У Рут перехватило дыхание. Она удивленно смотрела на него, ибо не ожидала, что он так хорошо знает обо всех ее чувствах. А ведь ей казалось, что она так ловко их скрывает.

— Хорошо, допустим, ты не можешь расстаться с «Толстым Котом», — рассудительно продолжал лорд Фицуотер. — Так содержи его, если уж тебе так хочется. Я никогда не потребую от тебя думать только обо мне. Мне и самому не интересна жена, которая не больше чем украшение гостиной.

Видя, что она полна сомнений, он нежно провел ладонью по ее щеке.

— Но это действительно так, разве я не угадал? — мягко сказал он. — Ты же не представляешь себя в качестве украшения гостиной или чем-то в этом роде.

Рут коснулась запястья его руки.

— Джордж, нам не удастся изменить прошлое, — прошептала она безнадежно.

— А зачем его менять? Или ты в самом деле думаешь, что меня заботит чье бы то ни было мнение? — говорил он спокойно, но со сдерживаемой страстью в голосе. — Какое, к черту, мне дело до остального мира? Послушай, Рут, пусть говорят за нашими спинами о нас все, что вздумается. Ну а если кто попробует в моем присутствии хоть словом задеть тебя, то пожалеет, что дожил до этого дня!

Сердце Рут отчаянно билось, переполненное счастьем. Она верила всему, что он говорил, каждому его слову, ибо знала, что если он что-то обещает, то непременно выполнит обещание.

— Ты спрашивала меня, знаю ли я, что такое жить во лжи, все время опасаясь разоблачения, — продолжал он строгим и бескомпромиссным тоном. — Ты права, я не знаю этого. Но это не имеет значения, ибо я и не прошу тебя жить со мной во лжи. Тебе нет нужды выдавать себя на кого-то, кем ты на самом деле не являешься. Все, о чем я прошу тебя, это стать моей женой. А я постараюсь быть тебе хорошим мужем.

Рут склонила голову, чувствуя, что взгляд ее слишком полон любовью и благодарностью зато, что она услышала. Чрезмерное волнение не давало ей говорить. А ведь она до сих пор не сказала, что решила не отвергать его больше. Разве он не заслуживал того, чтобы получить от нее такое же обязательство, каким связывал себя с ней?

— Я нахожу только одну причину, по которой ты можешь отказаться выйти за меня замуж, — немного успокоившись, сказал Джордж. — И эта причина заключается лишь в одном: ты меня не любишь. Дай мне твою руку. Нет, не эту. Левую.

Рут, слабо улыбнувшись, протянула руку, позволив ему повернуть кольцо надписью наружу. Она не отрывала взгляда от Джорджа, следя за выражением его лица, когда он смотрел на кольцо. Он долго рассматривал его и вдруг с такой силой сжал ее пальцы, что ей стало больно и она поняла — он прочитал надпись. Тихим, но торжественным голосом он по памяти произнес этот библейский стих:


…Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог — моим Богом; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду; пусть то и то сделает мне Господь и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня, с тобою. (Книга Руфи, 1 (16-17)).


Он отпустил ее руку и всмотрелся в лицо. Глаза Рут переполняли слезы любви и понимания.

— Шон не хотел забирать его у ювелира, — слабым голосом сказала она, ибо почувствовала, что теперь у нее нет больше секретов от Джорджа. — Но я подумала, что для меня лучше будет считаться вдовой, чем старой девой. И сказала себе, что если уж быть вдовой, то только твоей.

— Ну, довольно тебе быть моей вдовой, пора уже становиться женой! — с самым серьезным видом провозгласил Джордж.

Он обнял Рут, склонил к ней голову и так крепко прижал к себе, что она едва не задохнулась. В этот момент она поняла, что на свете есть только одна сила, способная их разлучить, — смерть.

Только лишь смерть — и она одна — может послужить причиной, которая разорвет их любовный союз. При мысли об этом сердце ее сжалось. Она уже слишком многое потеряла в жизни и лучше кого бы то ни было знала непредсказуемость судьбы.

Она постаралась отогнать этот страх. Он, в конце концов, все же слабее любви. Если Бог захочет, они будут вместе долгие десятилетия. Но если жестокая судьба не помилует их и это случится, то память о любви станет утешением оставшемуся.

Джордж почувствовал, что сейчас он может еще раз попытаться узнать у нее ответ на свой вопрос. Он взял ее за подбородок, приподнял голову, заглянул — в глаза и сказал:

— Говори. Скажи же мне ответ, наконец, Рут!

— Я люблю тебя, Джордж, — твердо, без тени колебания или сомнения ответила она. — Я всегда любила тебя. И буду любить вечно.

Его лицо изменилось, утратив напряженность, глаза озарились счастьем, и он поцеловал ее.

Некоторое время спустя, когда Рут тихо сидела, прижавшись к плечу Джорджа, а он обнимал ее за талию, они услышали за садовой оградой приближающийся стук копыт. Она вопросительно взглянула на него, а он покачал головой в знак отрицания и сказал:

— Не думаю, что это Генри. Сомневаюсь, что он обернулся так быстро, если, конечно, в Бате не случилось чего худого…

Он встал и подошел к калитке в стене. Рут пошла следом.

— Ну и ну! — изумленно воскликнул Джордж.

— Что там?

— Посмотри-ка. — Он пропустил ее вперед, а сам, глядя поверх ее головы в направлении дороги, тихонько поцеловал в волосы.

— Но кто это?

Рут увидела, что по дороге, огибающей усадьбу, скачет в сторону парадного подъезда всадник, но кто именно — разглядеть не могла, хотя выглядел он знакомым. Однако это явно был не Генри.

— Это же Майкл Гордон, — весело воскликнул Джордж.

Рут вздохнула и, обернувшись, изумленно взглянула на Джорджа.

Но не успела она и слова вымолвить, как оказалась в его объятиях и ощутила на губах вкус нежного поцелуя.

Наконец он выпустил ее и добродушно рассмеялся.

— Чем раньше мы снимем это кольцо с твоего пальца, тем будет лучше, я думаю. Это я хотел сказать еще до того, как ты, едва заслышав стук копыт, забыла обо всем на свете и бросилась посмотреть на всадника. Итак, у нас есть немного времени. Полагаю, он скакал сюда не для того, чтобы любоваться нами.

— Не сомневаюсь, — согласилась Рут. — Для начала ему достаточно будет и Коры. Не уверена, правда, что она слишком обрадуется, увидев его. Как ты считаешь?

— О, я думаю совсем иначе, — усмехнулся Джордж. — Вчера вечером мы разговорились с ней и вскользь коснулись того, что должен пережить молодой человек, если леди, которую он высоко ставит и уважает, похищена.

— И ты говорил с ней об этом? — спросила Рут, немало удивившись. — Можно подумать, что ты верный друг и наперсник Коры! Как тебе это удается? Расположить к себе человека таким образом, что он доверяется тебе полностью?

— Да нет, моя милая. Мне это удается, увы, не всегда.

В глазах его промелькнула тень грустных воспоминаний, и Рут поняла, о чем он думает.

— Прости меня, Джордж, — прошептала она, — я причинила тебе столько горя. Но, если бы не мой характер, я бы не выжила… Ах, если бы тогда, семь лет назад, я не поверила бы так сразу, без рассуждений, Шону…

Он нежно взглянул на нее и улыбнулся.

— Но мы ведь договорились не считать прошлое безвозвратно потерянным, — напомнил он ей. — И потом, прошу тебя, не вини только себя. Тут есть и моя вина. Догадайся я тогда пойти и востребовать заказанное для тебя кольцо да узнать, что ты забрала его, разве я бросил бы поиски? Но мне это даже в голову не пришло, когда я вернулся в Лондон и не нашел тебя. Позже, конечно, я подумал о нем. Но какой смысл владеть кольцом, когда пропала та, кому оно предназначалось.

Рут обняла Джорджа, притянула к себе его голову и поцеловала со всей любовью и страстью, на какую была способна.

Он отстранился от нее первым и твердо сказал:

— Я не намерен заниматься с тобой любовью прямо здесь, на огородной грядке.

Дыхание Джорджа стало прерывистым, но она не могла не заметить в его глазах веселых искорок.

— Может быть, ты решил, что время до свадьбы мы должны провести в полном воздержании? — Рут рассмеялась, бросив на Джорджа лукавый взгляд своих серых глаз. — Если ты дал такой обет, то хочу тебе напомнить, что один раз ты его уже нарушил.

— Этот один раз — совсем другое дело, — важно сказал он, выдерживая тон, каким судья выносит приговор. — Боюсь, что нарушить подобным образом все мыслимые приличия вторично я уже не смогу, даже если захочу… Так что будем ждать получения брачного свидетельства. — Он быстро поцеловал ее и отстранился. — Пойдем посидим еще. Дадим Коре немного времени. Если мы понадобимся, она знает, где нас искать.

Когда они возвратились на скамью, Рут взяла его тетрадь и перелистнула несколько страниц.

— Твои слуги знают обо мне? — спросила она, вспомнив свои вечерние опасения.

— Нет. Только Генри.

— Генри? — Она быстро посмотрела на него.

— Ну, далеко не все, конечно. Но так получилось, что когда я искал тебя, то нашел его. С тех пор он со мной. — Джордж усмехнулся. — Знала бы ты, Рут, как он к тебе относится! Такого почтения тебе нигде больше не найти. Он говорит, что никогда не простит ни мне, ни тебе, если мы не поженимся.

— О, мне совсем не хочется так сильно огорчать вашего славного Генри, — весело сказала Рут. — А другие слуги?.. Кто-нибудь еще в этом доме знает?..

— Нет, никто, ни в этом доме, ни в каких других. Я никогда ни с кем не говорил о тебе. Ты всегда слишком много для меня значила.

Он обнял ее и еще раз поцеловал.

— Знаешь, а я ведь уже готова была согласиться стать твоей любовницей, — немного смущенно сказала она. — Но потом…

— Потом ты подумала о детях, — договорил он за нее и улыбнулся.

— Да как тебе удается все так угадывать? — удивилась она. — Ты просто читаешь мои мысли!

— Нет, но в данном случае догадаться было нетрудно, — взволнованно сказал Джордж. — Ты рассудила, что если имеешь право обречь на страдания и даже на позор себя, то допустить, чтобы из-за тебя страдали и несли клеймо вечного позора те существа, которых ты произведешь на свет и полюбишь, не можешь ни при каких обстоятельствах. Ведь ты уже и сейчас готова любить наших будущих детей, не так ли?