– Да она тебя съест с потрохами! – заржала девица, сидевшая у него на коленях.

«Пожалуй, она права, – подумала я. – Хотя Аталанта скорее всего не ест жирной пищи».

Такие клиенты, как Рыжий Боров, были для меня загадкой. Ну зачем идти в трансвестит-бар и визжать от притворного ужаса каждый раз, как трансвестит проходит мимо твоего столика? Наверное, над ним издевались в детстве. Дразнили за огненно-рыжие волосы, обижали, и в нем копилась горечь и желание отыграться на таких же уродах, которые не вписываются в традиционные рамки общества. В своей компании он был главным задирой. Остальные подыгрывали ему, они и пришли-то только для того, чтобы поржать над его выходками.

Я стояла у бара, курила ментоловую сигарету, которую стрельнула у Аталанты, и с грустью смотрела на Джо, завывающего на сцене. Вдруг Боров обернулся ко мне.

– Эй, иностранка! – позвал он. Очень смешно. Иностранка. Просто лопнуть можно со смеху! – Поди-к сюды!

Я затушила сигарету и повиновалась. Все равно не люблю ментоловые сигареты. Подойдя к столику, я услужливо улыбнулась. Работа в «Ледибойз» была самым серьезным испытанием моих актерских способностей. Я продолжала улыбаться даже тогда, когда внутри меня все клокотало от злости.

– Чем могу помочь?

– У нас тут возник спор, – подмигнул он. – Только ты сможешь его решить.

– И как же? – спросила я, невинно хлопая глазами.

Я была уверена, они спросят, откуда я приехала. Накануне два наших посетителя тоже поспорили: один думал, что я из Англии, другой – что из Австралии.

– Просто стой смирно, – сказал Боров, спихивая подружку с колен и разворачиваясь ко мне. – Вот так. Сейчас посмотрим.

И прежде чем я успела хоть что-то сообразить, он вцепился своими лапищами в мои груди и дернул на себя изо всех сил.

– Ого! Ни хрена себе! Они у нее настоящие! – завизжал он, к восторгу своих друзей.

На долю секунды я просто онемела от возмущения. Но только на долю секунды. В следующий же миг меня захлестнула такая ярость, что перед глазами в буквальном смысле заплясали красные круги. Кровь ударила мне в голову. И вопреки золотому правилу «клиент всегда прав» (а Антонио требовал, чтобы мы вели себя, как подобает истинным леди, и просто сообщали охраннику, если что не так; тот уж сам провожал потом нелюбезных гостей до машины), вопреки всему я схватила Борова за яйца и сжала с такой силой, что еще немного – и наследников у него уже никогда не было бы.

– Ну как, нравится? – прошипела я и сжала посильнее. – Там, откуда я родом, девушку угощают ужином, прежде чем потрогать за грудь, да и то спрашивают разрешения. Понял? – Я надавила посильнее. – Хорошие манеры – наука не из приятных, а?

Еще одно движение – и его богатство осталось бы у меня в руке. Он визжал как резаный. Все звуки потонули в его пронзительном крике. Ко мне подлетела Аталанта.

– Лиз, мать твою! – рявкнула она, забыв про то, что была леди, и силой заставила меня отпустить засранца.

В зале воцарилась мертвая тишина. Слышно было, как сыплются жетоны в игровом автомате. Джо оборвал песню Барбры Стрейзанд на полуноте. Анжелика, танцовщица, которая в прошлой жизни была автомехаником Томми, замерла у шеста. На меня уставились двести пар перепуганных мужских глаз (и несколько пар женских), словно ожидая, что я сейчас возьму открывашку, какую все официантки носят на поясе, и одним движением кастрирую своего обидчика. Кстати, он к тому времени сполз со стула и лежал на полу, поскуливая и стуча ногами. Посетители были в ужасе. Даже Джо отшатнулся, когда я посмотрела на сцену, рассчитывая на его поддержку.

– Вы же видели, что он сделал! – крикнула я.

К нам уже несся Антонио – он вылетел из комнаты, где наблюдал за залом через видеокамеру. Я почувствовала слабость, у меня задрожали колени. Я нарушила золотое правило клуба. Более того, с моим-то везением можно не сомневаться, что Боров окажется из местной мафии и следующее, что я увижу в жизни (и, вероятно, последнее), будут цементные сапожки. Утешает лишь то, что я все равно собралась увольняться.

Но когда Антонио подошел ближе, я увидела, что он совсем не сердится на меня. Напротив, его глаза метали молнии в Рыжего. Антонио подошел и воззрился на него сверху вниз, как гладиатор на поверженного врага.

– А ну вставай! – гаркнул он, пиная его сапогом в бок. – Проси прощения у девушки!

– Да ты чего, мужик, – завизжал тот, приподнимаясь на локтях, – она же мне чуть яйца не открутила!

– За то, что ты посмел лапать ее прекрасную грудь! Я все видел! – Антонио был в ярости и жестикулировал энергичнее, чем обычно. – У нас в «Ледибойз» нельзя вести себя так! Мои леди – истинные леди! Приходишь – веди себя как джентльмен. Деньги – не все. Сам отработаешь теперь.

С этими словами Антонио взял Борова за шкирку и потащил на кухню. Уже открыв дверь, он обернулся к залу и сказал:

– Смотрите все, как Антонио заботится о тех, кто работает у него!

Двери распахнулись и закрылись у него за спиной. Послышался звук падающих сковородок. Зал ахнул. Никто не шевелился, все ждали, что будет дальше. Все официантки знали, что на кухне находится Фабрицио, охранник; он как раз пробовал пасту. Фабрицио очень уважал это блюдо и поглощал его в таких количествах, что Шварценеггер рядом с ним показался бы просто шибздиком. Конечно, Фабрицио нужно было время от времени поразмяться, но не собирается же Антонио учинить бойню, когда в клубе столько народу?

Я закрыла глаза и помолилась. Конечно, Рыжий Боров оскорбил меня, но меньше всего мне хотелось бы выступать в суде свидетелем по делу Антонио. Не так уж я и пострадала. Телесных повреждений у меня нет. Может, и он отделается легким испугом да парой пинков под зад?

Вдруг дверь снова распахнулась, оттуда вылетел Рыжий и бухнулся на колени на глазах у изумленной публики. Рубашка-маломерка куда-то исчезла; вместо нее на Борова нацепили передник. В руке он сжимал щетку для мытья посуды. Его трясло от рыжей головы до толстой задницы. Следом появился Антонио, подошел к Борову и поставил ногу сверху.

– Он просит прощения, – сказал Антонио громко, – и хочет помочь нам с уборкой и мытьем посуды.

И тот помог. Весь вечер Боров провел на кухне. Время от времени он пытался угрожать, что сдаст нас всех в полицию, но одного взгляда Фабрицио было достаточно, чтобы слова застряли у него в глотке. Друзья, с которыми он заявился, ушли (скорее, сбежали), за исключением лысого мужика да девицы, которая больше не ржала и вообще предпочитала смотреть в пол.

Только когда последняя сковородка была вычищена, Рыжему разрешили снять передник. Он пулей вылетел из клуба и даже не оглянулся; лысый и девица кинулись следом, как пара терьеров.

– Приходите еще! – крикнул им вслед Антонио.

Но всем было ясно, что эта троица сюда больше не сунется.

– Простите, он просто слишком много выпил, – пролепетала девица напоследок, – обычно он совсем не такой.

– Ясно, ясно, – сказал Антонио, махнув рукой, – найди себе друзей получше! Как ты, Лиз? – обернулся он ко мне и положил руку на плечо. – Все хорошо?

Я кивнула.

– Я же говорил тебе, Антонио заботится о своих девочках.

Я тихонько вздохнула.

– В следующую пятницу тебе – двойная ставка! – радостно добавил Антонио и легонько ущипнул меня за ввалившуюся щеку.

«Нет, – сказала я себе. – Никакая двойная ставка не заставит меня работать здесь. Появление Рыжего с дружками – последняя капля. Мне ненавистна эта работа. Я никому не нужна в Голливуде. Я еду домой. В Англии, даже если я буду простой служащей в конторе, меня не станут хватать за грудь незнакомые мужики».

– Антонио, – начала я. – Мне нужно тебе кое-что сказать.

– Ты не беременна? – нахмурился он.

– Нет, – вздохнула я. Беременна? С чего это мне забеременеть? Вряд ли. Если только не предположить, что можно «залететь», когда меняешься шортами с трансвеститом. – Нет, я не беременна, – сказала я. – Но мне действительно пора…

– Лиз! – прервала меня Аталанта. Она летела к нам через весь зал, размахивая какой-то визитной карточкой. – Смотри!

– У тебя новый поклонник? – ответил Антонио и, пользуясь тем, что можно не продолжать начатый разговор, быстро ускользнул в офис. Я так и не успела сказать, что увольняюсь.

– Лиз, это просто невероятно! – Аталанта бросилась ко мне и сжала в медвежьих объятиях. – Только взгляни на эту визитку!

– Где ты ее нашла?

– На столике Рыжего.

Я тяжело вздохнула.

– И что, он хочет, чтобы я прислала цветы ему в больницу?

* * *

Я привыкла, что мужчины иногда оставляют на столике визитные карточки. К концу вечера у каждой официантки накапливается несколько визиток. Когда я только начала работать, Аталанта предложила мне поступать так же, как одна ее знакомая стюардесса. Если в конце полета кто-то дает визитку, стюардесса ему звонит. Когда пассажир из первого класса – звонит обязательно. Когда из бизнес-класса – только если человек ей приглянулся. Если из экономкласса – звонит одна из ее подружек и говорит жене ухажера, что ее беспокоят из клиники венерических заболеваний.

Конечно, залы клуба не делились на классы. Но у Аталанты была своя иерархия, в основе которой лежало, какое шампанское заказывают за этим столиком – марочное или из супермаркета, по самой низкой цене. Антонио просто наклеивал на него фирменные этикетки «Ледибойз».

Иногда Аталанта на выходных приглашала нас в гости. Мы смотрели «Тельму и Луизу», делали друг другу маникюр и слегка портили жизнь наглецам, которые смели заказывать самое дешевое шампанское, не оставлять чаевых и тем не менее надеяться, что Королева Официанток, Богиня, сама позвонит им.

В тот вечер друзья Рыжего были не самыми приятными посетителями, так что я не ожидала, что кто-то из них может меня порадовать.

Я уже собиралась порвать карточку, но Аталанта вырвала ее у меня из рук.

– Не вздумай! – крикнула она.