Нелл на цыпочках пробежала по мраморному полу, ее поношенные туфли не скрипели и не стучали. Отодвинув задвижку, она выбралась на улицу. Несколько шагов — и она спряталась за наемной каретой и пошла за ней, пока кучер не повернул на Стаффорд-стрит. Здесь я в безопасности, сказала себе Нелл, с трудом преодолевая желание побежать. Теперь он ни за что меня не найдет!

Глава 2

Веревку заперли в нижний ящик письменного стола. Но с таким же успехом она могла бы лежать и наверху и шипеть на него, как змея, на которую была так похожа. Маркус рассеянно сдвинул в сторону бумаги. Может, пойти в отцовский кабинет? Когда отец здесь, в Лондоне, пользоваться его кабинетом неудобно. В последнее время граф почти не занимается семейными делами, но, несмотря ни на что, Маркус считал, что садиться за отцовский стол почти так же неприлично, как надевать его туфли.

Маркус продолжил писать письмо младшему брату. Он решил ничего не рассказывать Хэлу о случившемся, лишь упомянул вскользь, что отец перенес сердечный приступ и теперь отдыхает, а доктор уверен в том, что он выздоровеет — со временем и при надлежащем уходе.

Маркус не видел смысла волновать лейтенанта Хэла Карлоу. Судя по последним известиям, Хэл, который находился в Португалии с войсками Веллингтона[1], сейчас лежит в лазарете — его ранили саблей в бок. По словам брата, рана легкая, но воспалилась. В прошлом году 11-й легкий драгунский полк, в котором служил Хэл, прислали в Англию на переформирование. Хэл, как и следовало ожидать, задействовал все свои связи и, переведясь в другой полк, вернулся к месту военных действий.

Маркус понимал, что рассуждает как эгоист, и все же он невольно благодарил саблю, ранившую брата. Правда, выздоравливающий, скучающий и ничем не занятый лейтенант Карлоу — явление крайне опасное, Маркуса часто уверяли, что его брат — образцовый офицер, обладающий храбростью льва и созданный для великих свершений. В мирной жизни Хэл оставался избалованным ребенком, который как будто задался целью свести старшего брата с ума.

Хлопанье дверьми и крики напомнили Маркусу о том, что другие его близкие родственники тоже способны довести его до белого каления. Прислушавшись, он понял, что благоразумная мисс Прайс не позволяет Онории выкинуть какую-то глупость и одновременно защищает Верити от колкого язычка старшей сестрицы.

Маркус постарался представить себе храбреца, который отважится взять на себя заботы об Онории, но это ему не удалось. Скоро начнется Лондонский сезон[2], полный для старшей сестры неисчислимых возможностей подыскать себе хорошую партию; младшая же сестра, по своей наивности, способна пасть жертвой любого повесы.

За окном сгущался туман. Почти ничто не напоминало о безоблачном утре. Несмотря на то что в камине ярко пылал огонь, а слуги зажгли лампы, в комнате было сыро и промозгло.

Проклятая веревка! Маркусу очень хотелось расспросить о ней отца, но граф спал. Несомненно одно: веревка как-то связана с прошлым. Тогда графу Нарборо было столько же лет, сколько ему сейчас.

Маркус посмотрел на портрет отца, над камином. Лорда Нарборо изобразили в расцвете сил. Гордо расправив плечи, он смело смотрел на сына такими же, как у него, серыми глазами и сжимал эфес рапиры, которую он в молодости обнажал с такой же готовностью, с какой демонстрировал свое остроумие.

Джордж Карлоу и его друзья были свидетелями Французской революции. Они не зря опасались долгой и кровавой войны. Близкие к правительственным кругам, они распутывали многие сложные интриги и заговоры. Они тоже сражались, но не на поле боя, а в клубах и на балах. На их врагах не было военных мундиров; они одевались модно и со вкусом. С головой окунувшись в мир тайн и интриг, граф Нарборо лишился здоровья, душевного спокойствия и потерял ближайших друзей.

Маркус свернул письмо, отложил его и встал. Зачем девица, принесшая пакет, солгала, что ее фамилия — Смит? Невинное ли она орудие смуглого незнакомца, которого она так подробно описала, или же его соучастница?

Разумеется, ее фамилия не Смит, и это не единственная ложь. И все же Маркусу хотелось верить, что она не желала причинить им зло. Видимо, так он инстинктивно, по-мужски, отреагировал на ее замечательные зеленовато-карие глаза, на золотисто-каштановые волосы и голос, от которого у него по спине побежали мурашки. Маркус нахмурился. В таком деле следует включать ум, а не чувства!

И вовсе она не красива… Ее худоба чрезмерна. Она выглядит тощей даже в своем поношенном бесформенном платье и темной накидке. Ему никогда не нравились худые и костлявые женщины. Маркус позволил себе ненадолго отвлечься и с удовольствием вспомнил аппетитные формы мисс Дженсен. Прекрасная Памела наверняка примет его деловое предложение, она ясно дала ему это понять.

И потом, не к лицу джентльмену связываться с портнихой. Мисс Смит — порядочная молодая особа, а не гулящая девка, это понятно. Когда он подошел к ней вплотную, она зарделась и опустила голову. Такая не станет расплачиваться своим телом, чтобы избежать наказания.

Маркус подошел к книжному стеллажу, где совсем недавно стояла мисс Смит. Ему показалось, что он до сих пор ощущает слабый аромат ее мыла. Впрочем, наверное, у него просто разыгралось воображение. И у него давно нет любовницы. С предыдущей он расстался довольно давно, когда устал от ее сварливости и постоянных упреков. Если дома все наладится, можно уже сегодня вечером поехать к прекрасной Памеле и все уладить… И тогда он забудет о мисс Смит.

На диване что-то белело. Нагнувшись, Маркус взял тонкий соломенный жгутик, из которого торчала длинная нить.

Он позвонил.

— Питерс, спросите мисс Прайс, может ли она сейчас прийти сюда.

Компаньонка его сестер, как всегда спокойная и собранная, не заставила себя ждать.

— Что, Маркус? — Наедине они давно уже называли друг друга по имени; они заключили своего рода союз и вместе старались поддерживать в доме Карлоу порядок и благопристойность.

— Диана, что вы можете сказать вот об этом? — Он протянул ей жгутик.

— От шляпки… ни для чего другого не подойдет, слишком тонок. — Диана Прайс поднесла соломенный жгутик к глазам. — По-моему, отечественный. Очень хорошего качества, и плетение необычное. Никогда не видела ничего похожего. — Она дернула за торчащую из жгутика нитку и смерила Маркуса проницательным взглядом. — Наша утренняя гостья — модистка?

— Она уверяла, что портниха, но не удивлюсь, если она меня обманула.

— Если она работает с дорогими материалами, значит, служит в какой-нибудь хорошей мастерской. Не обязательно высшего класса, но хорошей.

— Можно ли по соломке узнать, в какой именно?

— Да, наверное… Такое необычное плетение говорит о работе одного мастера. А может, так плетут соломку в какой-нибудь деревне… Если хотите, я составлю вам список заведений, где можно навести справки.

— Благодарю вас, буду очень вам признателен. Мне бы хотелось разыскать эту молодую особу… чтобы привлечь ее к суду, — поспешно добавил он, видя, как удивилась мисс Прайс.

Через час Диана принесла ему обещанный список. Вскоре и Питерс привез Хокинса, бывшего сыщика с Боу-стрит, чьими услугами Маркус пользовался неоднократно. Он вручил бывшему сыщику соломенный жгутик и список.

— Я хочу, не возбуждая подозрений, выяснить, в каком из заведений делают шляпки из такой соломки.

— Будет исполнено, милорд! Я разошлю туда своих дочек, они могут сыграть роль горничных знатных дам, которые ищут красивые шляпки для своих хозяек. — Хокинс просмотрел список и откланялся. — Ждите меня завтра, в это же время.

— Маркус, ради всего святого, кто этот человек?

Маркус вздрогнул. Он настолько погрузился в собственные мысли, что не слышал, как вошла мать.

— Мама… — Он поднялся, а леди Нарборо села на диван и протянула к огню холеную руку. Несмотря на то что ей предстояло весь вечер провести дома, у постели больного, графиня нарядилась в зеленовато-голубое шелковое платье и надела фамильное опаловое ожерелье. — Он сыщик. Я хочу найти ту молодую особу, из-за которой папе стало так плохо.

— Не понимаю. — У Маркуса невольно сжалось сердце, когда он заметил тонкие морщинки, лучиками разбегающиеся от внешних краев прекрасных маминых глаз. Она по-прежнему остается красавицей, но ее не назовешь молодой и жизнерадостной. — Что в том пакете? Из-за чего твой отец так расстроился?

— Чья-то грубая шутка. Там была веревка, очень похожая на змею… Наверное, папа испугался, потому что решил, что веревка живая… — Маркус нарочито небрежно пожал плечами. Если мама поймет, что за веревку прислали отцу, она неизбежно вспомнит страшное прошлое. — Скорее всего, ее прислал кто-нибудь из сумасбродных друзей Хэла — хотел подшутить надо мной, но пакет по ошибке передали не мне, а папе.

Как он и рассчитывал, его слова отвлекли мать от мыслей о пакете, и она заговорила о том, что ее беспокоит.

— Твой отец очень волнуется за тебя, — сказала она. — Ты ведь знаешь, о чем он всегда говорит, когда ему плохо. Он хочет дождаться внуков… Рассчитывать на Хэла я бы не стала. Еще несколько сезонов назад всех молодых девушек из приличных семей специально предупредили, чтобы они держались от него подальше. Ты наследник, Маркус. Пора найти себе жену и остепениться, завести детей.

К этому разговору леди Нарборо возвращалась в последнее время все чаще. Все вполне естественно, ее муж болен, и ей хочется тешить себя мыслями о потомках. И все же Маркус никак не видел возможности осуществить мамины мечты в ближайшем будущем.

Вокруг множество красавиц, и некоторые из них ему даже нравятся. Но среди них нет ни одной хорошей партии для него. Маркус знал, какая жена ему нужна: зрелая, мудрая и остроумная. Разумеется, его невеста должна быть знатного рода, ему ведь нужно заботиться о собственном имени. Богатство не так важно, слава богу, ему не нужно жениться на деньгах. Ну а внешность… Характер, конечно, важнее, но все же не хочется, чтобы его избранница была дурнушкой.