Сабрина Джеффрис - Лорд-пират

– Разговаривать не придется. Гидеона сейчас нет дома. Он на другом конце острова – они с Барнаби ловят рыбу. – Сайлас показал на деревянную ногу: – Видишь ли, для меня путь неблизок... нога и всякое такое, а Гидеону ведро понадобится уже сегодня.

– Что ж, отнесу. – Сара взяла ведро. Если она останется еще хоть на несколько минут, то откроет доброму Сайласу сердце, расскажет обо всем, что ее тревожит.

Сайлас всей душой желает ей добра, но он не в силах ей помочь принять единственно верное решение. Это может сделать лишь она сама.

Гидеон сидел на скамейке в своем недостроенном доме и старательно шлифовал край доски, из которой собирался смастерить полку в маленькой уютной кухоньке, где хозяйничать предстояло Саре. Он решил, что Сара непременно захочет иметь собственную кухню, а не готовить в общинной, вместе с остальными женщинами.

Капитан рассчитывал сделать ей сюрприз, однако уже начинал сомневаться в успехе. Прошло целых три недели, а главная цель – завоевание чересчур независимой англичанки – оставалась такой же далекой, как прежде. Это не означало, что гордячка нисколько не смягчилась. Изменения, конечно, произошли, и немалые: иногда она вела себя почти как жена. Пару дней назад Гидеон вернулся домой и обнаружил, что вся одежда выстирана и зашита. А Барнаби видел, как утром в недостроенную хижину входила Сара. Узнав, что капитан работает на жаре, она непременно приносила ведро холодной воды, причем старалась сделать это незаметно. Сайлас рассказал, что она постоянно просит Луизу готовить его любимые блюда. Капитану Хорну жизнь не подарила женского участия, заботы и нежного внимания – тех радостей, которые мужчины, как правило, познают в общении с матерью и женой и считают вполне обычными. Так что он впервые испытывал удивительное чувство признательности и с радостью принимал трогательные знаки душевного расположения. Каждая мелочь трогала его до глубины души.

Серьезная неприятность, однако, заключалась в том, что Сара наотрез отказывалась обсуждать намерение Гидеона жениться на ней, даже в тех случаях, когда он подходил к опасной теме вплотную. Жалкие попытки ухаживания оставляли ее совершенно равнодушной – в этом не приходилось сомневаться. Но с другой стороны, разве он умеет ухаживать? У него никогда не было даже постоянной любовницы; лорд-пират всю жизнь перебивался случайными связями с женщинами легкого поведения. Эти знакомства оставляли неприятный осадок и не столько удовлетворяли, сколько раздражали.

И все же Гидеон надеялся обрести счастье. Сегодня утром, когда Сара застала его во время купания, он уже решил было, что она наконец-то справилась с сомнениями. Однако она умчалась, словно испуганная лань, и весь день избегала его.

Правая рука дрогнула; точильный камень больно задел костяшки на пальцах левой. Гидеон с проклятием отбросил в сторону и доску, и камень. К черту англичанку с ее бесконечными сомнениями и страхами! Из-за нее утренние купания в ледяной воде стали обычным делом: он ложился в постель на взводе, а через несколько часов, среди ночи, просыпался в полной боевой готовности.

Капитан не ожидал столь суровых испытаний. Он привык проводить в море месяцы и все это время обходился без женщины, не испытывая таких мучений, как за последние три недели. Но одно дело – оставаться в открытом море, и совсем иное – постоянно видеть ту, которая сводит с ума, и не иметь возможности даже прикоснуться к ней. По вечерам, провожая мисс Уиллис до дверей каюты, капитан Хорн едва сдерживался, чтобы не сжать ее в страстных объятиях и не осыпать поцелуями.

И все же он отвергал путь соблазнения. Способ не действовал и раньше, так что не было никакого смысла надеяться на его эффективность. Нет, предстояло строго придерживаться плана и верить, что гордячка все-таки сдастся раньше, чем истечет назначенный месяц.

Гидеон встал, потянулся и решил снова заняться делом. Повернувшись, чтобы поднять доску, он случайно взглянул на дверь. У входа стояла Сара с пустым ведром в руке.

– Что ты здесь делаешь? – неловко поинтересовалась она. Наивная растерянность вызвала умиление.

– Забыла, что это мой дом? – улыбнулся Гидеон.

– Да, но Сайлас сказал... – Она осеклась. Посмотрела на ведро и сердито пробормотала: – Проклятый путаник!

– Кто проклятый путаник?

– Да Сайлас. Врун и сплетник. Уверял, что тебе срочно нужно это ведро. Просил отнести его немедленно, заявив, что ты сейчас ловишь рыбу вместе с Барнаби. Теперь все понятно. Лгал, чтобы устроить нам встречу.

«Спасибо тебе, мудрый Сайлас!» – мысленно возликовал Гидеон. Осторожно шагнув к нежданной гостье, он обрадовался, что она не бросилась бежать, как утром, возле речки. Теперь надо было срочно что-то сказать, придумать какие-то слова, которые смогли бы ее заинтересовать и задержать.

– А зачем Сайласу устраивать нам встречу?

Реакция оказалась неожиданной. Сара покраснела до корней волос.

– Ну... мы с ним разговаривали о тебе. – Она подняла голову и посмотрела Гидеону в глаза. – Он рассказал мне о твоей матери.

От неожиданности капитан Хорн окаменел. Радость, рожденная присутствием желанной красавицы, тут же испарилась. Сайлас рассказывал о его матери? Старый дурак! Какое он имел право? Гидеон схватил точильный камень, доску и скрылся в другой комнате, которая служила ему спальней. Раньше Сара никогда не отваживалась туда входить. Даст Бог, не отважится и сейчас. Он не намерен обсуждать с ней предательницу-мать. Однако Сара последовала за ним.

– Он ведь ничего не придумал, правда? Твоя мать действительно английская аристократка? Дочь герцога?

– Да. – Гидеон подошел к окну и невидящим взглядом уставился в пространство. – И что из этого?

– И она действительно бросила вас с отцом?

Гидеон не смог сдержать стон. Проклятие! Он с такой силой сжал камень, что побелели костяшки пальцев. Девчонка сочилась сочувствием и жалостью – можно было даже не смотреть на нее. Вот потому-то он и не хотел ничего рассказывать. Не хотел, чтобы она знала о его позоре, чтобы вместо любви испытывала к нему отвратительную, липкую жалость.

– Так это правда? – не унималась Сара.

Камень упал на пол. Гидеон повернулся и взглянул упрямице в глаза.

– Да.

Сара молчала, не в силах произнести ни слова.

– А ты пытался ее разыскать? – Сара наконец-то снова обрела дар речи. – Может быть, она раскаялась, может быть...

– Не раскаялась, уверен в этом.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все.

Сара посмотрела на него с упреком:

– Ну конечно! Однажды она тебя оставила, и ты решил забыть ее.

– Она прислала письмо.

Боль хлестнула с прежней силой. Пора перестать воспринимать события так остро. Но почему же рана никак не затянется? Гидеон решил рассказать правду. Ведь Сара все равно не отстанет.

– Когда мне было десять лет, я обращался в британское консульство. Знал только ее имя. В консульстве решили, что я лгу или что лгал отец, когда рассказывал мне о ней. Они совершенно ясно дали понять, что английская леди ни за что не убежит со своим учителем.

После неудачного посещения консульства отец жестоко избил его. Консул рассказал Элиасу Хорну о тайном визите сына, поскольку решил, что тот сам направил ребенка, с какой-то корыстной целью. Больше того, порекомендовал держать оборванца подальше от консульства.

– Через несколько месяцев в консульство на имя отца пришло письмо от матери, – продолжал Гидеон ледяным тоном. – Не знаю, возможно, консул действительно не поленился ее разыскать. Так вот, она написала, что не желает меня знать.

А еще через несколько лет отец получил известие о том, что она скончалась, а семья не намерена поддерживать связь ни с ним, ни со мной. После этого он запил и в конце концов умер от белой горячки.

К этому времени Гидеон окончательно оставил надежду разыскать мать и уговорить ее забрать его к себе, в Англию. Мальчик молча сносил побои пьяного отца, прекрасно понимая, что тот избивает его лишь за то, что он сын предавшей его женщины. Отец и не скрывал этого. В то тяжкое время Гидеон поклялся, что непременно будет мстить всем англичанам за высокомерие, жестокость, за то, что считают себя вправе поступать, не считаясь с чувствами близких.

Он сдержал клятву, разве не так? Унизил и обобрал каждого встреченного аристократа – в надежде, что тот окажется родственником подлой матери. Торжествовал всякий раз, когда удавалось сорвать с шеи богатой английской суки драгоценное ожерелье.

Так было до встречи с Сарой.

– Но неужели она так ничего тебе и не оставила? – не сдавалась настойчивая и любопытная англичанка.

– Что? Завещание? Или какой-нибудь знак сожаления и раскаяния?

Больше всего капитана Хорна раздражало высокомерие мисс Уиллис: она напрочь отказывалась верить, что благородная дочь туманного Альбиона способна на подлость. Резким движением Гидеон сорвал ремень и бросил на пол.

– Вот, смотри. Пряжка – единственное, что мне от нее осталось. Но не потому, что она этого хотела. Еще до того, как я заказал пряжку, эти камни были дамской брошкой.

Сара наклонилась, подняла ремень и принялась медленно вертеть его в руках, стараясь не пропустить ни единой мелочи. Гидеон наблюдал, как она провела пальцем по бриллиантовому обрамлению и массивному ониксу в форме конской головы в центре.

– Ты уже наверняка успела повидать немало дорогих безделиц, – наконец заметил он. Даже сейчас обида не отступала. – И сама не раз надевала драгоценности.

– Надевала. Хотя никогда о них не думала и уж тем более не мечтала. Они являлись сами, словно их притягивал графский титул. Зачем же ты хранишь брошку, если так ненавидишь мать?