Господи, ведь всего этого можно было бы избежать, если бы она сразу поверила Лизе — та говорила о цветах, об этой розе, о том зле, которое связано с Лаврентием! Да он и сам рассказывал ей о вторых половинках цветов, которые ищет, только она все пропустила мимо ушей. Какой же она была дурой, когда поверила словам мужчины, игравшим ею, как тряпичной куклой! Долли топнула ногой и швырнула альбом на кровать.

Нужно было немедленно выбираться отсюда. Княжна снова схватила альбом и попыталась засунуть уголок с бронзовой накладкой в щель двери. Плащ мешал ей, и она, расстегнув его, сбросила на кровать. Слабый металлический блик привлек ее внимание — это был отблеск позолоченной накладки рукоятки пистолета.

— Так ведь я могу застрелить Лаврентия! — обрадовано воскликнула она. — Он войдет в комнату, я застрелю его и заберу ключ.

Долли чувствовала такую ненависть к этому негодяю, что сейчас была бы счастлива вонзить пулю в его сердце. Но план был слишком рискованный: у нее был только один выстрел, и если пистолет даст осечку, Лаврентий успеет вырвать его. Да к тому же неизвестно было, сколько времени должно пройти до его возвращения. Нужно было действовать сейчас, когда он вышел из дома, в чем она почти не сомневалась, ведь молодого человека и его тетку она встретила в дверях. Долли решила, что они пошли в баню, где держат Дашу. Она взяла пистолет, подошла к двери и приставила его к замку.

— Господи, помоги мне, — попросила она и нажала на курок.

Ей показалось, что выстрелила пушка. Такой гром должен был поднять на ноги весь дом, но никто не прибежал на звук. Выстрел разнес замок, и дверь приоткрылась. Обрадованная девушка, подхватив с кровати плащ и альбом с доказательством преступлений, выбежала из комнаты. В коридоре никого не было, у входной двери — тоже, она тихонько выскользнула на крыльцо и стремглав кинулась к конюшне.

Верный Лис спокойно стоял в первом стойле.

— Мой дорогой, выручай свою глупую хозяйку, — попросила княжна. Выведя коня за ворота конюшни, она вскочила в седло и, прижимая к груди альбом, поскакала к дому крестного.


Александр Николаевич сидел у камина в гостиной вместе с внучатыми племянницами. Мари читала им вслух «Сенатские ведомости», целую пачку которых управляющий привез сегодня из губернской столицы. Быстрый стук шагов у двери озадачил всех — в этот ужасный ливень гостей не ждали, и когда в комнату влетела Долли Черкасская в мужской одежде, газета выпала из рук Мари, а барон вскочил и бросился навстречу гостье.

— Дашенька, что случилось? — воскликнул он, схватил девушку за плечи и с испугом уставился на бледное лицо.

— Крестный, нам нужно немедленно поговорить, — княжна посмотрела на подруг и извиняющимся тоном добавила, — вам я пока ничего не скажу, простите меня.

Девушка повернулась и направилась в кабинет крестного, он поспешил за ней по коридору, обгоняя, и дойдя до двери первым, распахнул ее перед гостьей.

— Ну, что случилось, милая?

Долли протянула ему альбом и быстро рассказала все с самого начала — от приезда учителя Морозова в Ратманово до своего бегства из имения Островских.

— Крестный, нужно немедленно ехать туда и спасти Дашу, мне кажется, что она еще жива, я слышала ее стон в бане.

Барон посмотрел на последний лист альбома с красной розой. Он тоже узнал прядь, привязанную голубой ленточкой. Даша Морозова выросла на его глазах, а пепельно-русая толстая коса всегда была гордостью девушки.

— Дашенька, ты оставайся здесь с девочками, а я сам все сделаю, — умоляюще попросил Александр Николаевич, глядя на крестницу. — Сейчас всю дворню на коней посажу, и мы поскачем, а ты уж нас здесь подожди.

— Нет, крестный, ты от меня не отделаешься, — твердо ответила княжна, — Даша Морозова — моя подруга, я должна ее спасти, или я сама застрелю этого мерзавца. Поедем скорее, сейчас дорога каждая минута.

— Ну, хорошо, подожди меня здесь, я отдам приказания и оденусь, — согласился барон и вышел, девушка осталась одна. Взгляд ее снова упал на альбом, открытый на странице с розой, она перевернула лист и начала считать рисунки. Их было семнадцать! Значит, ее несостоявшийся жених и его рыжеволосая тетка уже забрали шестнадцать юных жизней.

— Прямоугольные клумбы, засаженные цветами одного сорта… да ведь это могилы!.. — ужаснулась Долли, вспомнив слова Лизы, — нужно искать клумбы.

Услышав шаги барона в коридоре, она устремилась ему навстречу.

— Мы готовы, но может быть, ты останешься здесь? — в последний раз спросил крестницу Тальзит, она отрицательно мотнула головой и поспешила к выходу.

Во дворе девушка увидела с десяток верховых. Барон собрал всех молодых мужчин из дворовых слуг и раздал им охотничьи ружья, сам он держал в руках два пистолета. Долли вскочила на Лиса, барон — на крупного вороного коня, и отряд тронулся в путь. Отсюда до Афанасьева было самое большее полчаса пути, но княжне дорога показалась бесконечной, ей все чудилось, что они еле тащатся, и она не успеет спасти подругу!

Наконец, за поворотом дороги открылось Афанасьево, но с той стороны, где за старыми липами прятался господский дом, стояло зарево, и поднимался густой черный дым.

— Скорее, — истошно закричала княжна, — она сразу поняла, что, обнаружив ее исчезновение, преступники уничтожают следы.

Через несколько минут отряд барона, миновав село, влетел на барский двор. Дом пылал, через окна были видны горящие шторы, но девушку интересовала только баня, которая тоже горела. Подлетев к бревенчатому строению, Долли увидела на двери большой засов, закрытый на висячий замок.

— Крестный, отстрели замок! — крикнула она, — там Даша!

Барон прицелился и выстрелил, перебив дужку замка. Княжна спрыгнула с Лиса и бросилась к двери, которая, к счастью, еще не занялась огнем. Она рванула дверь, и клубы едкого дыма вырвались наружу.

— А вот теперь отойди, — в голосе крестного Долли впервые услышала железные ноты, — держи ее, Митька — головой отвечаешь! — крикнул барон рослому кучеру и, накинув на голову полу сюртука, вошел в горящую баню.

Митька вбежал на крыльцо и загородил княжне дорогу.

— Барышня, пожалуйста, постойте — хозяин сейчас выйдет и все вам расскажет, — умоляюще говорил он, стоя в дверях с широко раскинутыми руками.

— Нашел! — голос барона казался глухим и тихим.

Долли уставилась в дымную черноту, но ничего не видела, пока более темное пятно не стало силуэтом крестного с большим продолговатым свертком на руках. Барон сошел с крыльца и положил свою ношу наземь. Княжна увидела только широкий и длинный дубленый тулуп, барон наклонился и опустил его воротник. Даша Морозова, бледная как привидение, с закрытыми глазами лежала у их ног.

— Она жива?.. — тихо спросила девушка. Ужас сдавил ей горло, и она думала, что крестный не услышит ее.

— Пульс есть, но боюсь, она может не выжить — неизвестно, что они с ней делали, — тихо ответил барон. — Вот, что, Дашенька, ты бери Митьку, да везите ее к вам в Ратманово, если кто и выходит девочку, так это Мария Ивановна, дай ей бог здоровья.

Долли кивнула крестному и, велев Митьке взять Дашу, закутанную в тулуп, вскочила в седло. Всадники скакали так быстро, как только успевал Митькин конь. Прошло уже больше часа, когда они, уже в полной темноте, въехали в Ратманово.

Мария Ивановна и княжны выбежали, услышав стук копыт у крыльца.

— Дорогая, разве так можно! Мы уже не знали, что и думать, — запричитала Мария Ивановна и осеклась, увидев промокшую Долли и рослого мужика, несущего на руках завернутую в тулуп Дашу Морозову. — Что с ней? — Опраксина взглянула в лицо девушки и скомандовала:

— Неси ее на второй этаж, я покажу куда.

Она засеменила впереди Митьки, оставив внизу оторопевших княжон.

— Лиза, спасибо тебе, — тихо сказала Долли, положив руку на локоть сестры, — если бы не твое предупреждение, может быть, нас уже не было бы в живых.

Она, пообещав сестрам переодеться и спуститься к ним, побежала вверх по лестнице. Митька уже шел ей навстречу по коридору и кивнул на дверь гостевой спальни. Дверь была приоткрыта и тетушка склонилась над бесчувственной Дашей. Княжна вошла и встала у постели.

— Ну что, тетя, она выживет? — спросила Долли, с надеждой вглядываясь в лицо Опекушиной.

— Мне кажется, что ее только сильно били кнутом или лозой, — нерешительно рассуждала Мария Ивановна, — а сознание она потеряла, наглотавшись дыму. Надеюсь, что скоро Даша придет в себя.

Как будто услышав ее слова, девушка зашевелилась и открыла глаза.

— Слава богу, Дашенька! — кинулась к ней подруга. — Скажи нам, где у тебя болит?

Но Даша ничего не могла сказать. Увидев лицо подруги, она зарыдала. Девушка так сильно плакала, что Долли, обнимавшая ее, переглянулась с тетушкой, и та, поняв, пошла за настойкой валерианы, которую держала в своей спальне.

— Ну, успокойся, милая, все уже позади, — ласково сказала княжна, — сейчас тетя принесет успокаивающие капли, ты их выпьешь, и все опять будет хорошо.

Вернулась Опекушина, и вместе с ней вошел барон Тальзит. Он был измотан, а его лицо было черным от копоти. Александр Николаевич уже отправил гонца в полицию уездного города, оставил своих дворовых сторожить пожарище, а сам приехал узнать о судьбе бедной девушки. Барон теперь даже не нуждался в ее рассказе, чтобы понять, что произошло. Он сам видел двух связанных спина к спине голых женщин, задохнувшихся в дыму горящей бани, и нашел в саду две одинаковые прямоугольные клумбы, засаженные пожухлыми полевыми цветами. Все было ясно. Но самое плохое было то, что человек, совершивший все эти преступления, скрылся, а значит, Долли была в опасности.

Глава 5

Долли сидела у постели подруги и с жалостью смотрела на милое личико Даши Морозовой. Уже прошла неделя с того ужасного вечера, когда они привезли спасенную девушку в Ратманово, но до сих пор Даша не вставала с постели, хотя физических травм, кроме уже подживающих следов избиений у нее не было.