В Англии не было мальчишки больше подходящего для университета. И все же…

— Я пойду в армию.

И снова слова вырвались у него без участия сознания. Гарри сам удивлялся тому, что говорит. И удивлялся, зачем он это говорит.

— С Себастьяном? – спросила тетя Анна.

Гарри кивнул. – Надо же кому–то следить, чтобы его не убили.

Себастьян бросил на него возмущенный взгляд, но он явно был слишком доволен тем, как оборачивается дело, чтобы спорить. Он всегда переживал по поводу своей будущей службы. Гарри знал это, и знал, что, несмотря на всю браваду, для него большое облегчение, что двоюродный брат поедет с ним.

— Ты не можешь идти на войну, – заявил сэр Лайонел. – Ты мой наследник.

Все, кто находился в комнате – все четверо его родственников – обернулись к баронету с разной степенью удивления на лицах. Он, возможно, впервые за много лет, произнес нечто разумное.

— У вас есть Эдвард, – резко ответил Гарри.

Сэр Лайонел выпил, моргнул и пожал плечами. – Да, пожалуй.

Гарри ожидал чего–то похожего, но все же, глубоко внутри он ощутил болезненный укол разочарования. И возмущение.

И боль.

— Выпьем за Гарри! – радостно провозгласил сэр Лайонел, поднимая бокал. Он, похоже, даже не заметил, что никто к нему не присоединился.

— Успеха тебе, сын мой! – Он пригубил и только тогда обнаружил, что забыл налить. – Вот черт! – пробормотал он. – Как странно.

Гарри почувствовал, что проваливается в кресно. И одновременно в ногах у него появился зуд, как будто им не терпелось двигаться. Бежать.

— Когда ты уезжаешь? – спросил сэр Лайонел, наконец, счастливо налив.

Гарри посмотрел на Себастьяна, и тот тут же ответил – Я должен явиться в расположение полка на следующей неделе.

— Значит и я тоже, – сказал Гарри отцу. – Конечно, мне понадобятся средства на патент.

— Конечно, — сказал сэр Лайонел, инстинктивно отвечая на командные нотки в голосе Гарри. – Что ж, — он посмотрел вниз, на свои ноги, потом поднял глаза на жену.

Она смотрела в окно.

— Очень приятно было вас всех видеть, — сказал сэр Лайонел. Потом подхватил свой бокал и прошествовал к дверям, только раз споткнувшись по дороге.

Гарри смотрел, как он уходит, и чувствовал себя непривычно отстраненным от всей этой сцены. Он, конечно, представлял это себе и раньше. Не то, что он пойдет в армию, а свой отъезд. Он всегда знал, что уедет в университет как обычно, уложит вещи в семейную карету и укатит. Но воображение всегда подсовывало ему всевозможные драматические сцены ухода – что угодно, от яростного махания руками до ледяных взглядов. Его любимое видение включало в себя разбивание бутыток об стену. Особенно дорогих. Привезенных контрабандой из Франции. Его отец что, так и будет дальше поддерживать лягушатников своими незаконными закупками и теперь, когда его сын противостоит им на поле брани?

Гарри уставился в пустой дверной проем. Ведь это неважно, правда? Он здесь со всем покончил.

Со всем. С этим местом, с этой семьей, с ночами, когда он тащил отца в постель и аккуратно укладывал на бочок, чтобы тот не захлебнулся, если его снова вырвет.

Он со всем покончил.

Покончил.

Но он чувствовал такую пустоту. Такую тишь. Его отъезд был отмечен… ничем.

И только через много лет он понял, что его обманули.

__________________________________

(1) Этельред II, или Этельред Неразумный — король Англии (978—1013 и 1014—1016) С пришествием его к власти закончилась полуторовековая эпоха процветания Англии

(2) Елизавета I, — королева Англии и Ирландии с 17 ноября 1558, последняя из династии Тюдоров. Время правления Елизаветы иногда называют «золотым веком Англии»

(3) Суссекс (англ. Sussex) — историческое графство Юго–Восточной Англии, располагающегося примерно на территории древнего королевства Суссекс.

Суссекс окружают графства на севере Суррей, на востоке Кент и на западе Гэмпшир, а на юге пролив Ла–Манш. Суссекс был разделен для местного управления на графства Западный Суссекс и Восточный Суссекс и город Брайтон и Хоув. Город Брайтон и Хоув был создан как унитарная власть в 1997; городской статус предоставлен в 2000. До тех пор Чичестер был единственным городом–сити Суссекса.

Глава 1

– Поговаривают, что он убил свою первую жену.

Леди Оливия Бевелсток перестала помешивать чай.

– Кто? – спросила она, поскольку, по правде говоря, не слушала.

– Сэр Гарри Валентайн. Ваш новый сосед.

Оливия пристально посмотрела на Энн Бакстон, а потом на согласно кивавшую Мэри Кадоган.

– Ты шутишь, – заявила она, хотя прекрасно знала, что Энн никогда не шутит с подобными вещами. Сплетни были ее жизнью.

– Нет, он и правда ваш новый сосед, – вклинилась в разговор Филомена Уэйнклифф. Оливия отпила глоток чаю, в основном для того, чтобы стереть с лица гримасу – смесь неприкрытого раздражения и недоверия.

– Я имею в виду, она шутит, что он кого–то там убил, – ответила она с несвойственным ей в обычной жизни терпением.

– О! – Филомена взяла бисквит. – Прости.

– Я точно слышала, что он убил свою fiancee(1) – настаивала Анна.

– Если бы он кого–то убил, он сидел бы в тюрьме, – заметила Оливия.

– Нет, если его вина не доказана.

Оливия слегка повернула голову влево, где, прямо к югу(2) от нее, за толстой каменной стеной, десятью футами свежего весеннего воздуха и еще одной толстой стеной, на этот раз кирпичной, находилось свежеснятое жилище сэра Гарри Валентайна.

Три остальные девушки проследили за ее взглядом, и это заставило Оливию почувствовать себя довольно глупо, поскольку теперь они все вместе пялились на абсолютно пустую стену гостиной.

– Никого он не убивал, – твердо заявила она.

– Откуда ты знаешь? – усомнилась Энн.

Мэри кивнула.

– Не убивал и все, – ответила Оливия. – Не может он жить в соседнем от меня доме в Мейфере(3), если кого–то убил.

– Может, если его вина не доказана, – повторила Энн.

Мэри кивнула.

Филомена съела еще бисквит.

Оливии удалось слегка скривить губы. Она надеялась, что в улыбке. Хмуриться не стоило. Было четыре часа дня. Девушки пришли уже час назад и болтали о том, о сем, сплетничали (а как же!), обсуждали выбор нарядов на три предстоящих званых вечера. Они встречались довольно часто, где–то раз в неделю, и Оливии нравилась их компания, хотя разговоры и были лишены глубокого смысла, который она так ценила в беседах со своей ближайшей подругой Мирандой, урожденной Чивер, ныне Бевелсток.

Да, Миранда вышла замуж за брата Оливии. И это было здорово. Просто замечательно. Они были подругами с самого рождения, а теперь будут сестрами до самой смерти. Но это также значило, что Миранда больше не являлась незамужней леди и не должна была выполнять обязанности последних.

Список обязанностей Незамужних Леди

Автор: Оливия Бевелсток, незамужняя леди.

Носить платья пастельных тонов (и несказанно радоваться, если означенные тона тебе идут).

Улыбаться и держать свое мнение при себе (насколько это возможно).

Делать то, что велят родители.

Быть готовой к любым последствиям, если этого не делаешь.

Найти мужа, который не станет диктовать тебе, чем заниматься.

Оливия привыкла составлять в уме такие вот странные списки. Возможно, это объясняло, почему она так часто ловила себя на том, что совершенно не слушает, когда это нужно.

А также, почему она – однажды, или дважды – говорила вещи, которые ни в коем случае не следовало произносить вслух. Правда, прошло уже два года с тех пор, как она назвала сэра Роберта Кента горностаем–переростком и, вообще–то, это было одно из самых мягких определений, рождавшихся у нее в голове.

Но хватит отступлений. Миранда теперь выполняла обязанности замужних леди, из которых Оливия тоже очень бы хотела составить список, да только никто (включая Миранду, и Оливия до сих пор ее за это не простила) не хотел говорить ей, что же делают замужние леди, кроме того, что не носят платья пастельных тонов, не нуждаются в постоянном сопровождении и регулярно производят на свет младенцев.

Оливия была совершенно уверена, что последнее заключает в себе что–то еще. Это что–то заставляло ее мать пулей вылетать из комнаты каждый раз, когда Оливия начинала задавать вопросы.

Но вернемся к Миранде. Она тоже произвела на свет младенца – обожаемую племянницу Оливии, Кэролайн за которую Оливия, не задумываясь, бросилась бы под чьи угодно копыта – и как раз собиралась произвести второго, а значит, была недоступна для регулярных послеобеденных бесед. И, поскольку Оливия любила разговоры – а также моду и сплетни – она начала проводить все больше времени с Энн, Мэри и Филоменой. А они, конечно, были занятными и незлыми, но вели себя глупо несколько чаще, чем хотелось бы.

Как, например, сейчас.

– Кстати, кто это «поговаривает»? – спросила Оливия.

– Поговаривает? – эхом повторила Энн.

– Да. Кто именно говорит, что мой новый сосед убил свою fiancée?

Энн замолчала и поглядела на Мэри.

– Ты помнишь?

Мэри помотала головой.

– В общем, нет. Может, Сара Форсайт?

– Нет, – уверенно покачала головой Филомена. – Это точно не Сара. Она только два дня назад вернулась из Бата. Может, Либби Локвуд?

– Это не Либби, – ответила Энн. – Я бы запомнила.

– Вот что я вам скажу, – вмешалась Оливия. – Вы не знаете, кто это сказал. Никто из нас не знает.

– Ну, я это не сама выдумала! – несколько вызывающе произнесла Энн.

– Я и не утверждаю, что это ты выдумала. Я бы никогда такого о тебе не подумала. – Это было правдой. Энн повторяла почти все, что говорилось в ее присутствии, но никогда ничего не придумывала. Оливия задумалась. – Вам не кажется, что подобные слухи нуждаются в проверке?