— Я хотела поговорить с вами, — с трудом выговорила она, прежде чем смелость окончательно оставила ее. — Расставить все точки над «i»… после вчерашней ночи. Я понимаю, что поставила вас в затруднительное положение. Знайте: я не… не хочу, чтобы вы подумали, будто я чего-то от вас жду. Мне ничего не нужно… — Кроме его поцелуев. Что это значит?

— Да, — ответил Маркус, перебирая густые пряди ее волос. — Я знаю. Чистые, невинные помыслы я вижу сразу.

— Я не невинна… — начала она. Невинности ее лишил Гаррис.

— Невинна, — возразил он. — Нелл, вы не в ответе за других!

— Значит, вы мне верите?

— Я верю, что вы никого не соблазняли, что вы не были ничьей любовницей. И что вчера ночью вы не впускали Салтертона. — Он не без горечи улыбнулся и провел пальцем по ее щеке. — И все же тайны у вас есть!

— Ах… — Порыв открыться лорду Нарборо за ночь остыл; теперь ей казалось, что она ни с кем не должна откровенничать. — У вас наверняка они есть тоже. Тайны есть у всех. — Она не удержалась от вопроса: — Маркус, почему вы сейчас меня поцеловали?

— Сам не знаю, — ответил он, порывисто вставая. — Наверное, сошел с ума. Похоже, вы потеряли все шпильки для волос?

— Да! — спохватилась она. — Сейчас соберу волосы в конский хвост и перевяжу носовым платком.

Над камином висело треснутое зеркало. Нелл нехотя отвернулась от Маркуса, ей не хотелось физически отдаляться от него. Кое-как, пальцами, поправила спутанные пряди, стараясь не встречаться с ним взглядом в зеркале.

По крайней мере, он с ней честен; он знает, что она что-то скрывает, и не знает, зачем поцеловал ее. Маркус Карлоу не похож на человека, который не в состоянии справиться со своими порывами. Может быть, им просто владеет вожделение, и он не хочет пугать ее. Как бы там ни было, утренняя холодность прошла, а с ней — и ощущение горя, тяжким бременем давившее на нее.

— Как ваша голова? Извините, что сразу не спросил, но, когда я увидел вас верхом на Стрекозе, все вопросы вылетели у меня из головы. — Он не пытался приблизиться к ней.

— Болит, если дотронуться, только и всего. Ну вот, пожалуй, так сойдет. — Она стала похожа на немного растрепанную цыганку.

— Устали? — спросил Маркус.

— Наверное, завтра на мне живого места не будет. — Нелл вздохнула. — Но… нет, не устала.

— Давайте вернемся длинной дорогой, — предложил он. — Через лес, а потом поднимемся на Бикон-Хилл. Оттуда открывается красивый вид.

Нелл сама подвела Стрекозу к подставке, не дожидаясь, пока он предложит ей свою помощь, подобрала юбки и села в седло. Кобыла, оказавшись в обществе Коринфа, вела себя безупречно — как будто не она совсем недавно устроила бешеную скачку с препятствиями.

— Теперь мы выглядим вполне респектабельно, — заметила Нелл, когда они шагом вышли со двора на дорогу.

— Я — да, — парировал Маркус. — А вы, мисс Латам… нет, я джентльмен, поэтому лучше помолчу!

Она уже научилась понимать, когда он смеется над ней, и не обиделась.

— Помнится, вы что-то говорили о прыжке задом наперед через живую изгородь, — кротко возразила она.

На миг его лицо осветилось, но сразу же вновь стало невозмутимым.

Не доезжая до ворот поместья, он свернул на дорожку, которая поднималась к березовой роще на склоне холма. Несмотря на январь, ветви берез не были голыми, а копыта глухо цокали по толстому ковру из прошлогодней листвы.

Тропа петляла туда-сюда. Над ними, громко вереща, пролетела сойка. В отдалении послышался насмешливый крик зеленого дятла. Нелл услышала и приглушенные удары топора по дереву.

— Дровосеки, — сказал Маркус, проследив за направлением ее взгляда. — Или резчики… рубят ветки на живые изгороди, — пояснил он. — Сюда! — Он поднялся наверх и обернулся. Стрекоза, проворная, как кошка, без труда взбиралась по тропе, по колено в палых листьях. Нелл крепко держалась за луку седла.

Вокруг них стояли высокие, прямые березовые стволы, похожие на колонны в соборе. Стало прохладнее; пахло старой листвой и сырой древесиной.

Узкая тропинка вывела их на поляну, где в скошенной траве виднелись желтые цветочки утесника, выжившие, несмотря на холод.

— Как будто на лысине, — заметила Нелл, когда они добрались до скругленной вершины холма.

— Не отзывайтесь так неуважительно о нашем Бикон-Хилл, — улыбнулся Маркус. — Здесь раскладывали костер в честь разгрома испанской армады! Вглядитесь, отсюда видна долина Эйлсбери. — Он расслабленно сидел в седле, подбоченившись. Коринф, узнав знакомое место привала, поднял копыто.

— Солнце! — Нелл зажмурилась и подняла лицо. Зимнее солнце не грело, но после лондонского смога вид ясного неба был роскошью.

— Позже пойдет снег. — Маркус показал на запад, где скапливались темные тучи. — И тогда сразу похолодает.

Они стояли на краю обрыва — как будто на морском побережье, только внизу раскинулось не море, а долина. По обе стороны от них между утесами виднелись узкие долины и лощины; вдали виднелись такие же лысые вершины, как та, на которой они стояли.

— Кто-то развел костер. — Нелл показала на струйку дыма, поднимающуюся вверх в морозном воздухе. — Наверное, ваши резчики?

— Возможно. Или цыгане. Они часто появляются здесь. Некоторых мы знаем, некоторых нет. — Маркус запрокинул голову и посмотрел на парящего над ними канюка. Вдруг кусты на опушке дрогнули, и на поляну вышел мужчина — темноволосый, гибкий, в свободных брюках и черном плаще. Вот он остановился и обернулся. Нелл показалось, что он смотрит ей прямо в глаза.

Нелл ахнула, крепче сжав поводья. Стрекоза попятилась и вскинула голову. Маркус потянулся к уздечке. Когда она обернулась, холм был пуст.

— Что?

— Н-нет… ничего. Я зазевалась и, наверное, нечаянно ударила ее.

Почему она солгала? Мужчина в черном плаще скрылся. Маркус наверняка подумает, что она бредит или все выдумывает. Может, так оно и есть. Из леса вышли три оленя в том месте, где только что стоял он, — вряд ли они вышли бы, если бы рядом был человек? А может, все дело в том, что ее ударили по голове? Но Нелл почти не сомневалась в том, что из леса выходил Салтертон.


Таинственный незнакомец Нелл! Маркус не сомневался в том, что видел его своими глазами. Он напустил на себя невозмутимый вид, чтобы Нелл ни о чем не догадалась. Почему она солгала? Он чуть не спросил ее об этом прямо, но прикусил язык. Может быть, он узнает больше, если притворится, будто ничего не видел. Преследует ли их Салтертон, если это он, или встреча была совпадением? Внутренний голос подсказывал: в том, что касается Салтертона, никаких совпадений быть не может.

Он был одет как цыган. С его внешностью он, пожалуй, сойдет за цыгана. Для местных жителей, боящихся кочевников как огня, все цыгане на одно лицо.

— Пора возвращаться, — сказал он: темные тучи подползли совсем близко.

Нелл слегка сутулилась в седле. Маркус исподтишка наблюдал за ней краем глаза. Она расправила плечи и села ровнее. Зря она поехала верхом, особенно после удара по голове. Он подозревал, что завтра она будет расплачиваться за свою беспечность, но радовался, вспоминая, как они вместе смеялись. Давно ли он вот так беззаботно предавался веселью? Очень давно. В последний раз — когда Хэл еще жил дома.

С их первой встречи Нелл немного пополнела, округлилась, а щеки у нее порозовели. Фигура стала почти идеальной, лицо утратило настороженность. Она красивая женщина, возможно, не в общепринятом смысле — ей недостает уверенности в себе и ухоженности, — но ему она мила и такая.

Коринф воспользовался тем, что хозяин не понукает его, и ткнулся мордой в голову Стрекозы. Та тут же вскинула голову и резво загарцевала.

— Перестань флиртовать, старый разбойник, — укорил коня Маркус, подбирая поводья и свои мысли, ушедшие далеко в сторону. Нелл рядом с ним негромко рассмеялась, и он почувствовал, как сам улыбается в ответ.

Как же она его волнует! Она — сама естественность, не ведает ни о каких женских ухищрениях и уловках. Но как только он готов ей поверить, что-то происходит, и он вновь начинает ее подозревать. И все же он не может не думать о ней. Почему он поцеловал ее на постоялом дворе? Хотелось бы знать! Всякий раз, как их губы соприкасаются, внутри у него разгорается пламя. А потом мучительные воспоминания не дают заснуть.


Нелл ни за что бы не призналась вслух о том, что очень обрадовалась, увидев дом. Плечи ныли, ягодицы болели — наверное, ей нелегко будет сидеть на стуле. Но она заставила себя высоко держать голову, когда они подъезжали к конюшне, и улыбнулась груму, который подбежал забрать поводья Стрекозы.

Увидев Хейверса, Маркус спешился и направился к Нелл. Он ласково обнял ее за талию, отчего у нее перехватило дух, и помог спуститься с лошади. Дамы из общества охотно позволяют грумам или едва знакомым джентльменам помогать им, и никто ничего плохого при этом не думает. Для него такое интимное прикосновение ничего не значит, уверяла она себя, вынимая ногу из стремени и перекидывая ее через луку седла. Она посмотрела ему в глаза — и ей показалось, что сердце ее сейчас выскочит из груди.

Кто бы мог подумать, что эти серые глаза способны так гореть? Медленно, бесконечно медленно Маркус опускал ее на землю; она невольно прижалась к нему грудью, губы ее приоткрылись, она закрыла глаза, у нее кружилась голова. Но чудесные мгновения остались позади. Она поняла, что стоит на земле.

— Маркус…

— Ничего. У меня устало плечо, надо было приказать Хейверсу помочь вам спешиться.

Озадаченная Нелл подумала: он солгал. Если она и поняла что-то про Маркуса Карлоу, то он никогда по собственной воле не признавался в своей слабости. Заметил ли он таинственного незнакомца на вершине соседнего холма? А если заметил, почему не признался? Потому что не доверяет тебе! Ты не леди, и он считает тебя сообщницей злоумышленника. И если его отец не совершал ничего дурного по отношению к ее отцу, его наверняка можно обвинить в чрезмерной подозрительности и недоверии к другу. Каков отец, таков и сын. Хорошо хотя бы, что Маркус больше не предлагает ей своего «покровительства».