— Как хорошо, что мы переехали в это имение, здесь гораздо лучше, чем в промозглой Курляндии, здесь такой теплый климат и такая прекрасная, плодородная земля, — обратилась она к Анфисе, отдавая служанке садовый инструмент. — Я устрою здесь замечательный сад, и у меня будет множество клумб, только жаль, что пока приходится сажать полевые цветы, пора начинать устраивать клумбы с благородными цветами.

Она услышала стук копыт — это ее «малыш» возвращался с прогулки. Илария радостно встрепенулась и пошла ему навстречу. Она так давно обожала смуглого высокого мужчину, что уже не вспоминала, что мужчин было двое — в ее изломанном сознании Валерьян и Лаврентий слились в один образ обожаемого малыша. И сейчас, при виде высокой фигуры, темных волос и черных глаз у женщины быстрее забилось сердце, и она счастливо улыбнулась.

— Мой дорогой, смотри как красиво, одна клумба — из ромашек и одна — из васильков, но в нашем саду не хватает благородных цветов, — сказала она, взяла любовника под руку и повела к дому, — что ты думаешь о наших цветах?

— Дорогая, в этом вопросе все должно быть так, как хочешь ты, выбирай сама, — миролюбиво заявил Лаврентий. Он заглянул в глаза любовницы, пытаясь определить, можно ли с ней говорить о серьезных вещах, или она опять погрузилась в горячечный туман игры. — Послушай, нам нужно очень серьезно поговорить.

— Хорошо, дорогой, только ты дай мне свой альбом, я хочу выбрать цветы для нашего сада, — предложила женщина, прижалась к Лаврентию и засмеялась, — пора нам переходить на садовые цветы.

— Ты, как всегда, права. Пойдем, я дам тебе альбом и расскажу, какой у меня план, — пообещал Лаврентий и увлек женщину в дом, радуясь, что Илария сама подсказала ему, как можно убедить ее в правильности своих поступков.

Глава 3

Октябрь принес в Ратманово утреннюю прохладу, но дни оставались теплыми, а небо было ясным. Близилась к концу жатва, почти все поля уже были покрыты короткой золотистой стерней, а в садах убрали яблоки. Довольные хозяева поместий подсчитывали доход от продаж урожая этого благодатного года, и начиналась веселая пора осенних праздников, отмечавшихся по очереди почти во всех имениях губернии.

Первым, по традиции, открывал череду гуляний престольный праздник церкви села Троицкого в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Радушный хозяин барон Тальзит, как старый холостяк, поступал очень просто: для крестьян, съезжающихся со всех соседних деревень, расставлялись столы с угощением на площади около церкви, а для «благородных» гостей столы накрывались на лужайке в конце барского сада. Обычно праздник в Троицком проходил всегда одинаково: молодежь, быстро перекусив, убегала на церковную площадь участвовать в народных забавах, а старшее поколение переходило в дом, где уже стояли наготове ломберные столы. Игрокам предлагалось множество графинов с наливками, настойками и столовым вином, за приготовлением которых хозяин наблюдал лично, считая это делом первостепенной важности.

Княжны Черкасские, вместе с внучатыми племянницами барона Мари и Натали, сбились с ног, стараясь, чтобы праздник получился на славу. Из цветной бумаги было вырезано множество гирлянд, цветники и оранжереи Ратманова были изрядно прорежены, чтобы букетов хватило на все столы и украшение комнат. Убранные на полки кладовой с прошлого года скатерти были поглажены, посуда перемыта, а все дворовые девушки под руководством Долли уже неделю оттирали дом в Троицком до зеркального блеска.

— Всё хорошо, — вынесла свой вердикт княжна, последний раз пройдясь по дому и радуясь, что всё получилось удачно.

Молодые хозяйки не ударили в грязь лицом: мебель и полы были натерты, столы в доме и саду расставлены, посуда, приготовленная на завтра, сияла в большом буфете в столовой. Повариха Агаша еще со вчерашнего дня забрала себе в помощницы половину девичьей, и горы хлебов, кулебяк, пирогов высились на всех столах в большой кухне барского дома и занимали все кладовые, примыкавшие к ней. Пивоварня в поместье работала без устали уже месяц, и бочонки с ячменным пивом, белея залитыми воском пробками и уложенные рядами, заняли все место вдоль ее кирпичных стен.

В село уже отправили бычка и несколько баранов, которых завтра зажарят на большом костре в центре площади. Для соседей-помещиков Долли с крестным запланировали на обед заливное, жареных цыплят, оленину под французским соусом, расстегаи и рыбу, а для молодежи — пирожные. Все шло по плану, поэтому, успокоившись, она отпустила своих сестер и племянниц барона с Дашей Морозовой в дом учителя. Девушки хотели последний раз в этом году искупаться, пока горячее солнце еще прогревало воду в Усоже. Привезти обратно их должен был Александр Николаевич, отправившийся на площадь к церкви посмотреть за приготовлением к завтрашнему празднику.

Веселые голоса и стук колес на подъездной аллее возвестили о возвращении купальщиц. Долли вышла на крыльцо, яркое солнце светило ей прямо в глаза, и пришлось приложить руку ко лбу, затеняя их, чтобы что-то разглядеть. Коляску барона, где на заднем сидении, плотно прижавшись друг другу, сидели все четыре девушки, а на переднем восседал Александр Николаевич, сопровождал верховой. Когда они подъехали к крыльцу, Долли с удивлением узнала во всаднике своего тайного знакомого Лаврентия Островского.

— Только этого мне не хватало! Если он сейчас хоть чем-нибудь намекнет, что встречался со мной в лесу, придется объясняться с крестным и тетушкой, — прошептала Долли, и хорошее настроение княжны сразу испарилось. Но взяв себя в руки, она решила, что лучшая оборона — это нападение, и нужно начать разговор первой.

Княжна сбежала с крыльца и подошла к остановившейся коляске. Александр Николаевич вышел первым и по очереди подал руку всем четырем своим подопечным, сходящим с подножки. Лиза подхватила сестру под руку, а Натали, Мари и Ольга окружили ее со всех сторон.

— Ну, как вода? — поинтересовалась Долли, весело улыбнувшись девушкам, и они наперебой начали восторгаться купанием и сожалеть, что она не поехала с ними.

— Дорогая, позволь представить тебе нашего соседа господина Островского, он недавно унаследовал Афанасьево от покойного Ивана Ивановича, — объявил барон, мягко оттеснил болтушек от крестницы и повернул ее к молодому человеку, который уже спешился и почтительно поклонился княжне.

— Дарья Николаевна Черкасская, светлейшая княжна и моя крестница, — представил Долли барон и отступил в сторону, давая ей возможность познакомиться с новым соседом.

— Добрый день, сударь, добро пожаловать в наши края, — сказала Долли и поклонилась молодому человеку, но руки не протянула, надеясь, что он поймет ее намек и будет держаться официально. Так и получилось — сосед поклонился и сказал:

— Счастлив познакомиться с вами, сударыня. Меня уже представили остальным дамам, и даже пригласили на завтрашний праздник. Надеюсь, как хозяйка бала вы не будете возражать?

— Мы — провинциалы, и балы нам заменяют гулянья, если вас это заинтересует, мы все будем рады, — заметила княжна, ухватила под руки сестер и обратилась к барону. — Крестный, я проверила, все уже готово, и мы с сестрами можем ехать домой. Если ты отпустишь к нам в гости Мари и Натали, то мы вернемся завтра часам к десяти, чтобы успеть расставить посуду до приезда гостей.

— Дядюшка, пожалуйста, можно нам поехать? — заныли девушки и повисли с двух сторон на руках барона.

— Ну, хорошо, поезжайте, — согласился Александр Николаевич и с облегчением подумал, что проведет тихий вечер в одиночестве. — Я сейчас скажу кучеру Савве, чтобы оседлал коня и проводил вас до Ратманова.

— Позвольте мне проводить барышень, — предложил Лаврентий, — мне это доставит большое удовольствие.

— Пожалуйста, буду премного вам обязан, — поблагодарил барон, пожав руку молодому человеку, — и жду вас завтра обязательно к нам на праздник, мы начинаем в два часа пополудни.

Лаврентий поклонился, поблагодарил хозяина и, встав у дверцы коляски, по очереди подал руку четырем молодым девушкам. Долли уже вскочила на Лиса, которого конюх привел к крыльцу. Барон закрыл дверцу коляски, Лис, пришпоренный наездницей, рванулся вперед, а Лаврентий поехал позади экипажа, поняв, что лучше пока не приближаться к девушке, так явно выразившей свое нежелание афишировать знакомство с ним.

Через полчаса они были уже в Ратманово. Мария Ивановна вышла на крыльцо, чтобы встретить своих питомиц. Как веселые птички выпархивают из цветочных зарослей, девушки, легко слетев по подножке на крыльцо, окружили Опекушину со всех сторон, пытаясь рассказать, как славно они провели время, но твердый голос Долли остановил их щебет:

— Тетушка, позвольте представить вам господина Островского, он — наш новый сосед, унаследовавший Афанасьево. Господин Островский любезно проводил нас домой.

— Добрый вечер, сударь, очень благодарна вам за заботу о моих девочках, — сказала Мария Ивановна и протянула Лаврентию руку, которую тот почтительно поцеловал. — Буду рада дальше продолжить знакомство с вами на завтрашнем празднике.

Лаврентий поблагодарил и откланялся; на обратном пути он все старался понять, пригласила ли его старая женщина бывать в доме, но потом понял, что, скорее всего, — пока нет, и решил завтра завоевать симпатии Марии Ивановны, справедливо считая ее ключом от дверей замка своей принцессы.

Сразу после ужина, когда тетушка отправилась к себе в комнату, девичья стайка собралась в спальне Долли. Ольга лежала на кровати, Лиза, Мари и Натали расселись на белых с золотом легких стульях, стоящих вокруг маленького круглого столика в нише окна, а сама хозяйка комнаты сидела на банкетке перед туалетным столиком, повернувшись к зеркалу спиной.

— Боже, до чего же он импозантный, — тринадцатилетняя Натали с удовольствием выговорила модное слово, считая, что так она кажется взрослее.