ГЛАВА 7

Джулиана шла, шёлковые юбки обвивались вокруг лодыжек и волочились по лестнице домика, когда она спускалась по ступенькам.

— В терпении и смирении нет места гневу и раздражению. В терпении и смирении нет места гневу и раздражению. Гром Господень! В терпении и смирении нет места гневу и раздражению.

Отец Клемент порекомендовал ей повторять эту фразу из учения Франциска Ассизского всякий раз, когда она почувствует себя настолько разъяренной, что готова будет поддаться искушению, применить физическую силу. Джулиана стиснула зубы и заставляла себя повторять вслух снова и снова, пока шла сквозь толпу весёлых фермеров и слуг.

— В терпении и смирении нет НИКАКОГО места гневу и раздражению. Ни единого места. Высокомерный, похотливый Викинг. Отродье дьявола. В терпении и смире…

— Госпожа! Госпожа Уэллс, храни вас Бог, госпожа.

Джулиана тихо заворчала себе под нос, но обернулась и увидела мальчика-слугу, бегущего за ней и выкрикивающего её имя. Он был одет в цвета де Валенса. Она отвернулась и пошла дальше через лагерь палаток и шатров, но мальчик всё равно догнал её.

— Госпожа Уэллс, прошу прощения, но меня послал Имад.

Джулиана неохотно остановилась, встав посреди дороги и вынуждая какого-то встречного оруженосца в рваной кольчуге обойти ее. — Да?

— Язычник Имад просит вас прийти к нему, госпожа.

— Ему хуже?

— Не знаю, леди. Возможно.

Мальчик понёсся прочь, не дождавшись её согласия. Джулиана вздохнула и последовала за ним к палатке Имада мимо бесконечных рядов голубых и тёмно-красных ковров с ворохами шелков. Лучше пойти сейчас, чем столкнуться с де Валенсом позднее. Когда она вошла в палатку, Имад сидел на своей роскошной кровати, вдыхая лекарственные пары её отвара. Он изящно взмахнул рукой, затем поклонился и прошептал приветствие на арабском языке. Его кашель поутих.

— Благослови вас Аллах, госпожа.

— Да, так что же случилось? — Она нагнулась и прижала ладонь к его лбу. Он вздрогнул. — Не двигайся, чтобы я смогла с Божьей помощью определить, спала ли твоя лихорадка.

— Простите меня, госпожа, но на моей родине леди не прикоснулась бы ко мне.

— Если бы я не прикоснулась к тебе, тебе до сих пор было бы плохо. — Джулиана убрала руку со лба мальчика и отступила. — Уже намного лучше.

— Да, госпожа, и мой хозяин предоставил мне честь вручить вам подарок, как символ нашей благодарности. Он говорит, что я обязан вам жизнью.

Имад махнул слуге, стоящему у входа в палатку. Юноша поднял шкатулку и подошёл к ней. Джулиане отчаянно не терпелось уйти, она всё ещё была в ярости и отнюдь не в настроении принимать что-либо в подарок от Грэя де Валенса.

Имад забрал шкатулку у слуги и протянул её Джулиане, которая посмотрела на неё так, словно это были коровьи кишки. Шкатулка слоновой кости была изукрашена со всех сторон изображениями сцен из предания о Тристане и Изольде. Замочек, ножки и богатая инкрустация были из золота. Поскольку Джулиана не сделала ни единого движения, чтобы принять шкатулку, Имад поставил её себе на колени и поднял крышку.

Внутри находились маленькие горшочки и травы в стеклянных сосудах, которые она потеряла вчера в грязи. Джулиана изумленно разглядывала их. Затем Имад снял подставку, на которой стояли горшочки, чтобы продемонстрировать ей, что находится внутри. Бесчисленное множество колбочек, трубочек и пузырьков из блестящего хрупкого стекла было бережно завернуто в батистовую ткань.

Джулиана сначала заморгала, потом нахмурилась, поняв, что де Валенс попросту возвращает ей ее же баночки в то время, как она ожидала от него чего-то другого… Она снова почувствовала себя униженной. Ей не нужны тайные подарки, а он не находил ее достойной изысканных жестов, непринужденно сделанных перед людьми их круга.

Имад склонился над шкатулкой. — О, божественная сияющая леди, мой хозяин бесконечно обязан вам. Этого дара недостаточно. А я обязан вам, своей госпоже, жизнью, так же, как я обязан жизнью моему господину. Я буду служить вам вечно.

Выпрямившись, Джулиана приняла самое надменное выражение, на которое только была способна.

— Этот жест излишен. Всему населению Уэллсбрука я помогаю как целительница, и мне не надо никакой оплаты. Я рада, что ты вне опасности. Тебе следует соблюдать постельный режим ещё, как минимум, три дня. Господь да ускорит твоё выздоровление. — Она отвернулась от него.

— Но, госпожа, что я скажу хозяину?

Джулиана, сверкнув глазами, резко повернулась обратно. — Ничего! Ты был болен. Я — лекарь, и лечила тебя. Всё, вопрос исчерпан, больше мне нечего сказать твоему чертовому хозяину. Отдыхай с Богом, Имад.

Выйдя из палатки, Джулиана услышала чиханье и обернулась, заметив Элис, ожидавшую её.

— О, госпожа, ваша мать послала меня разыскать вас. Турнир ещё не закончен, и она приказывает, чтобы вы возвратились.

Служанка прижала необъятный носовой платок к носу. Джулиана проигнорировала её слова и направилась в замок. Пыхтя, Элис настойчиво продиралась за ней сквозь толпу.

— Госпожа, ваша мать послала меня за вами.

Ускорив шаг, Джулиана промчалась по подъемному мосту под блестящими побелёнными стенами замка, и бросила через плечо. — Возвращайся к ней и скажи, что у меня разболелась голова, и я отправилась на поиски молодило, чтобы успокоить боль.

Элис, ловя ртом воздух, покачала головой.

— Я не могу это передать. Да она съездит мне по ушам за такой ответ!

— Чепуха. — Джулиана, остановилась отряхнуть юбки от пыли перед тем, как перебежать опустевший двор замка. — Скажешь ей, что заметила мою слабость и помогла добраться до комнаты. А затем пошли слугу, чтобы разыскать Бого, Эдмера, Уоррена и Ламберта.

Элис поспешно обежала вокруг Джулианы и встала перед нею, тревожно всматриваясь в лицо хозяйки. — О, нет. Я думала, вы выкинули из головы эти свои штучки.

— Делай, как я сказала, Элис, и поторопись, потому что я собираюсь сразу же отправиться в Вайн-Хилл. Пока есть время, чтобы приехать туда за несколько часов до наступления темноты.

Застонав, Элис потёрла лоб. — Ох, теперь у меня и впрямь разболелась голова.

Не обращая внимания на протесты служанки, Джулиана прошествовала мимо стогов сена, конюшен и выгребной ямы в главную башню. Поднявшись в свою комнату, она захлопнула дверь и остановилась, с негодованием уставившись на изображенную на стене сцену с единорогом. Наконец, она дала выход переполнявшему ее гневу, обрушив в адрес де Валенса поток изощренных проклятий. Всю дорогу Джулиана опасалась, что не сможет сдержаться, прежде чем окажется в своих апартаментах.

Но одних проклятий было недостаточно. Она повысила голос до крика, расшвыривая подушки и срывая кружево и вуаль с головы. Постепенно гнев сошёл на нет, уступая место раскаянию, стыду и злости, направленной на самое себя. Она ненавидела себя за глупость, из-за которой поддалась красивым речам мужчины, известного своим умением соблазнять и очаровывать.

К моменту возвращения Элис Джулиана исчерпала всю свою ярость. Гнев превратился в твёрдый ком, застывший в груди, который давил всё сильнее с каждой минутой. Губы искривились в расстроенной гримасе. Поторапливая служанку со сборами, она поклялась достойно отомстить Викингу за то, что тот пренебрёг ею.

Он думал, что может вертеть ею, как хочет, в то же время, питая возвышенные надежды в отношении малышки Иоланды. Какое нахальство! Переполненный мужской самонадеянностью, вот он какой. Худший из всех самовлюблённых рыцарей, с которыми она когда-либо сталкивалась.

Она снова пришла в ярость, как только начала думать о нём. Она должна покинуть Уэллсбрук, иначе ей придётся снова выносить его присутствие. Если она не уедет, то сделает что-нибудь ужасное с ним перед всеми и опозорит свою семью. Лучшим решением будет провести ночь в Вайн-Хилле. Ей надо проверить, как движется ремонт крыши поместья и мельницы. Эти занятия заставят её позабыть свой гнев. Кроме того, поездка позволит ей дать поручения Эдмеру и остальным. Если она должна будет отомстить, ей потребуется их помощь, и, возможно, также помощь Ричарда, хотя он и не будет подозревать о своём невольном пособничестве.

Вечерело, когда во главе небольшой группы всадников Джулиана выехала из Хоксмерского леса к деревне у Вайн-Хилла. Она направила свою лошадь к броду реки, окружавшей поселение. Перед ней открылся вид на дома с соломенными крышами, загонами для скота, огородами и фруктовыми деревьями. Пшеничные, ячменные и вспаханные под пар поля были беспорядочно расположены вокруг Вайн-Хилла. В центре деревни располагалась старая нормандская церковь с кладбищем и церковным садом. Западные земли между лесом и рекой крестьяне использовали под пастбища.

Поместье Вайн-Хилл располагалось на возвышении за деревней. Река протекала мимо поселения, огибая замковые постройки. Первоначальной целью, стоявшей перед Джулианой, было собрать мужчин для восстановления старого рва, окружавшего поместье, и провести искусственный канал от реки, чтобы воды снова заполнили пересохший ров.

Проезжая через деревню, она то и дело останавливалась, чтобы поговорить с крестьянами и их семьями, которые отложили работу и вышли, чтобы поприветствовать её. Когда она первый раз приехала в Вайн-Хилл, они отнеслись к ней с подозрением. Старая графиня не уделяла должного внимания поместью и деревне. Мельница прекратила работать, а они сами страдали от разбойников, так как никто не брал их под свою защиту. Потребовались месяцы, чтобы заслужить их доверие. Установка мельницы и бесплатный перемол их зерна, в конце концов, убедили жителей деревни в серьёзности её намерений. Хьюго, хотя и ворчал о дороговизне затеи, всё же предоставил ей рабочих.

В качестве управляющего она наняла Пирса Сильные Руки, старого кузнеца, что еще больше расположило к ней сельских жителей. Он ждал её на шатком старом разводном мосту, перекинутом через всё ещё сухой ров. Со своего места она могла заметить, как мужчины вычерпывают гравий из канала, соединяющего ров с течением реки.