Мэри не поверила в непогрешимость мнения Барбары. Дом Виктории, роскошнее и прекраснее этого, всегда был открыт дневному свету. И поэтому казался радушным и обжитым, несмотря на внешнее величие.

Однако Мэри не стала развивать эту тему, ее больше интересовала семья Барбары.

— Какие родственные узы связывают вас с Йэном?

Барбара ответила на ходу:

— Моя бабушка и отец дяди Малькольма были родными сестрой и братом. Моя мама — его двоюродная сестра. Несколько лет назад дядя Малькольм и мои родители решили, что я должна пожить здесь. Они надеялись, что… Ну, неважно!

Господи! Почему никто не посоветовался с Йэном, прежде чем ставить эту бедную женщину в такое двусмысленное положение?

— Ваши родители, должно быть, скучают без вас? И вам, конечно, их не хватает?

— Я… я не знаю. Я никогда не говорила с ними об этом. Я старшая из пяти сестер. И еще есть брат, средний ребенок. Он унаследует то немногое… что оставит мой отец. — Барбара холодно посмотрела на Мэри. — Я должна была… выйти замуж первой. Не думаю, что кто-нибудь из них сильно обрадуется, когда я вернусь домой.

— Простите, я не знала, — тихо сказала Мэри.

— Я не нуждаюсь в вашем сочувствии! Уверяю вас, у меня все будет прекрасно!

Прежде чем, Мэри успела ответить, Барбара остановилась, и Мэри обнаружила, что они снова оказались в холле.

— Мне очень жаль, но я должна покинуть вас. Эта экскурсия заняла больше времени, чем я ожидала. Меня ждут дела.

Кузина сказала о себе гораздо больше, чем хотела бы, и теперь сожалела о своих откровениях.


Глава седьмая


Дальше Мэри стала обследовать Синклер-Холл самостоятельно. В некоторые уголки она так и не заглянула, но увиденного было вполне достаточно. Дом был огромен, обставлен дорогой и по большей части слишком темной мебелью. Не в таком доме хотела бы она растить своих детей! Конечно, если у нее когда-нибудь будут дети, с горечью вспомнила Мэри о решении Йэна обращаться с ней с особой осторожностью, что ясно исключало супружеские отношения.

За ленчем Мэри не видела ни Йэна, ни его отца. Барбара чопорно информировала ее, что граф не вернулся с деловой встречи, а когда Мэри спросила о Йэне, Барбара отговорила ее идти в конюшни, где тот пытался спасти жизнь кобылы, мучающейся в родах.

День тянулся медленно, и Мэри с нетерпением ожидала вечера, так как была уверена, что Йэн будет ужинать с ними. С приближением долгожданного момента Мэри вынула из гардероба розовое платье и разложила его на кровати. Закусив губу, она размышляла, удастся ли ей застегнуть ряд крохотных жемчужных пуговок на спине. Вероятно, Йэн был прав: ей необходима горничная.

Когда в дверь тихо постучали, Мэри обернулась.

— Войдите, — крикнула она.

Появилась Франсис, горничная, которой так недовольна была Барбара. Девушка присела в реверансе, старательно отводя взгляд от Мэри.

— Вы позволите зажечь свечи, миледи?

Мэри кивнула, затем нахмурилась.

— Я полагала, что ты прислуживаешь за столом.

— Мисс Барбара передумала, миледи. Эту должность отдали другой судомойке, — печально ответила девушка, зажигая свечи.

— Понимаю.

Мэри нахмурилась. Как унизительно, должно быть, так быстро лишиться своей новой должности. Эта девушка лишь немного скованна и вполне могла бы преодолеть свою неловкость.

— Франсис, будь добра, помоги мне, пожалуйста.


Мэри увидела Йэна у входа в столовую и остановилась с улыбкой. Как всегда, он был ослепительно хорош — в безупречно сшитых темно-серых брюках и фраке.

— Надеюсь, ты хорошо провела день?

— Мне сообщили, ты помогал кобыле разрешиться от бремени. Все в порядке?

Йэн удовлетворенно кивнул, напомнив Мэри о том, как он гордится своими лошадьми.

— Роды прошли благополучно. Эта кобыла очень молода, и ее не следовало выпускать в поле, где пасся огромный упряжной конь. — Йэн пожал плечами. — В результате жеребенок получился слишком большим, но все обошлось.

Мэри испытывала острое наслаждение оттого, что стоит рядом с мужем и обсуждает его дела.

— Йэн, я хочу кое о чем попросить. Ты говорил, что мне необходима горничная. У меня есть соображения на этот счет.

Йэн с удивлением взглянул на жену.

— Мэри, ты не должна спрашивать у меня разрешения в подобных делах! Как я сказал, это твой дом! Ты можешь делать все, что пожелаешь.

Его слова грели душу. Ее дом! Несмотря на проблемы со свекром и очевидную неприязнь Барбары, она нужна Йэну здесь!

— Я так счастлива это слышать! Я хочу взять Франсис, девушку, которая подавала сегодня завтрак. Я думаю, мы прекрасно поладим, и она быстро научится всему, что требуется от личной горничной.

Возмущенный голос кузины прервал Мэри:

— Франсис? Она же абсолютно не годится для такой должности! Она не сможет исполнять свои обязанности. Как вы могли вообразить, что она сумеет позаботиться о вашей одежде и всем прочем? А прически?

Мэри решительно повернулась к Барбаре:

— Я приняла решение.

— Йэн, неужели вы допустите это? Совершенно очевидно, что Мэри просто жалеет девушку! Франсис не сможет выполнять обязанности горничной твоей… жены графа. — Затем Барбара набросилась на Мэри: — Вы должны думать, когда принимаете подобные решения! То, как вы предстанете в обществе, отразится на вашем муже. — И она, сдвинув брови, окинула недовольным взглядом розовое платье Мэри.

Мэри считала подаренный Викторией наряд вполне уместным, хотя он явно не понравился Барбаре, одетой безупречно, но уныло. Мэри пожала плечами. У нее и нет ничего другого для вечера. Роскошный свадебный наряд показался бы сейчас еще более вызывающим.

— Я уверена, что смогу обучить Франсис. Она кажется очень смышленой.

Барбара рассмеялась.

— О Боже…

Йэн остановил ее:

— Я уверен, кузина, что вы пытаетесь помочь, но Мэри может делать все, что хочет.

— Как пожелаете, Йэн. Я действительно хотела помочь, ничего больше.

Йэн улыбнулся кузине:

— Я высоко ценю вашу заботу и надеюсь, что вы поможете Мэри приспособиться к жизни в Синклер-Холле.

— Я с радостью сделаю для вас все, что в моих силах, Йэн… и, конечно, Мэри, — уверила Барбара и резко повернулась к Мэри. Она знала, что Йэн не видит ее лица, и бросила на его жену презрительный взгляд.

Вечером того же дня Мэри лежала одна в своей постели. Йэн остался в салоне, когда она сказала, что собирается лечь спать.

Мэри думала о муже, и мысли ее путались. Йэн все более и более отдалялся от нее. Он казался таким же озабоченным, как и утром, и едва ли обратил внимание на ее уход. А вот на лице Барбары читалось явное облегчение, что, впрочем, Мэри быстро выбросила из головы.

Мэри смотрела в лепной потолок, едва различимый в темноте, и испытывала странную тревогу. Время шло, а она так и не услышала ни звука из комнаты Йэна.

Где он может быть? Как долго еще будет избегать ее? Чем вызвана его всепоглощающая озабоченность? Почему он решил, что пренебрежение физической стороной их брака поможет ему продемонстрировать ей свое уважение?

Наконец Мэри поняла, что больше не выдержит. Она не знала, где муж, не понимала, почему он так ведет себя, и терпение ее кончилось.

Она встала и накинула пеньюар. Вряд ли Йэн неслышно вошел в свою спальню, но Мэри подошла к двери, набралась смелости и тихо постучала, а затем повернула ручку. Дверь открылась, и Мэри окинула взглядом спальню: огромную кровать из резного дуба, халат, разложенный на накрахмаленных простынях, ослепительно белоснежных под полосатым бело-зеленым балдахином.

Йэна в спальне не было. Мэри закрыла дверь, соединяющую их комнаты, и повернулась к двери, выходящей в коридор. Через мгновение она уже спускалась на первый этаж по парадной лестнице.

Дом был окутан тишиной. Никого не было ни в салоне, ни в гостиной, ни в других комнатах, куда она заглядывала. С каждым пустым помещением решимость Мэри угасала. Уже собравшись вернуться в свою комнату, Мэри увидела полоску света под дверью библиотеки, глубоко вздохнула и распрямила плечи. И хотя она нервничала так сильно, что ладони ее стали влажными, смело приблизилась к закрытой двери.

Мэри уже потянулась к ручке, когда голос старого графа, упомянувший ее имя, остановил ее. Но не собственное имя заставило ее оцепенеть, а то, что последовало далее.

— Даже если бы ты любил эту девушку, Йэн, это не оправдало бы твой брак с дочерью викария, — донеслось до нее. — Однако любовь хоть в какой-то, пусть очень малой, мере могла бы объяснить твой поступок. Ты же, по твоему собственному признанию, едва знаешь Мэри. Я могу сделать только один вывод: ты женился на ней по глупости, чтобы разозлить меня.

Воцарилось долгое молчание, такое тягостное, что Мэри ссутулилась, словно физически ощущая его бремя. Почему Йэн не отрицает обвинения?

— Да, отец. Я женился именно по этой причине и не могу притворяться, что дело обстоит иначе.

Сердце Мэри разлетелось на тысячи острых осколков, впившихся в ее сердце, глаза, горло. Прикрыв рот рукой, чтобы подавить горестный вопль, она развернулась и бросилась бежать.

Вот и причина странного поведения Йэна! Он ничего не собирался ей доказывать, он просто с самого начала не хотел ее! Она вспомнила, как предложила ему себя в их брачную ночь, и лицо ее вспыхнуло. Сам Йэн никоим образом ее не поощрял!

Стыд и гнев тугим обручем стиснули ее грудь. Она поднималась по лестнице, шатаясь, вцепившись в перила, чтобы не упасть. Когда Мэри добрела до верхней площадки и свернула в коридор, то чуть не столкнулась с Барбарой и резко остановилась, проклиная случай, который свел их.

Барбара заметила слезы в глазах соперницы, и губы ее тронула злорадная усмешка. Мэри, попыталась обойти кузину, но та умышленно загородила ей дорогу.