Несмотря на то что она пыталась сбежать от мужа и поплатилась за это изуродованным лицом. Может быть, она притворяется потому, что боится еще более жестокого наказания?

Какая судьба ждет их с Томасом?