– Никогда, – ответил он, опуская руку с бокалом и глубоко вздыхая. Потом встал и принялся ходить по комнате взад-вперед.

– Опять Уэльс? – спросил Бранд, видя беспокойство друга.

– Oui, Уэльс. Они оказались упорными мерзавцами, эти валлийцы. Merde,[4] Бранд, они ведь дикари. Теперь я понимаю, почему несколько сот лет назад мерсийский король Оффа[5] так старался выдворить их из Англии. Валлийские правители так же отчаянно сражаются друг с другом, как они сражаются с нами. К счастью для нас, они сильно ослабели от всех этих внутренних войн. Моим вассалам пока удается сдерживать их натиск. Но мы встречаем сопротивление везде, где пытаемся обосноваться. Особенно сильно пострадал Херефордшир.

– Я знаю, – сказал Бранд. – Прошлой весной Хью Ламорт потерял там весь свой гарнизон.

– Oui. – Вильгельм кивнул. Он повернулся к очагу и долго смотрел на горевшие с треском поленья. – Бранд, недавно я встречался с одним валлийским правителем по имени Риз. Он потомок короля Родри и сын Теудура Мора, который много лет назад был королем южных земель Дехубар. У него есть враги, которые рвутся к власти, но я не сомневаюсь, что однажды он станет править всем южным Уэльсом. Никогда прежде я не встречал столь искусного воина. В битве он быстрее ветра.

– И ты хочешь помочь ему стать королем южных земель, Вильгельм?

Тот пожат плечами.

– Может быть. Он умный человек. Если он сможет сесть на трон Дехубара, то мы установим мир между нашими народами. Спорные земли в центральном Уэльсе почти стали нашими. Война в тех краях прекратилась. Я бы хотел, чтобы то же самое произошло и на юге.

Бранд слушал и согласно кивал головой. Но чувствовал, что друг чего-то недоговаривает.

– Я пригласил его в Уинчестер, чтобы познакомить с тобой, – неожиданно произнес Вильгельм. – Через два дня он приедет сюда со своими племянниками.

– Познакомить со мной? – Бранд мелодично рассмеялся. – Зачем?

Угольно-черные глаза Вильгельма посмотрели на него с сожалением, улыбка Бранда погасла.

– Зачем, Вильгельм? – повторил он вопрос, но теперь более серьезным тоном.

– Потому что, mon ami,[6] я обещал Танон племяннику Риза, Седрику.

Бранд вскочил на ноги, его глаза расширились сначала от изумления, а потом от ярости.

– Ты решил пожертвовать моей дочерью, чтобы купить верность этих дикарей?

Вильгельм отвел взгляд. Сейчас было не время думать о своей любви к Танон и ее родителям. Сейчас нужно поступать, как подобает королю, и принимать решения, которые принесут благо всей Англии.

– Non, я решил добиться того, чтобы Риз и его соплеменники стали нашими союзниками, чтобы мы вместе покончили с сопротивлением, иначе война продлится еще сотни лет и унесет столько жизней, что никому из нас не сосчитать. Мои вассалы управляют приграничными землями от моего имени. Но я почти не имею влияния на то, что там происходит. Поэтому я делаю все возможное, чтобы в этих краях установился мир.

– И отдаешь мою дочь замуж за валлийца?

– Свою крестную дочь, – печальным голосом напомнил ему Вильгельм. – Прости меня. – Он подошел ближе и положил руку на плечо друга. – Я окружен врагами.

Танон случайно услышала, как ее няня, Ребекка, обсуждает новость о приезде какого-то «дикаря-валлийца». Танон понятия не имела, кем был этот дикарь-валлиец, но он, видно, был очень важным человеком, потому что вскоре ей удалось поймать обрывок разговора родителей, папа говорил, что Вильгельм пообещал гостю что-то очень дорогое. А после этого мама плакала несколько часов подряд.

Танон хотела выглядеть красиво в день приезда дикаря-валлийца, потому что была другом Вильгельма. Девочка даже позволила Ребекке и Алисии расчесать ее спутанные волосы и вытерпела это без единой жалобы.

– Ты выглядишь просто чудесно, – сказал Вильгельм, когда она вошла вместе с родителями в тронный зал и остановилась перед восседавшим на возвышении королем.

– Спасибо, Вильгельм. – Она послала ему беззубую улыбку, а потом подошла поближе и произнесла шепотом: – Может быть, ты скажешь что-нибудь хорошее и моей маме? Ода проплакала все утро. Мне кажется, это потому, что она становится толще, чем наша корова Клара. Я очень надеюсь, что на этот раз у нее родится девочка, потому что братья мне надоели.

Раздался приглушенный смех, и только после этого Танон заметила, что недалеко от короля стоит мужчина, а рядом с ним – группа мальчиков, и все пристально смотрят на нее. Это, судя по всему, и были гости Вильгельма, хотя Танон не думала, что их окажется так много. Она очень надеялась, что у ее мамы не будет так много сыновей.

Гости выглядели странно. Кто когда слышал о мальчиках с косами на голове? Их штаны были сшиты из кожи, а узорчатые рубахи подпоясаны веревками. И даже у самого младшего за пояс был заткнут нож. Танон понравился его дикарский вид. Она улыбнулась, потому что вспомнила о хороших манерах и потому что мальчик тоже улыбался ей. Стоявший за ним мальчик повыше бросил на нее сердитый взгляд. У него были противные глаза, почти как у Роджера. А у младшего глаза были красивого голубого цвета.

Танон решила поклониться самому юному гостю.

– Приятно встретиться.

– Cyfarchion, – ответил мальчик.

Она сморщила нос и захихикала.

– Что это значит?

– Это язык Кимра. То есть язык Уэльса, – поправил себя пожилой гость и едва заметно усмехнулся. У него была приятная улыбка, почти как у мальчика с голубыми глазами. – Это означает «здравствуй». Мои племянники еще не выучили всех ваших слов.

– Леди Ризанде, – обратился к ней Вильгельм. Танон выпрямилась, она знала, что после того, как король обратился к ней подобным образом, следовало вести себя особенно вежливо. – Это правитель Риз ап Теудур, а это его племянники. – Он назвал восемь имен, но Танон запомнила только два из них. Сначала король представил ей мальчика с гадким выражением глаз, и она услышала, что его зовут Седрик. А самого младшего мальчика он назвал Гаретом.

– И вы все будете принцами? – спросила Танон, широко открытыми глазами обводя братьев.

– У меня нет своих детей. И когда я стану королем Дехубара, – Риз нагнулся к ней и подмигнул, а она захихикала в ответ, когда услышала, как легко тот произнес еще одно незнакомое слово, – тогда мои племянники станут наследниками престола.

Пока Танон смеялась, Гарет поднял палец и нежно прикоснулся к ямочке на ее щеке. Седрик что-то пробормотал. Танон не поняла, что он сказал, но заметила, как сжались его губы и какой яростный взгляд бросил на него из-за плеча Гарет. Видимо, его слова были оскорбительными.

Раз Седрик так грубо себя ведет, то больше она не будет ему улыбаться. Но Гарету она подарила свою самую дружелюбную улыбку.

Но вскоре Танон начала сомневаться в том, что хочет подружиться с Гаретом. Она обнаружила, что тот ведет себя так же грубо, как и его старший брат. С тех пор как они познакомились, прошло два дня, и за это время Гарет не сказал ей ни слова. Он молчал, когда Танон пыталась заговорить с ним. Вильгельм постоянно просил ее вести себя с Седриком вежливее. Но тот отказывался общаться с помощью тех английских слов, которые были ему известны, и Танон его не понимала. Вильгельм сказал ей, что Седрику исполнилось семнадцать. Танон поняла, что он не хочет играть с ней, и потому бросила попытки добиться его расположения.

– Ты очень молчаливый, да? – однажды спросила она Гарета, наткнувшись на него во дворе.

Он ничего не ответил, даже не посмотрел в ее сторону и ускорил шаг. Танон сжала руки в кулаки и выпалила:

– Я думаю, что ты ужасный грубиян.

Именно в тот момент она впервые заметила, какие мягкие у него волосы. Небрежно заплетенная коса падала ему на спину, а две выбившихся из нее пряди висели на плечах. Гарет резко развернулся и молча посмотрел на Танон. На его лице лежала тень задумчивости и печали, а голубые глаза были прищурены. Сейчас он выглядел слишком взрослым для мальчика десяти лет от роду.

– Мои братья сказать… – начал он, а потом покачал головой. – Мои братья сказали, что ты gelyn – мой враг.

Танон попыталась и дальше смотреть на него суровым взглядом, но злоба быстро исчезла, уступив место горестному недоумению.

– Твой враг? Но почему? Что я такого сделала?

Он смотрел на нее так, будто хотел сказать что-то еще. Но лица Гарета коснулся слабый ветерок, и он, так и не ответив на вопрос Танон, повернулся и пошел прочь.

Последующие дни прошли так же, только она оставила попытки заговорить с ним. Она просто стала ходить за ним следом. Она смотрела, как Гарет скакал на лошади вместе со своими братьями и дядей. Его братья, судя по всему, получали удовольствие оттого, что колотили его. Впрочем, большинство их попыток заканчивались неудачей. Даже верхом на таком же большом коне, на каком ездил ее папа, Гарету удавалось избегать их ударов, прижимаясь к седлу или отклоняясь назад.

Танон тайно следила за ним, когда он ел в пиршественном зале. Она даже заметила, что Гарет засовывает палец в пироги, приготовленные поваром Чарли, чтобы проверить, какая у них была начинка, и только потом отправляет их в рот.

И в конце первой недели своего пребывания в Уинчестере Гарет наконец заговорил с ней. Был чудесный летний день, и Танон от души забавлялась с Петунией, резвилась на поле за сараем, поросшем желтыми ромашками, и напевала песню, которую услышала в пиршественном зале, после того как рыцари выпили все запасы вина в замке. Песня не слишком приличествовала маленькой девочке, но Танон не подозревала об этом, да и вообще едва сознавала, что поет, настолько ее захватило собирание ромашек.

Она даже не услышала, как к ней подкрались братья Дрейк и Роджер, и очнулась от своих грез наяву, только когда их противные голоса огласили всю округу.

– Костлявая Танон хрюкает, как свинья! Хрю-хрю-хрю! После такого оскорбительного выпада раздался смех, а потом прозвенел другой голос:

– Может, она и спит вместе со свиньями. Поет она точно как свинья!