— Но…

— Да, да, я знаю… Теперь знаю, все это натворил Шон… — Руки Джорджа сжались в кулаки. — Каждый раз, как подумаю о вашем проклятом Шоне, испытываю одно желание — пойти и раздавить его как клопа, но всегда вспоминаю, что без него вы бы не выжили.

— О нет, мой милый, нет, — возразила Рут. — Если бы пришлось, выжила бы и без него, но это еще не значит, что он заслужил смерть. Так что же все-таки случилось с Чарльзом?

Джордж повернулся и посмотрел на нее. Столько раз она повторяла, что не нуждается ни в чьей защите, что он начал верить — на свете нет сил, способных запугать или сломить этот гордый характер. Любить ее и пытаться защитить невозможно. Годы одиночества укрепили ее в стремлении к независимости, и она, бесспорно, заслужила уважение своей стойкостью, ибо знала, что помощи ждать не от кого. Довериться теперь кому-то ей совсем не просто, даже если это человек, которого она любит.

Джордж глубоко вздохнул. — Да, — медленно заговорил он. — Я верю, что вы способны сами защитить себя. Но подумайте, как трудно мне смириться с этим. Не хочу сказать, что желаю вам стать менее отважной и сильной, — продолжал он с нетерпением, — но как непереносима мысль, что все эти годы вам пришлось бороться с жизненными бурями без меня.

Рут была потрясена той горечью, с которой он говорил все это, и все же не нашла нужных слов утешения. Он вернулся и сел перед ней, еще раз взяв ее за руки.

— Рут, могу ли я хотя бы теперь, когда мы снова встретились, убедить вас в том, как сильно я люблю вас? Прошу вас, пожалуйста, не отворачивайтесь и не молчите.

Рут протянула руку и нежно коснулась пальцами его щеки. Сейчас она испытывала к нему необыкновенную нежность; да, она тоже любила, но говорить об этом не могла, а потому все свое невысказанное чувство вложила в одно легкое прикосновение. Он почувствовал это и закрыл глаза, полностью отдаваясь столь драгоценной для него ласке, затем, повернув ее руку, поцеловал ладонь. Его губы так нежно касались ее кожи, что она не удержалась и погладила его по голове.

— Любимая! — прошептал он в изнеможении.

О, как хотелось ей уступить его нежным и сильным рукам, но не прошло и минуты, как она отстранилась от него. Лишь ее руку продолжал он удерживать, целуя один за другим все пальцы. Она осязаемо чувствовала, как страсть переливается с его губ в их кончики.

Джордж поднял голову и, встретив ее взгляд, улыбнулся той улыбкой, от которой в его карих глазах зажигались золотые искры.

— Простите мне, что я позволил себе усомниться в вас. — Голос его был низким и глухим. — А если мне придется вновь пережить тот же ужас, что и сегодня, надеюсь, вы, со своим пистолетом в руке, окажетесь рядом. Не знаю, как вы, но мне явно нужна защита, именно ваша защита и ваше покровительство, — сказал он с величайшей печалью. — Мне казалось, я хорошо знаю вас, но сегодня я убедился, что к встрече с таким человеком, как Чарльз, вы готовы гораздо лучше меня.

— Ну не преувеличивайте, Джордж, — быстро проговорила Рут. — Где мне до вас, с вашей могучей силой и стремительностью! Я всего лишь женщина. У меня нет ничего, кроме сообразительности. Я ведь знаю, что моя излишняя предусмотрительность не всегда полезна, иногда она только мешает. — Она насмешливо хмыкнула. — Знаете, вчера, после того как ушел Чарльз и я увидела вас в окне, мне страшно захотелось сбежать по лестнице и позвать вас в дом… — созналась она.

Джордж мягко рассмеялся.

— Рад слышать. Надеюсь, вы понимаете, как мне хотелось того же?

— Но вы до сих пор не объяснили мне, что произошло с Чарльзом, — напомнила Рут, выказывая явное нетерпение. Она знала, что Джордж вполне способен на отчаянные поступки ради ее безопасности, но ей хотелось узнать, как именно это произошло. — И почему вы не сказали, что Чарльз мертв, еще тогда, прежде чем мы оставили вас на дороге? Ведь, если я правильно поняла, вы уже тогда знали об этом?

— Да, знал. Но я просто не хотел еще больше огорчать вас и Кору. Вы и без того обе были так измучены, я и подумал: с дурными вестями опоздать невозможно, и решил, что сначала лучше встретиться с сэром Дэвидом, о котором я говорил вам, и выяснить, чем может грозить нам эта смерть. Кстати, он убедил меня, что все будет хорошо. Постойте! — вдруг сказал он, хотя Рут и не пыталась заговорить. — Я знаю, вы можете упрекнуть меня теперь за то, что я молчал, но для Коры — вы не станете отрицать — подлинное благо, что к ее переживаниям в тот момент не прибавилось еще и это.

— О, Джордж, я и не упрекаю вас! — воскликнула Рут дрожащим от волнения голосом. — Теперь я понимаю, как хорошо, что вы не сказали мне этого там, на дороге. Я же всей душой рвалась тогда ехать с вами. Но теперь понимаю, что вряд ли смогла бы сказать в магистрате что-нибудь толковое. Ведь больше всего я боялась найти Кору мертвой! И вообще, последние сутки я была словно одержимая.

— Рут, вы дадите свои показания завтра, но ехать для этого никуда не придется. Сэр Дэвид сам прибудет сюда. Так что никаких неудобств это вам не доставит… — Джордж некоторое время помолчал. — Я рассказал сэру Дэвиду о случившемся, и мы обсудили с ним возможные последствия. Кроме того, Джонс, узнав, что человек, которому он служил и помогал в последнем деле, уже мертв, сознался в злонамеренности действий, предпринятых им по наущению Чарльза, и, кроме того, рассказал кое-что интересное о прошлом этого человека.

— Что именно? — тихо спросила Рут.

— Выяснилось, что в прошлом году Мор — тон-младший убил служанку в одном кабачке, — вновь заговорил Джордж. — Девушка отказалась пойти с ним, он впал в бешенство и подстерег ее, когда она после работы возвращалась домой. Джонс сказал, что ему не составит труда показать место, где они закопали тело. Не думаю, что он понимает, чем ему грозит соучастие в этом страшном деле, но слишком уж на него подействовала смерть Чарльза; он сразу же принялся выкладывать все, что ему известно о покойном хозяине.

— Да, кажется, смерть Чарльза действительно не сможет повредить нам. Вы твердо в этом уверены? — спросила Рут. — Я бы не вынесла, если бы…

— Нет, нет, Рут, ни о чем не надо беспокоиться. Не думаю, что сэр Дэвид хоть на минуту усомнился в моей — тем более в вашей и Коры — невиновности. Ну а Генри — тот вообще вне всяких подозрений. Но не буду кривить душой, против меня, возможно, и выдвинут обвинение. Однако для беспокойства причин нет, дело это наверняка решится в нашу пользу, особенно учитывая преступное прошлое Чарльза. Не говоря уж о сегодняшнем преступлении — похищении богатой наследницы, чему есть свидетели. Да и вряд ли меня осудят за убийство взбесившегося от ненависти негодяя, собравшегося напасть на вас. Так что, уверен, беспокоиться не о чем. Тем более что злодей уже мертв.

— Вероятно, они дадут вам медаль за избавление общества от опасного преступника, — не сдержавшись, съязвила Рут.

И тотчас пожалела о своей несдержанности, ведь она прекрасно понимала, что Джордж и сам тяжело переживает случившееся. Едва ли он действительно желал смерти Чарльза, но если уж так случилось, Рут не сомневалась — никакого удовольствия от этого испытывать он не мог и гордиться ему тут было нечем. Она с горечью подумала, что если бы умела стрелять получше, то спасла бы младшего Нортона от ненужных предсмертных мучений.

— Это я виновата, — сказал Рут, неосознанно высказав то, о чем думала. — Если бы я убила его сразу, там, на дороге, вам не пришлось бы…

Джордж быстро взглянул на нее и прижал палец к губам.

— Вы не должны лишать меня возможности показать вам, что меня не так-то просто напугать кому бы то ни было, — полушутя сказал он. — Между нами говоря, мы сделали доброе дело, защитив Кору и вашего дохлого мистера Нортона от такого злодея, и, полагаю, должны испытывать чувство глубокого удовлетворения.

— Я его и испытываю, Джордж, — совершенно серьезно ответила Рут.

— Ну и прекрасно.

Он встал и снова принялся ходить по комнате, движения его стали более резкими и угловатыми. Через некоторое время он остановился, пристально глядя на пляшущий в камине огонь. Рут видела, что его рука, лежащая на каминной полке, непроизвольно сжалась в кулак. Постояв так с минуту, он повернулся к ней.

— Я сказал, что отвезу вас в «Толстый Кот», а потом мы обсудим все дальнейшее, — сказал он мрачно, — но я не могу ждать так долго. Вы ведь согласны выйти за меня замуж, разве нет?

Рут посмотрела на него. Раньше она задавалась вопросом, почему Джордж хочет на ней жениться? Потому ли, что чувствует себя виноватым перед ней, или просто потому, что ему не удалось это сделать семь лет назад? Но теперь она знала, что это не так. Он просто любит ее, поэтому и хочет на ней жениться. Он сам сказал об этом, да и по многим приметам она видела, что он действительно ее любит.

Но вопрос брака никогда не был для нее легким, она и семь лет назад убеждала его отказаться от этой мысли.

Она подумала о слугах, о высокомерном дворецком, встретившем ее в дверях особняка, о лакеях в роскошных ливреях. Она подумала о людях высшего света, о всех этих леди и лордах, которые составляют мир Джорджа. Наверняка он бывает и при дворе, встречается с королем! Ну, конечно, как же она забыла! Ведь Джордж рассказывал ей как-то о дородности Георга, которого помнит еще с тех времен, когда тот был регентом. Ко всему прочему он после смерти своего отца стал членом палаты лордов, что само по себе обязывает ко многому.

А кто она? Всего лишь хозяйка придорожной гостиницы. Даже если никто никогда не узнает о ее юности, проведенной в Сент-Джайлзе, уже одной этой гостиницы хватит, чтобы великосветское общество отвергло ее раз и навсегда. Она представила себе, во что превратится ее жизнь. Ей каждую минуту придется изображать из себя кого-то, кем на самом деле она никогда не являлась. А уж слуги-то первыми осудят своего господина. Можно представить, что будут говорить о ней в людской и на кухне, когда она станет женой Джорджа — леди Фицуотер.