Они вошли в комнату Хэла, где его денщик раскладывал вечерний костюм хозяина.

— Спасибо, Лангам. Мне поможет лорд Стейнгейт.

— Здесь какая-то тайна, — сказал Маркус, когда закрылась дверь и он помог Хэлу снять отлично сшитый мундир. — К тому же, подозреваю, опасная тайна. Лучше всего я начну с самого начала. Что тебе известно о скандале девяносто четвертого года?

— Ничего. — Хэл начал расстегивать жилет. — Не забывай, мне тогда было пять лет. С тех пор никто так и не просветил меня, а один раз, когда я осмелился спросить о тех событиях, мне чуть голову не откусили. Жизнь слишком коротка, чтобы тревожиться из-за древней истории!

— Не такой уж древней. — Маркус опустился на одно колено и помог брату снять сапоги. — Она вернулась и преследует нас.


— Черт побери! — Слушая брата, Хэл стал расхаживать по комнате в рубашке, бриджах и в чулках.

Военная жизнь, заметил Маркус, определенно наделила его способностью анализировать факты. Все его вопросы были только по существу дела, при этом его лицо не утрачивало изумленного выражения.

— Ничего удивительного, что ты оставил поле боя и уступил очаровательную миссис Дженсен Армстиду, — добавил Хэл, дослушав до конца.

— Что?! Проклятие, да ведь мы с ней почти договорились!

— Знаю. В клубах только и судачат о твоем отступлении, а Армстид лопается от гордости. Правда, увидев пленительную мисс Латам… — Хэл замолчал, увидев, как Маркус непроизвольно стиснул кулаки, и смерил брата притворно невинным взглядом. — Хочешь сказать, что между вами ничего нет?

— Нет, — мрачно ответил Маркус. — Мисс Латам благородного происхождения, но после смерти родных впала в бедность и сейчас работает модисткой. Она замешана в этой истории, потому что, как я тебе уже говорил, наш таинственный незнакомец сделал ее своей посыльной.

— Это ведь не все? — Хэл начал снимать рубашку.

— Да. Она чего-то недоговаривает. Что… Черт побери, вот это рана!

Грубый рубец наискосок пересекал грудь Хэла.

— Да уж. — Хэл поморщился. — Сама рана неглубокая, удар пришелся по касательной, но мне не сразу удалось добраться до лекаря, и вот… воспаление. Правда, сейчас уже заживает.

— Рад слышать. — Маркус налил в раковину теплой воды и прислонился плечом к кровати. Хэл разделся и начал умываться. — Не сомневаюсь, леди будут счастливы лицезреть твой шрам и захотят за ним поухаживать…

— Ну, не совсем леди, — ухмыльнулся Хэл, не стесняясь своей наготы. — Так что ты говорил о мисс Латам?

— Что она, должно быть, что-то скрывает. И пусть сейчас она всего лишь модистка, ей хватает горестей и без того, чтобы ты разбивал ей сердце.

— Я? — Хэл совершенно неубедительно изобразил невинность, доставая бриджи. — Намекаешь на то, что ты тут беспрепятственно флиртовал, но появился я, такой обаятельный и элегантный, и ты сразу стал защитником невинных?

— Французам до сих пор не удалось попортить твою элегантность, братишка, но поверь мне, если ты скомпрометируешь мисс Латам, я сделаю это за них! — Маркусу удалось улыбнуться, чтобы его угроза прозвучала как шутка.

— Скомпрометировать ее? Конечно нет. — Хэл заправил рубашку. — Пожалуйста, передай чистый платок. А приятно было бы перейти тебе дорогу!

Маркус хотел было съязвить в ответ, но вовремя распознал расставленную братом ловушку. Провоцировать Хэла — все равно что выпускать мышь перед самым носом кошки. Он равнодушно пожал плечами:

— Не мни платок. Мне тоже нужно переодеться.

— Я готов. — Хэл поправил манжеты и следом за Маркусом вышел из комнаты. — Итак, что мы предпримем? Неужели ты перевез сюда маму и девочек навсегда?

— Нет, ни в коем случае, — ответил Маркус, когда они остались одни в его комнате. — Девочки и мама понятия ни о чем не имеют. Они надеются, что к началу сезона мы вернемся в Лондон. Будь здесь только мы с тобой и отец, можно было бы попробовать заманить мерзавца в дом, но отправлять женщин одних в Лондон рискованно.

Он бросил рубашку на кровать; Хэл, подойдя, развернул его к свету.

— Так вот та знаменитая огнестрельная рана, полученная от разбойника? — Он приподнял край перевязки и резко выдохнул. — Ужасно! Правда, небольшого калибра. Сразу видно, пулю выпустили из дамского пистолета.

— Видно, если забыть о деликатности по отношению к даме!

— Ага! — Хэл понимающе кивнул. — Куда она целилась? Тебе в голову? Или в твое мужское достоинство?

— По-моему, вообще никуда. По словам этой дамы, она думала, что пистолет не заряжен.

Хэл поправил повязку.

— Плечо у тебя выглядит хуже некуда. И наверное, чертовски болит?

— Пощипывает, — признался Маркус, допустив приличное, по его мнению, преуменьшение. — Кровь из меня хлестала, как из недорезанной свиньи. Мисс Латам удалось успешно остановить кровотечение.

— Может быть, мне удастся поучить ее лучше целиться, — заметил Хэл, пока Маркус умывался. — Забавно будет повести ее в Длинный амбар и показать, как надо держать пистолет!

Маркус так сжал мыло, что оно выскользнуло в раковину. На секунду комната подернулась красным туманом.

— Мисс Латам… очень хрупка по сравнению с мужчинами, — сказал он, когда сумел овладеть своим голосом. — Она много настрадалась, а совсем недавно познакомилась с мужчиной, который оказался… — он задумался, подыскивая нужное слово, — повел себя неразумно.

То ли брат догадался, что находится в одной комнате с неразумным мужчиной, о котором шла речь, то ли ему было все равно, но он ничего не сказал. Хэл мог дразнить его сколько угодно, при условии что он не заденет чувств Нелл и ее сердца.


Ужин прошел гладко. Хэл беспрестанно шутил и занимал родных историями. Нелл замкнулась в себе. Графиня и сестры засыпали Хэла вопросами и усиленно потчевали. Маркус исподтишка наблюдал за Нелл и удивлялся, почему душа у него по-прежнему не на месте. В конце концов, он ведь придумал, как с ней поступить!

Леди Нарборо наотрез отказалась выйти из-за стола, когда мужчинам подали портвейн. Она заявила, что они могут и потом обменяться леденящими кровь историями о сражениях. Поэтому Хэла усадили на почетное место у камина и хлопотали над ним; Нелл же вернулась к обдумыванию шахматной партии, которую они неспешно вели с графом вот уже несколько вечеров. Граф, которому, видимо, доставляло удовольствие ее учить, не торопил ее делать ход, а наблюдал за младшим сыном и время от времени бросал веселый взгляд на Нелл.

Маркус подошел к ней.

— Пешкой? — Он понятия не имел, хороший это ход или нет; его внимание сосредоточилось не на доске, а на ее лице.

— В самом деле? — Нелл смерила его озадаченным взглядом. Очевидно, ход был глупый. — Но ведь я играю черными!

Да, глупее не придумаешь.

— Извините, не заметил. Вы не замерзли после утренней поездки?

— И пешей прогулки? — Нелл встретилась с ним взглядом и постаралась не покраснеть. — Да, после такого сумасбродства я заслуживаю простуды, верно?

— Во всем виноват один я, — возразил Маркус, — и прошу меня извинить.

— Вы же не заставляли меня выходить из кареты, — заметила она, понизив голос. — А то, что было потом, целиком на моей совести.

— Я… потом повел себя бестактно, — не сдавался Маркус, решив извиниться до конца.

— Правда. — Нелл снова принялась рассматривать шахматную доску. — Но ведь и я вас спровоцировала. — Она метнула на него взгляд из-под длинных ресниц, и ее невинная женская уловка развеселила его.

— Истинная правда, — согласился он, и она улыбнулась — незаметно, тайно, но у него тут же перехватило дыхание. Что с ним происходит?

Ее пальцы зависли над доской, она подумала и пошла слоном. Лорд Нарборо широко улыбнулся:

— О господи, неужели я попала в ловушку?

— Да, несомненно. Вот видите, сейчас я пойду так. — Граф подался вперед. — Ну, что вы теперь скажете?

— Понятия не имею, — жалобно ответила Нелл, впрочем улыбаясь.

— Дайте-ка взглянуть. — Хэл подошел к ним и окинул доску опытным взглядом. Затем он склонился к уху Нелл и что-то прошептал ей.

Она порозовела, засмеялась, прикусила губу и смерила Хэла лукавым взглядом, от которого у Маркуса кровь застыла в жилах.

— Спасибо, лейтенант Карлоу, — с притворной скромностью сказала она, наклоняясь к доске.

После ее хода лорд Нарборо недовольно нахмурился.

— Мисс Латам научится играть быстрее, если ты не будешь подсказывать ей, как ходить, — заметил Маркус, когда Хэл занял позицию за спинкой кресла Нелл.

— Но ведь учить так забавно, ты не думаешь? — с невозмутимым и невинным видом отозвался брат.

Его слова задели Маркуса за живое.

Учить Нелл… Черт побери, ведь именно этого мне хочется больше всего на свете! Учить ее заниматься любовью, учить ее любить меня. Любить! Сердце у него екнуло. Маркус посмотрел на свои плотно сжатые руки. Он опустил голову, чтобы Хэл не прочитал правду в его глазах.

Он влюбился в Нелл Латам. Вот почему он так бесится, когда Хэл приближается к ней! Вот почему он не мог просто так заняться с ней любовью, вот почему одна мысль о том, что она будет с другим, наполняет его гневом. Вот почему он так жаждет ее, какие бы тайны она ни скрывала. Он хочет на ней жениться.

Маркус резко встал, отошел к окну и отдернул штору. Из окна на него смотрело его собственное отражение. Он хочет, чтобы она стала его женой… навсегда! Что с ним творится? Он смотрел на окно невидящим взглядом. Он как будто узнал о себе нечто совершенно новое. Видимо, такое чувство действительно новое. Оно целиком захватило его.

Он наблюдал за сценой, развернувшейся у него за спиной, как в зеркале. Отец хмурится над задачкой, которую задал ему Хэл. А Хэл при помощи рук что-то показывает сестрам и, очевидно, очень их смешит. Мама улыбается. А Нелл сидит тихо; в ней словно открылись неожиданные глубины страсти. Нелл, которая в его объятиях превратилась в нежное пламя в той холодной башне, от которой пахло розами и чьи губы были сладкими, как вишни…