— Хорошо, ваша светлость, — согласился оторопевший конюх, а герцогиня, велев нести сундуки в ее спальню, отправилась разбирать вещи.


Сразу после свадьбы брат передал Долли чековую книжку на счет в банке, открытый на ее имя, куда перевел наследство, оставленное ей отцом. В тот же день он перевел на счет герцога Гленорга сто тысяч фунтов приданого, которое давал за сестрой. Теперь Долли могла сама распоряжаться своим состоянием. Она положила деньги на имя Даши Морозовой и заказала в ювелирной конторе Гэррарда подарок для сестры, ведь Лизе через несколько дней исполнялось семнадцать лет. Подарок тоже должен был прибыть вместе с ее вещами. Действительно, в первом же сундуке, который она открыла, Долли обнаружила бархатный футляр с золотыми серьгами, где к розетке из маленьких бриллиантов крепились большие грушевидные жемчужины.

Долли так не хватало сестры, ее доброты и поддержки. Герцогине стало стыдно, что захваченная событиями, случившимися в ее жизни, она отдалилась от Лизы, перестала о ней заботиться, а ведь ее маленькая сестренка всё последнее время была слаба и быстро уставала. Долли решила, что нужно оставить сестру здесь, по крайней мере, она будет не одна, Лиза поможет ей пережить этот нудный год.

Убрав серьги, герцогиня отдала распоряжения Зое, поручив развесить платья, а сама начала искать в сундуках свой мужской наряд. Катя не подвела и аккуратно завернула его вместе со шпагой, пистолетами и треуголкой в белую ткань, а сверху прикрыла сверток той амазонкой, в которой Долли каталась с герцогом в Гайд-парке. Девушке снова стало грустно — ведь тот обаятельный и веселый молодой человек так разительно отличался от теперешнего сухого и серьезного герцога Гленорга.

— Ну и пусть, — надменно вскинув голову, тихо сказала Долли, — никто тут не нуждается в его улыбках.

Она с помощью Зои сняла платье, надела панталоны и серый сюртучок с черными аксельбантами, потом натянула сапоги и, закрутив волосы в тугой узел, надвинула на лоб треуголку.

— Как, Зоя, похожа я на мужчину? — весело спросила девушка.

— Ну, не знаю, — задумчиво протянула горничная, глядя на явно выступающую под серой тканью высокую грудь хозяйки, — если только на грудь не смотреть, то — похожа.

— Сделаем, как всегда: принеси мне из гардеробной герцога белый шелковый шейный платок, — велела Долли, и пока Зоя, аккуратно повернув ключ в двери, соединяющей спальни супругов, проскользнула в комнату герцога, она еще раз осмотрела себя со всех сторон.

— Вот, барышня, достала, — сказала Зоя, протянув хозяйке большой шелковый платок, — в комоде нашла.

— Ты аккуратно всё положила, никто не заметит? — спросила герцогиня, завязывая платок узлом на шее, а концы свободно расправив на груди.

— Не беспокойтесь, их там не меньше двух дюжин, а может быть и больше, я все сложила, как было.

— Ну, и прекрасно, разбирай вещи, а я поехала кататься, — распорядилась Долли, помахала служанке рукой и стремительно вышла из комнаты.

Около конюшни Сиддонс уже прогуливал оседланного Крылатого. Он сначала не узнал герцогиню в стройном юноше, а потом помог ей сесть в седло и попросил:

— Ваша светлость, вы уж только по дорогам скачите, по полю не ездите, там — кроличьи норы, не дай бог это сокровище ногу повредит.

— Хорошо, — согласилась Долли, — я поеду по дороге вокруг поместья, герцог всегда по ней ездит.

С высокого холма, на котором стоял дом, она уже много дней наблюдала одну и ту же картину: как ее муж скачет по подъездной аллее, а за воротами сворачивает направо, летит через поля и крошечной точкой исчезает под сенью далекого леса. Она погладила шею красавца-коня, прошептала ему в ухо ласковые слова, как всегда делала с Лисом, и благородный конь, приняв новую хозяйку, послушно понес ее с холма к подъездной аллее. Долли пригнулась к шее Крылатого, и ей казалось, что они летят по воздуху, так стремительно копыта лошади отрывались от земли.

— Мы летим!.. — радостно вскинув голову, прокричала она ветру, пролетев мимо сторожки и ворот. В ответ ветер сорвал с ее головы треуголку, но Долли не стала останавливаться, захваченная бешеной скачкой, решив, что подберет шляпу на обратном пути.

Герцог Гленорг, сделав на Золотом большой круг вдоль границ поместья, не спеша возвращался домой, когда стройный юноша пролетел мимо него на темно-рыжем жеребце. Всадник несся с невиданной скоростью, конь был так хорош и бежал так быстро, что Чарльз оторопел, ему даже в первый момент не пришло в голову, что всадник мчится из его дома. Только когда с головы юноши слетела шляпа и ветер начал раздувать над его головой длинные кудрявые пряди цвета красного дерева, герцог понял, что только что мимо него проскакала его собственная жена.

Чарльз подумал, что его своевольная герцогиня — просто наказание. Одна, в мужском костюме, на лошади, за которую запросто могут убить, Долли подвергала себя опасности. Он развернул Золотого, но тут же понял, что догнать Долли не сможет — его конь уже устал, да, скорее всего, Крылатого он не смог бы догнать даже отдохнувший.

Герцог в раздумье смотрел вслед жене, когда увидел, что из кустов на повороте дороги, которые она только что миновала, блеснула яркая вспышка, и тут же он услышал раскат выстрела. Всадница так же продолжала скакать — скорее всего, за шумом ветра и стуком копыт она вообще ничего не слышала. Чарльз ударил пятками Золотого и как вихрь понесся к кустам, откуда стреляли. Он не остался незамеченным: кто-то, услышав топот копыт, удирал, проламываясь сквозь кусты. Свернув с дороги на шум шагов, он через мгновение увидел высокого мужчину в поношенной одежде, в руках которого поблескивал пистолет. Молодой человек направил коня прямо на беглеца и, догнав, свалился ему на плечи. Он повалил противника на землю, но тот был очень силен и не собирался сдаваться. Они боролись, катаясь по земле, пока герцог отчаянным усилием не прижал соперника к земле и мощным ударом в лицо не послал его в нокдаун.

Подумав, что уроки в боксерском клубе не прошли даром, молодой человек связал руки и ноги преступника своим и его шейными платками. Сидя на земле, герцог дожидался, пока нападавший придет в себя. Увидев, что бандит пошевелился, он приставил к его шее нож, который по морской привычке всегда носил за голенищем.

— Кто ты, и почему стрелял в мою жену? — спросил он, выразительно уколов шею мужчины, — если ответишь правду, сдам тебя властям, а если промолчишь, убью на месте.

В его спокойном голосе была такая жесткость, что бандит сразу поверил ему.

— Я всё скажу, сэр, только не убивайте меня, — жалобно запричитал он, — это мой дружок Билли нашел того иностранца, который обещал нам очень хорошие деньги, если мы проследим за вещами, прибывшими из Лондона сегодня. А потом нужно было еще застрелить человека — это могла быть женщина, или юноша — который поскачет на коне, прибывшем с вещами. Билли уехал обратно в Лондон, сообщить иностранцу адрес поместья, а я остался и должен был принести какую-нибудь вещь с убитого человека заказчику.

— Где этот иностранец? — осведомился герцог и сильнее прижал нож к коже так, что под ним выступила капелька крови.

— Не знаю, сэр, видит бог, не знаю — Билли с ним встречался в таверне «Красный бык» в порту, я его сам никогда не видел.

Чарльз понял, что больше из преступника он ничего не выжмет, вскочил в седло и поскакал к дому. Около конюшни он увидел Саммера и велел тому взять двоих конюхов, телегу и привести в дом связанного человека, лежащего в кустах около ворот. Дождавшись возвращения слуг, герцог убедился, что бандита заперли в подвал, и послал за судьей. Он так и ходил по дорожке перед крыльцом, не в силах справиться с волнением. Жена не возвращалась, и это его страшно пугало.

Из соседнего городка прибыл судья, он внимательно выслушал Чарльза и допросил преступника, повторившего всё, что он рассказал раньше герцогу.

— Всё ясно, ваша светлость, я забираю бандита, завтра мы рассмотрим его дело в суде, и он отправится на каторгу.

Герцог предоставил своих слуг и повозку в помощь судье, а сам снова пошел в конюшню.

— Саммер, оседлай мне свежую лошадь, — попросил он, — я поеду навстречу герцогине.

— Ее светлость обещала, что будет скакать на Крылатом только по дороге, — подсказал конюх.

— Когда привезли коня? — уточнил Чарльз.

— Да сразу, как вы уехали на прогулку. Герцогиня дала ему три часа отдохнуть, а потом поехала кататься.

Герцог поблагодарил конюха, сел на высокого черного жеребца по кличке Ворон и поскакал к подъездной аллее. Около сторожки он увидел ту, которую искал: привязав коня к решетке открытых ворот, Долли что-то искала в траве и кустах. Ее распущенные волосы были мокры на концах, и Чарльз понял, где она пропадала столько времени: она доехала до озера и обнаружила на берегу купальный домик. Поняв, что Долли купалась голой, он добавил очередной грех в список проступков жены. Остановившись около сторожки, герцог насмешливо спросил:

— Что же ты там ищешь?

Чарльз сам не заметил, как отступил от того официального тона, с которым разговаривал с женой все последние дни, но зато это заметила Долли. Ее лицо сразу просияло, и она с готовностью повернулась к мужу.

— Я потеряла шляпу, а так как она у меня — одна, то ее нужно обязательно найти.

— Я отнес ее домой, она ждет тебя в гостиной, — мягко сказал герцог. Эта сияющая, как солнце, улыбка разбивала все барьеры, воздвигнутые им в душе, и он пытался выполнять принятые решения из последних сил. — Садись в седло, поедем домой, нам нужно очень серьезно поговорить.

Он спешился, подсадил жену в седло и вновь вскочил на коня. Они ехали молча. Долли гадала, о чем хочет поговорить с ней муж, а Чарльз пытался восстановить свое хладнокровное настроение. Когда они подъехали к дому, он решил, что это ему удалось, и, взяв жену под руку, повел в ее спальню.