Вот кто ей нужен — мужчина, которого она любит и желает! Пусть у Салтертона колдовской, завораживающий голос, но волшебство тут же исчезло, как только она перестала грезить. Ее явь — Маркус, и так будет всегда. Она знала, он — ее реальность на всю жизнь.

— Нелл! Что случилось? — Он сжал ладонями ее щеки и посмотрел на нее темными глазами, и тепло, которое от него шло, было и чувственным, и нежным.

— Я скучала по тебе, — сказала она не раздумывая, но сразу же поняла, что это правда. — Я вышла прогуляться одна и скучала по тебе.

— Зачем же ты пошла гулять одна? Ведь это опасно!

Внутри у нее снова все сжалось; она поняла, что снова придется ему солгать. Она злилась на него, потому что он не доверял ей, а когда, наконец, доверился, она собирается его обмануть. Но если она ему скажет, они расставят ловушку, и кто-нибудь обязательно пострадает — а вдруг это будет Маркус?

— Мне нужно было подышать воздухом. — Это не ложь, утешала она себя, хотя ее мучила совесть. — Я не отходила далеко от дома.

— У него ружье. — Маркус притянул ее к себе. — Я не могу тебя потерять, Нелл.

Но потеряешь, а я потеряю тебя. Она прижалась к нему молча, чувствуя его силу. С ним она в безопасности… с ним она чувствует себя любимой. Ничего другого она не хочет, но должна добровольно отказаться от своего счастья!

— Маркус, — сказала она в складки его шейного платка, вдыхая его запах, легкий аромат одеколона и отдаленный запах дыма. — Маркус!

— Что? — прошептал он.

— Ты придешь сегодня ко мне в комнату?

— Зачем?

Она чуть запрокинула голову; ей удалось улыбнуться, когда она увидела, какое выражение застыло у него на лице. Там смешались желание, нежность, любовь, чисто мужское замешательство.

— Потому что один-единственный раз я хочу узнать, что такое быть любимой. Я хочу быть с тобой… всего один раз.

— Нелл! — Он отстранил ее от себя, словно его прикосновение могло ее заразить. — Мне следовало бы ответить «нет»… — Она не отвела взгляда, и он улыбнулся. — Но я не могу. Ты уверена?

— Я никогда в жизни ни в чем не была так уверена, — сказала она, чувствуя, как ее заполняет спокойная уверенность. — Сегодня в полночь!

Глава 18

Когда часы начали бить, Маркус стоял у двери в комнату Нелл, положив ладони на панели, и старался размышлять головой, а не сердцем.

Он любит ее, а она его — нет. Видимо, то, что с ней случилось, заставляет ее думать, что она вообще не сможет никого полюбить. Вера в счастливый брак родителей была поколеблена, когда она узнала об измене отца. Первый сексуальный опыт был ужасен; ее насильно склонили к сожительству. А он признался ей в любви, пылая гневом и досадой, и его признание испорчено недоверием.

Она его желает; наверное, это неплохое начало? Но если она ответит на его любовь, что тогда? Он не может сделать ее своей любовницей. Ведь он обязан жениться и продолжить род. Значит, придется бросить Нелл? Конечно нет. Он не может ее бросить — и не может изменять жене, которую для себя изберет. Плохо уже и то, что придется жениться без любви.

Брак. Маркус глубоко вздохнул. Брак и скандал — и как раз в такое время, когда сестрам надо дебютировать в свете. И отцу будут то и дело напоминать, кто его невестка… И Нелл придется с боем отстаивать каждый свой шаг.

Дверь открылась так внезапно, что ему пришлось, чтобы не упасть, вскинуть руки и схватиться за дверной косяк. Нелл стояла на пороге и смотрела на него загадочным взглядом.

— Ты собираешься простоять здесь всю ночь?

Она стояла босиком, с распущенными волосами; на ней была только длинная белая ночная рубашка, украшенная лишь узкой полоской кружев.

Оказалось, что Маркусу трудно говорить.

— Возможно, — осторожно ответил он. — Как ты узнала, что я здесь?

— Я услышала твои мысли, — просто ответила она, входя в комнату. Она остановилась в изножье кровати и повернулась к нему: — Ты передумал?

— Надо было, — признался он, держась за деревянный столбик, как за соломинку. — Но по-моему, назад пути уже нет.

— Вот и хорошо, — сказала она, расстегивая три пуговки на вороте.

— Нелл! — Маркус поспешно вернулся к порогу и закрыл дверь. — Сначала нам нужно обо всем поговорить.

— Зачем? — Нагнувшись, она взялась за подол рубашки.

Маркус оторвал взгляд от ее голых лодыжек, от изгиба икр, с трудом отогнал воспоминания о ее нежной коже.

— Нелл, выходи за меня замуж!

Она опустила руки и тихо ответила:

— Это невозможно.

— Почему?

— Если даже забыть обо всем остальном… разразится скандал. Как ты не понимаешь?

— Я все понимаю, только пока не придумал, как решить эту задачу, — сказал он, внезапно уверенный в том, что поступает правильно. Им будет очень трудно, но он поступит как надо.

— Ты можешь сделать так, чтобы я тебя полюбила? — спросила она; улыбка на губах противоречила слезам, появившимся в глазах.

— Постараюсь. — Маркус сбросил ночные туфли и снял куртку. — И если у меня ничего не выйдет, я сделаю так, что у тебя закружится голова от желания и ты все равно ответишь мне «да».

Нелл поняла, что улыбается. Маркус говорил так уверенно, его поведение было так необычно, что она поневоле поверила ему. Может быть, все еще и кончится хорошо…

— Там, в башне, ты заставил себя остановиться. Сейчас будет по-другому? — спросила она, завороженно следя за тем, как он раздевается. Следом за курткой на пол полетели жилет и шейный платок.

— Там я еще не знал, что хочу на тебе жениться. Я думал, что смогу сделать тебя моей любовницей, но потом понял, что это неправильно.

Она покачала головой, боясь верить, что такое возможно, что он говорит серьезно.

— Ты ведь мне не веришь? Что ж, поговорим разумно, даже прозаично. Я позабочусь о том, чтобы сегодня ты не забеременела, и, если, когда все закончится, ты по-прежнему не захочешь выйти за меня, у тебя будет почтенное занятие, собственная мастерская или магазин. Я не сделаю из тебя падшую женщину. — Он замолчал, когда она рассмеялась. — Что я такого сказал?

— Ничего, — ответила Нелл, подходя к нему и помогая ему снять рубашку. — Ничего. Но ты снова начал хмуриться, потому что проявляешь благоразумие, здравомыслие и слишком много думаешь. Как мне нравится, когда ты хмуришься! — Она нежно погладила его лоб, и он расплылся в улыбке.

— Не представляю себе другого мужчину, готового прыгать от радости, когда любимая женщина признается, что ей нравится, когда он хмурится, — задумчиво сказал он. — По-моему, начало положено. Нелл, что ты делаешь?

— Любуюсь, — ответила она, стоя у него за спиной, положив руки на его узкую талию, над поясом шелковых вечерних бриджей. Почувствовав, что у него перехватило дыхание, она улыбнулась. Провела ладонью по его спине, восхищаясь широкими плечами, которые сужались к талии, ощупывая бугры мускулов под теплой шелковистой кожей.

Рана была еще закрыта легкой повязкой. Нелл осторожно ощупала ее:

— Болит?

— Щиплет, если дотронуться, но рана уже затянулась. — Маркус попробовал увернуться, но она по-прежнему оставалась сзади и засмеялась, когда он шепотом выругался. Потом он ловко развернулся и поймал ее в объятия.

— Я еще смотрю, — возразила Нелл.

— Мою грудь ты уже видела. — Он потянулся к ее ночной рубашке, и она отпрянула.

— Сними бриджи.

— Сначала чулки. — Маркус сел на кровать и начал стаскивать чулки. — Нет ничего нелепее, чем голый мужчина в чулках. — Он встал. — Теперь ты снимай рубашку.

Нелл покачала головой:

— Я знаю, что будет в тот миг, когда я ее сниму, а мне хочется еще полюбоваться тобой!

Его высокие скулы порозовели.

— Ты очень красивый. — Нелл прикусила губу и увидела, что он пристально смотрит на ее рот. Она провела кончиком языка по губам; его бриджи упали на пол, и он отшвырнул их в сторону.

Сильные мускулистые ноги наездника, узкие бедра — а между ними темный треугольник волос и восставшая мужская плоть, прямое доказательство его возбуждения. Маркуса ее откровенный взгляд нисколько не смутил; он стоял подбоченившись и ждал ее.

— В нашей семье красавцем считается Хэл, — заметил он.

— Он слишком легкомыслен, чтобы считаться красавцем, — возразила Нелл, поняв, что ноги ее все-таки слушаются. — А ты серьезен… Помимо всего прочего. — Она подошла к нему вплотную.

— Сейчас я не чувствую себя слишком уж серьезным. — Нагнувшись, Маркус ловко снял с нее рубашку через голову и отступил на шаг, разглядывая ее.

Нелл почувствовала, как краснеет под его пристальным взглядом. Потом она заметила, как сама действует на него, и изумленно захлопала глазами.

— Нелл, ты очень красивая. Ты сомневаешься в том, как сильно я тебя желаю?

— Что ты, нет, — откровенно ответила она. — Я верю собственным глазам.

— Боишься? — Он потянулся к ней, притянул ее к себе, чтобы она больше не смотрела вниз, а только ощущала. Она изогнулась, получая удовольствие от его жара, от давления. Снизу живота поднималась теплая, сладкая волна.

— Нет. Совсем не боюсь, — прошептала она, гладя его. — Мне не терпится…

— Так должен говорить я, и если ты, хитрюга, будешь продолжать в том же духе, то узнаешь, что такое нетерпение, и получишь по заслугам!

Нелл погладила жесткие завитки волос и его плоский живот. Маркус со стоном поднял ее и уложил на кровать.

— Гораздо приятнее заниматься любовью в тепле, — заметил он, глядя на нее.

— И на такой роскошной кровати. — Нелл извивалась на мягком одеяле, не понимая, чего он ждет. Маркус нагнулся, схватил ее за бедра и подтащил к краю кровати. — Что ты делаешь?

Он опустился на колени и раздвинул ей ноги. Нелл застонала и приподнялась на локтях.