Йэн был так поглощен своими проблемами, что, преодолев резкий поворот, чуть не налетел на двух мужчин, спорящих посреди дороги. Он резко натянул поводья, и жеребец встал на дыбы буквально в полуметре от спорщиков.

Более высокий, в котором Йэн узнал рыбака Уолтера Мидлтона, сорвал с головы шапку.

— Милорд!

Второй мужчина, видимо менее способный контролировать ярость, едва поднял взгляд, но тоже пробормотал:

— Милорд.

Уолтер откашлялся.

— Простите мою дерзость, милорд, если я скажу, как мы обрадовались известию о вашей свадьбе. И о том, что вы вернулись домой, в Синклер-Холл.

— Благодарю за добрые слова.

— Да, милорд, я сказал бы то же самое… Нэтан Лонг, милорд, — откликнулся второй мужчина, несмотря на старания быть вежливым не сводивший сердитых синих глаз с Мидлтона.

Йэна заинтересовало, о чем так горячо они спорили до его появления.

— В чем проблема?

— Я одолжил у Нэтана лодку, а пока мы рыбачили, с одного борта отвалилась заплата. Теперь он говорит, что я должен оплатить ремонт! — Мидлтон укоризненно взглянул на Лонга.

— Именно так, Уолтер Мидлтон, и ты заплатишь, не сомневайся! — И в подтверждение своих слов Нэтан ударил кулаком по ладони другой руки.

Уолтер умоляюще посмотрел на Йэна.

— Милорд, осмелюсь попросить, если это не сильно затруднит вас, не могли бы вы сами спуститься на берег и взглянуть? Я знаю, вы еще подростком увлекались лодками.

Йэн почувствовал странное удовлетворение. Ни один из арендаторов еще не обращался к нему с подобной просьбой.

— Вам обоим придется подчиниться моему решению, — предупредил он.

Мужчины согласно кивнули.

— Хорошо. Встретимся завтра утром, — пообещал Йэн. Прежде жители деревни обращались к его отцу. Сегодня разрешить спор попросили его самого.

На следующее утро Йэн подошел к Мэри, когда она выходила из маленькой столовой. Как обычно, мужа не было за завтраком, и Мэри несколько удивилась, увидев его.

Ее взгляд скользнул по широким плечам, закованным в безупречно сшитый темно-синий сюртук, по узким бедрам, обтянутым темно-синими брюками, по начищенным до блеска черным сапогам для верховой езды. Как обычно, Йэн был небрежно-элегантен. Мэри с трудом подавила вздох.

— Я хочу кое о чем попросить тебя, только не отказывайся сразу. Подумай, прежде чем примешь решение, — заговорил Йэн довольно ласково.

Мэри поймала себя на том, что чуть не стала разглаживать дрожащими руками юбку светло-зеленого платья. Последняя встреча с мужем явно расшатала ее самообладание.

— Я слушаю.

— Я собираюсь в деревню и хотел бы, чтобы ты сопровождала меня. Хочу познакомить тебя с жителями. Они начали расспрашивать о тебе, и я вполне понимаю их интерес к их будущей хозяйке.

Их будущая хозяйка! Мэри закусила губу. Она не чувствовала себя чьей-то будущей хозяйкой, она вообще смутно видела свое будущее. Всю утреннюю трапезу она старалась не обращать внимания на косые, враждебные взгляды Барбары. Старик граф, хоть и не проявлял больше открытого негодования, был немногим приветливее, безмолвно восседая во главе стола. Мэри иногда ловила на себе его странно оценивающий взгляд, но заставляла себя не опускать глаз.

В предложении Йэна кое-что есть! Разве это не предлог сбежать на некоторое время подальше от мрачного дома и его не менее мрачных обитателей?

Смирившись с тем, что придется провести несколько следующих часов в обществе человека, полностью лишающего ее душевного покоя, Мэри ответила:

— Хорошо. Я буду очень рада познакомиться с жителями деревни.

К ее изумлению, Йэн просиял от удовольствия, но его лицо тут же снова стало серьезным.

— Мы поскачем верхом, если это тебя устроит.

Мэри согласно кивнула.

— Пожалуйста, дай мне несколько минут. Я переоденусь.

Повернувшись и поспешив вверх по лестнице, Мэри случайно заметила, что Барбара наблюдает за ней из дверей столовой. Кузине не удастся испортить ее прогулку!

Когда Мэри вышла из дома, Йэн ждал ее, держа в поводу своего любимого черного жеребца. Грум, стоявший позади с прелестной гнедой кобылой, хотел помочь госпоже сесть в седло. Йэн отмахнулся от него. Руки мужа задержались на талии Мэри, и она сделала над собой усилие, не желая повторения того, что произошло в саду. Не глядя в лицо Йэна, она устроилась в дамском седле и тщательно расправила юбку бархатной амазонки цвета сливочного масла.

Минуту спустя они уже скакали прочь. Гнетущее молчание сгустилось над ними, и топот копыт по аллее неестественно громко отдавался в ушах.

Увидев приближающуюся тележку, запряженную ослом, Мэри испытала облегчение. Подскакав ближе, она увидела, что возница выглядит довольно странно. Его домотканая одежда была грязной и явно видала лучшие дни. Хоть живот его был довольно объемен, руки и ноги казались тонкими. Когда мужчина остановил тележку, пришлось остановиться и всадникам, и Мэри смогла разглядеть его лицо: багровое, с носом картошкой, испещренным красными прожилками. Не надо было особо принюхиваться, чтобы почувствовать перегар джина, который не мог забить даже запах конского пота.

— Доброе утро, милорд, — приветствовал пьяница Йэна.

— Доброе утро, Кэмп.

Мужчина снял шапку и почтительно кивнул Мэри, затем снова обратился к Йэну:

— Милорд, я хотел узнать, нет ли в поместье работы для меня. Я вот с тележкой, — гордо указал он на осла.

— Ты говорил с управляющим, Уолли? Мужчина нахмурился и кивнул седой головой.

— Он сказал, что для меня ничего нет. — Кэмп облизал губы, утер их рукой и умоляюще посмотрел на Йэна. — Но я в крайней нужде, милорд. Я сделаю что угодно, если мне заплатят.

— Ладно. Поезжай к конюшням и передай Герману, что тебя послал я. Он скажет, что нужно сделать.

— Благодарю, милорд, вы не пожалеете. — Уолли Кэмп уже поворачивал тележку, освобождая дорогу. Не сказав больше ни единого слова, он погнал медлительного ослика к поместью.

— Ты был очень добр к нему, — сказала Мэри.

Йэн оглянулся на нее, пожал плечами.

— Я в этом не уверен. Старый пьяница помчится в таверну, как только получит пару медяков. Мы его не скоро увидим.

— Тем не менее, невозможно не сочувствовать его затруднительному положению, — тихо ответила Мэри.

— Да, я сочувствую ему. Когда-то он был одним из лучших рыбаков в деревне, зажиточным и уважаемым. Потом, во время шторма, он потерял жену и детей. Думаю, тележка и ослик — это все, что у него осталось. Вот что потеря любимых может сделать с человеком!

— Ты говоришь о своем отце, не так ли?

— Я говорил о мистере Кэмпе!

Они продолжили путь в гнетущей тишине. Неожиданно Йэн заговорил, и в его голосе послышалась непривычная для него нерешительность:

— Мэри, я думал о твоих вчерашних словах, и не могу не признать: ты была права, когда говорила о моем пренебрежении.

— Я не говорила, что ты пренебрегал мной, — поспешно ответила она и покраснела.

Йэн ответил с такой же поспешностью:

— Правда! Это мои слова.

— Я… ты не должен тревожиться обо мне. — Мэри потупилась. — Я прекрасно справляюсь.

— Я просто хочу, чтобы ты знала: ты можешь делать все, что пожелаешь. Можешь копаться в саду или посещать арендаторов… можешь заниматься всем, что приносит тебе радость. Как раз сегодня я хочу познакомить тебя с некоторыми из деревенских женщин. Ты вольна сама решать. Ты гораздо больше понимаешь в благотворительности, чем любой из нас. Похоже, у Барбары не остается времени на такие дела.

По мере того как Йэн говорил, настроение Мэри ухудшалось. Итак, ее муж желает, чтобы она заботилась о нуждающихся! Именно этим она занималась всю свою жизнь. Не то чтобы ей не нравилась эта работа… просто она надеялась быть чем-то большим для кого-то… когда-нибудь.

— Как ты смеешь? Как ты смеешь? Ты думаешь, что исправишь все, если чем-то займешь меня? Думаешь, что это избавит тебя от всяких отношений со мной?

— Что? — изумленно пробормотал Йэн.

— Можешь не продолжать, — холодно сказала Мэри. — Я слышала достаточно.

— Мэри! — проревел он. — Какой дьявол в тебя вселился?

Какой дьявол в нее вселился? Вдруг она поняла, что не может больше молчать… даже ради сохранения собственного достоинства.

— Йэн, не стоит прилагать столько усилий, чтобы занять меня! Я бы предпочла, чтобы ты занимался своими делами, а меня оставил моим. Можешь делать это без угрызений совести. Я знаю, что не нужна тебе в качестве жены, и была бы тебе благодарна, если бы ты перестал притворяться.

Йэн нахмурился.

— Я не понимаю…

Он все еще продолжает выкручиваться!

— Йэн, я своими ушами слышала, как ты это сказал. В ту ночь, когда ты беседовал с отцом в библиотеке Синклер-Холла. Я хотела поговорить с тобой, ждала тебя, но ты все не шел. Я отправилась тебя искать. Чувствовала, что мы должны поговорить о… — Мэри покраснела, но заставила себя продолжать, — о том, что ты сказал в экипаже. Я чувствовала, что нет необходимости… Услышав твои слова, я поняла истинную причину, по которой ты не хотел быть со мной! — Она гордо вскинула голову и прямо посмотрела ему в глаза. — Я не собиралась подслушивать, но, услышав голос твоего отца, замешкалась у двери в библиотеку… а потом заговорил ты… и я не могла… Теперь слишком поздно обсуждать это, не так ли?

Ужас, отразившийся на его лице, был достаточным доказательством мучительной истины, и Мэри продолжала… Она должна была высказать все, что невыносимой тяжестью лежало на ее душе!

— Я услышала, как ты сказал отцу, что женился на мне, чтобы разозлить его.

— Но, Мэри, это не предназначалось для твоих ушей!

— В этом я не сомневаюсь, — сухо ответила она, чувствуя невыносимую боль в груди.